Леонардо да Винчи. Опередивший время - Николай Непомнящий

Мысли Леонардо, запечатленные на листках его дневников, навсегда остаются потомкам:

"Если ты одинок, то полностью принадлежишь самому себе. Если рядом с тобой находится хотя бы один человек, то ты принадлежишь себе только наполовину или даже меньше в пропорции к бездумности его поведения; а уж если рядом с тобой больше одного человека, то ты погружаешься в плачевное состояние все глубже и глубже. Этот род деятельности, известный под названием "живопись", требует воображения и мастерства кисти, так как призван открывать невидимое, спрятанное в тени видимых предметов, и запечатлевать его с помощью кисти, придавая ясный вид на самом деле несуществующему.

Тот недостаточно искренен, у кого нет одинаково глубокого интереса ко всему в своей картине; например, если у кого-то нет склонности к пейзажу, думает, что пейзаж требует более краткой и элементарной проработки. Именно поэтому наш Боттичелли считает его специальную проработку напрасной, говоря, что если бросить губкой, пропитанной краской, в стену, то на стене останется пятно, в котором любой может увидеть прекрасный пейзаж. Возможно, это правда, и любой действительно может увидеть все что угодно в таком пятне, если он, конечно, захочет его разглядывать, и человеческие головы, и разных животных, и сражения, и отвесные скалы, и море, и облака, и леса, и прочие подобные вещи; точно так про звуки колоколов можно сказать, что в них слышатся любые слова, которые человеку только хочется услышать. Но даже несмотря на то, что такие пятна, о которых говорит Боттичелли, могут помочь глядящему на них в выдумывании разных разностей, они все равно никогда не научат художника, как довести замысел до конца. И такой художник напишет жалкий пейзаж.

Речная вода, которую ты осязаешь рукой, является последней, которая уже утекает, и первой, которая только примчалась; то же происходит и со мгновениями времени. У художника две цели: человек и проявления его души. Первая проста, вторая трудна, потому что он должен раскрывать ее с помощью движения. Математика — единственная наука, содержащая в себе собственное доказательство. Механика — это рай для математических наук, потому что с ее помощью можно вкусить плоды математики…"

Такие мысли Леонардо запечатлены в его дневниках.

В 1481 г., когда Леонардо было двадцать девять лет, произошло событие, которое унизило его. Папа Сикст IV, вне всякого сомнения, посовещавшись с Медичи, пригласил лучших тосканских художников для работы в Ватикане. Среди приглашенных были Боттичелли, Гирландайо, Синьорелли, Пинтуриккьо, а Леонардо отсутствовал. Почувствовав, что в зависимой от Медичи Флоренции у него нет будущего, он уезжает на север Италии. В 1482 г. Леонардо начинает новую жизнь в Милане.

Этот период длился двадцать лет и именно здесь, вдали от родины, он получил настоящее признание. Начинался новый, пожалуй, самый плодотворный этап его творческой жизни.

МИЛАН: ПОД КРЫЛОМ ГЕРЦОГА МОРО

Историческая увертюра

Лодовико Сфорца, прозванный Моро, не сразу стал опекуном своего племянника Джана Галеаццо. Его отец, герцог миланский Галеаццо Мариа, старший брат Моро, был убит в 1476 г., и так как Лодовико начал сейчас же плести интригу, чтобы захватить власть, то жена убитого Бона Савойская, женщина властная, темпераментная, импульсивная, изгнала его из Милана в Пизу. Она хорошо знала натуру своего деверя и нисколько не сомневалась в том, что он не остановится ни перед чем, лишь бы добиться успеха.

Лодовико Сфорца. Неизвестный художник

Лодовико поехал, куда было приказано, но своим сторонникам в Милане оставил подробнейшие инструкции, как действовать, чтобы дискредитировать Бону, перетянуть на свою сторону ее друзей и сделать неизбежным свое возвращение.

Бона сама облегчила Моро его задачу своим легкомысленным поведением. Сейчас же, как только государственные органы Милана утвердили ее в положении опекунши сына, она переложила управление на своих советников, а сама бурно предалась удовольствиям. Своего любовника Антонио Тассино, простого берейтора, она задаривала так, что роптали казначеи, а свою связь с ним афишировала самым бесцеремонным образом: ездила по городу на крупе его лошади и отвела ему комнату рядом со своими покоями.

Моро, прекрасно осведомленный обо всем этом, сумел издалека великолепно воспользоваться безрассудством герцогини и уже через три года, в сентябре 1479 г., примирившись с Боной, был вызван из Пизы и сделан правителем герцогства. Вопреки ожиданиям, он не тронул маленького племянника. Даже титул герцога он оставил за ним. Он только фактически лишил его власти. Джан Галеаццо продолжал жить в миланском замке под преданной Лодовико охраной, предавался удовольствиям, вел жизнь беспечную и веселую, в чем дядя всячески его поощрял.

Лодовико вынудил Бону покинуть Милан. Ее сторонники, и раньше всех старый канцлер Чикко Симонетта, были частью преданы смерти под теми или иными предлогами, частью изгнаны. Моро окружил себя своими людьми, армия и ее начальники были ему верны. Фактическим государем герцогства был только он.

Подобно большинству итальянских государей того времени, он совершенно не стеснял себя никакой моралью. Для него хорошо было только то, что приносило ему выгоду, пользу, удовольствие.

Особенно хорошо чувствовал он себя в мирных культурных занятиях, на праздниках, в веселье. Поэтому он и любил все, что придавало его двору пышность и блеск, а самого его окружало ореолом мецената, покровителя искусств, наук, техники.

Ценил он больше всего ученых и техников, потому что понимал, насколько важно опередить других властителей именно в этих областях.

Моро старался привлечь к своему двору лучших инженеров своего времени. Так повелось уже при его отце; так же продолжалось при его старшем брате Галеаццо Мариа. Моро не отступал от семейной традиции и имел возможность делать выбор более богатый, так как непрерывно возрастал спрос на техников, а сочинения Альберти облегчали изучение важнейших дисциплин и математических основ, на которых покоилась их учеба.

Лодовико особенно интересовался военной и инженерной техникой, т. е. отраслями, наиболее важными при возможных политических осложнениях, и о завистью бросал взоры на Урбино, где при дворе Федерико Монтефельтро образовалась целая школа военных теоретиков и где на положение первого специалиста своего времени в этих вопросах выдвинулся Франческо ди Джорджо Мартини из Сиены.

Лодовико старался привлекать в Милан техников, прошедших хотя бы короткий стаж в Урбино. Еще до Леонардо при его дворе появился Браманте — архитектор, служивший перед тем у Федерико. Моро старался каждого, кто попадал к нему в Милан с титулом художника или ученого, привлечь к работе в области техники.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});