Алька. Вольные хлеба - Алек Владимирович Рейн

кто интересуется? Как вы собираетесь это производить?

– Учредители. Всё смотреть – это надо комиссию создавать и фирму на месяц останавливать. Хотим проверить только одну позицию – телевизоры и моноблоки. С Володькой Гусевым договорились, он бумаги посмотрит и всё.

– Хорошо, пусть приступает.

Учёт у нас был не на высоте, хотя формально всё было как надо. Учёт на складах осуществляли кладовщики, которые должны были передавать цифры прихода-расхода в бухгалтерию. На тот момент у нас было три склада: в подвале офиса в Орехово-Борисово; склад Авиатехснаба на «Соколе»; склад на Химзаводе в Краснозаводске. Часть продукции хранилась в двух комнатах Серёги Кузинова его квартиры на Остоженке и где-то ещё.

Гусев сел разбираться, закопался в бумагах, через неделю подошёл ко мне.

– Алик, помоги, не могу разобраться, какая-то большая недостача, давай вместе смотреть.

Пришлось сесть, разбирались около месяца, в итоге точно определили, что по документам за мной было записано около тридцати пяти – сорока телевизоров и моноблоков, об этом свидетельствовала моя подпись под распоряжением о выдаче. На отсутствие пятнадцати штук нашлось объяснение и свидетели – это были подарки нашим партнёрам, как правило, директорам заводов. Один я никогда с ними не общался, всегда кто-то присутствовал из основных. Но куда делись остальные двадцать штук, я не представлял. Сидел красный как рак, потел, напрягался, но вспомнить не мог. Дело было не в стоимости, не бог весть какие деньги – дело было в доверии. Как можно доверять человеку, который забрал со склада продукции на десятку грина и сидит, делает вид, что не помнит?

В таком взъерошенном виде и застал меня Серёга Морговской.

– Алик, ты чего сидишь какой-то не такой?

– Замонался, Серёж, куда-то делись двадцать телевизоров, я кому-то выдал, а кому, не помню.

Серёга расхохотался:

– Ты чего, в самом деле не помнишь? Это ж я их забрал.

– Ты?! Куда, зачем?

– Ну, ты совсем заработался. А помнишь, тема была – хотели купить участок под Москвой? Под эту тему решили продать двадцать теликов, я с Володькой Бакулиным их по комкам развозил. Пока они продавались, тема ушла.

– А деньги?

– Деньги я в бухгалтерию сдал.

Я взял справку у Татьяны о том, что деньги за двадцать теликов в бухгалтерию поступили три месяца назад. Подошёл к Серёге.

– Сергей, вот отчёт, по теликам моноблокам всё сходится тютя в тютю, на двадцать штук справка – продали через комиссионку.

– Ну и отлично, я не сомневался. Давай теперь проверим видеомагнитофоны.

– Давай, но без меня. Займись сам, где бухгалтерия сидит, ты знаешь, где склады, тоже.

– Как хочешь, считаешь, что нет нужды, – обойдёмся.

Виду я не подал, хотя, признаться, меня это в душе царапнуло. Дружеский тон меня не обманул – явно что-то было не так. Через пару лет мне это подтвердил Морговской, зайдя к нам в офис на Бауманскую. Рассказал:

– А помнишь, ты сидел в Орехово, искал потерянные телики?

– Ещё б не помнить, задолбался, если б не ты, не знаю, что бы я делал.

– А я тогда, тебе рассказав, подошёл к Серёге и говорю: «Помог Алику, сидит, никак не может разобраться, где у него двадцать теликов. Помог ему, рассказал, что я их в комиссионку отвёз», а он мне: «Чего ты сунулся, ну и пусть бы сидел, разбирался».

Сказанное им тогда меня уже не удивило. За прошедшее время Сергей поразил меня не однажды, но тогда, в Орехово, я полагал Сергея своим другом.

На фирме стали происходить какие-то странные дела. Сергей с Олегом стали заниматься чем-то своим, не ставя никого в известность, пропадали, появлялись снова, ездили в командировки, выставляя изрядные счета на их оплату.

Я решил, что надо собраться всемером – одним учредителям, сесть и обсудить, понять суть взаимных претензий, хотя у меня таковых не было – считал, что это просто рабочие моменты – устали немного друг от друга. Идеальным местом для сбора был «Сенеж», и мы договорились встретиться там.

Собирались тоже не слава богу: Сашка задержался – забухал на чьём-то дне рожденья, все ждали его. Приехав, он сел и заснул. Говорили все одновременно и непонятно о чём, в какой-то момент я спросил:

– А что вы, собственно, хотите?

После минутного молчания не помню кто заявил:

– Мы хотим, чтобы всё было в порядке и хорошо.

Ну, удивил, а мы чего хотим? После этого опять заговорили одновременно все, но в другой тональности. Возникло ощущение