Народные мстители - Анатолий Галкин

— Наш журнал зажигает, он самый гламурный. Мы почти всю Рублевку описали. Про их семейные тайны, про мебель в квартирах, про посуду, белье и другие интимные вещи.

— Да, сейчас почти везде так пишут. И еще по десять фотографий во всех видах.

— Да, везде! Но мы лучше других. Наши клиенты всегда в восторге…

* * *

Они договорились на восемь вечера.

Годунов обычно приходит в шесть тридцать. И за полтора часа Раиса Павловна собиралась подготовить мужа к съемкам в семейных интерьерах.

Но все получилось шиворот-навыворот.

Борис Годунов действительно пришел в половине седьмого. Но в восемь вечера его дома не было…

* * *

Девушки забрались на чердак. И только там при свете тусклого фонарика Ирина начала рассказывать подруге детали своей жизни за последние двое суток. Она не сразу сообщила о смерти Германа. Ей было гораздо легче рассказывать все последовательно. Сначала о сборах, приготовлениях и мечтах. Потом о встрече далеко за селом, о первых поцелуях, о палатке на берегу реки Кривуши.

Вначале Дарья воспринимала слова соседки, как веселую прелюдию страстной любви.

Когда начался рассказ о ночном купании, Федюкина совсем оживилась и стала требовать подробности — где, как и за какое место?

Описывая то, что происходило потом в палатке, Ирина рыдала во все глаза, а подруга улыбалась, принимая нервозность и слезы за нормальную реакцию от «первого раза».

Потом Забелина сообщила о дубе над забором, о котловане, о выстреле и о бегстве от киллера…

Когда Ира рассказывала последний веселый эпизод, как она все перепутала и ворвалась в баню к молодоженам Дунаевым, то Федюкина уже не смеялась. Она поняла, что они влипли в чужую криминальную разборку на миллионы долларов.

Там, где большие деньги, там всегда предательство, кровь и смерть.

Дурой Дарья не была! Она сразу поняла, что и она, и Иришка — свидетельницы. И не простые, а из тех, которых в живых не оставляют…

* * *

В звенящей ночной тишине даже с чердака было слышно абсолютно все!

Вот внизу заскрипели доски на крыльце.

Вот кто-то внятно постучал в избу.

Вот лениво заскрипела дверь. В сенях послышались шаги и шепот. Потом что-то со звоном грохнулось на пол, покатилось пустое ведро и с этажерки посыпались стеклянные банки…

* * *

Дарья попыталась приободрить подругу.

— Успокойся, Ирочка. Киллеры так не ходят. Они вползают, как мышки. А тут — стадо слонов в посудной лавке…

* * *

Убить человека не так сложно.

Сложно решиться на это, а еще трудней забыть и успокоиться. Можно отвлечься на минуту-две-три. Но потом призрак убитого тобой человека будет возникать повсюду. И его не прогнать и не испугать!

Годунов чувствовал, как натягиваются и звенят его нервы, как тяжелеет и раскалывается голова, как кровь стучит в глазах, в висках и на кончиках пальцев…

* * *

То, что предложила его Раиса, могло отвлечь на несколько часов. Годунов с радостью стал готовиться к фотосъемкам о семейном уюте. Он даже постоял перед зеркалом, репетируя приятную улыбку.

Супруги вместе убирали квартиру, готовя места и позы для удачных снимков.

Труднее всего было в комнате старшей дочери. У нее уже были свои привычки, свои вкусы и свои кумиры. Не первый взгляд ее комната напоминала свалку дорогих вещей в элегантном интерьере.

Но больше всего Бориса Ивановича раздражала любовь дочери к современным сериалам. И ведь она не смотрела нормальные фильмы про МУР, про разбитые фонари, про ментовские войны и про другие тайны следствия.

Нет! Ее увлекали слезливые и слащавые мелодрамы про Золушек, к которым скачут принцы на белых конях.

Все стены ее комнаты были завешены журнальными фотографиями сериальных красавчиков и целующихся пар.

Годунов впервые глянул на эту галерею и удивился. Столько нормальных молодых мужиков не идут работать, а ломают комедию, охмуряя юных девиц.

Всматриваясь в масляные глазки этих кумиров, Борис Иванович застыл на одном знакомом лице.

Это был он! Это был муж Тамары. Это был человек, которого он убил пять дней назад…

— Раиса, это что за тип?

— Что ты так нервничаешь, Боря. Это артист. Не самый известный, но мелькающий в сериалах.

— Кто это, Рая?

— Сейчас посмотрю. Тут же написано. Вот — это Артур Барыкин из театра «Три тополя».

— Где это?

— Догадайся с трех раз! Даже дураку понятно, что этот театр на Плющихе.

* * *

Через три минуты Годунов позвонил в театр, представился заместителем министра культуры и к телефону подбежал главный администратор «Трех тополей» Кирилл Трошкин.

— Послушайте, Трошкин, у вас сегодня играет Артур Барыкин?

— Так точно, товарищ Годунов! У него маленькая роль. Сегодня он выходит во втором акте.

— А вчера он играл?

— Нет, не играл, товарищ Годунов. Но мне кажется, что он был на репетиции.

— А еще днем раньше?

— Вот тут Артур блистал в главной роли. Я сам его видел на сцене.

— Значит, позавчера Барыкин был жив?

— Точно так, товарищ Годунов! Играл живо, ярко и талантливо. Наш Артур не гений, но около того…

* * *

Ничего не говоря жене, Борис выбежал из квартиры.

Он еще ничему не верил. Ему надо было наяву пощупать артиста и посмотреть в его наглые глаза.

Годунову надо было убедиться, что он не убийца!

Эту новость надо было осознать. В спешке можно наломать дров! Именно поэтому Борис Иванович пошел в театр пешком. А это добрая треть садового кольца.

До Плющихи он добрался за час…

* * *

Находясь в кабинете директора Трощенко и докладывая ему обстановку, Сойкин понимал, что все идет наперекосяк.

В районе села Власюки пряталась девица, которая видела котлован, бочки и убийство фотографа на дубу.

Более того — на руках у этой беглянки была камера, на которой улики на десять лет строгого режима. И это для самого Василия Сойкина. А для бывшего майора Дробышева — на все пятнадцать лет.

Этот стрелок за весь день успел лишь узнать, что бегает от него некая Ира Забелина. Во Власюках она не появлялась, на платформу электрички не выходила, на шоссе замечена не была…

* * *

Но случай с Забелиной — это полбеды! Она сейчас сильно запугана. Девка может неделю сидеть в глубине леса и дрожать мелкой дрожью.

А вот то, что случилось только что с артистом, это катастрофа!

Пять минут назад позвонил Барыкин и сказал, что у администратора театра им интересовался замминистра Годунов. А поскольку таких чиновников в Министерстве культуры нет, то значит, что на актера вышел директор «Пикника». Другими словами, рушится их стройная конструкция, а почва уходит из-под ног.

И решение надо принимать не просто быстро или срочно, а немедленно!

Владимир Трощенко не хотел крови. Но он с детства помнил, что законы капитализма жестоки. Тут никто никого не щадит!

Как там у писателя О.Генри? «Мне жаль, Билл, что твоя пегая сломала ногу. Но мой „Боливар“ не вынесет двоих».

* * *

— Значит так, Сойкин. Я знаю, что у тебя есть крутые ребята. Пусть мчатся в театр и кардинально решают с Барыкиным. Все! Артист доигрался.

— Да, нам такой свидетель не нужен. А как решать с девкой из Власюков?

— Найти ее, найти камеру, а потом концы в воду. Ты подошли своему майору помощников.

— Ясно. Но первым делом работаем с актером…

* * *

Снизу раздался приятный мужской голос:

— Дашенька, вы уже спите? Простите нас, пожалуйста. Мы были в бане, а дверь в наш дом захлопнулась. У вас нет запасного ключа.

— Есть ключ! Только подождите внизу. Я на чердаке. Сейчас спущусь.

* * *

Дарья с Ириной переглянулись. Похоже, что они думали об одном и том же. Можно слезть по лестнице, найти запасные ключи, отдать их москвичам и пожелать «Спокойной ночи».

Но нельзя же никому не верить!

Вполне можно рассказать этим туристам всю правду. Не звери же они! Что-то посоветуют или как-то помогут…

— Ну, как решаешь, Ирка? Вместе спускаемся?

— Я даже и не знаю.

— Нормальная пара. Обязательно помогут.

— Это ты смотри, Даша. Ты лучше знаешь. Я-то их мельком видела. Мы даже познакомиться не успели.

— Тогда полезли вниз. Я — первая, а ты за мной…

* * *

Спектакль уже начался.

Решив не рваться в закрытую дверь, Годунов стал обходить здание в поисках служебного входа.

Как он и предполагал, в маленьком холле его встретила старая вахтерша. Возможно, что и она была актрисой. А когда ее лишили ролей, она не смогла оставить театр.

Напрямую предлагать этой женщине взятку было опасно. Это молодежь считает сцену местом шоу-бизнеса. А старики говорили, что театр, это храм искусства.

Надо было найти к этой интеллигентной вахтерше особый подход. И Борис назвался дядей актера Артура Барыкина. Он сообщил, что утром прилетел из Магадана, а завтра улетает в Воркуту.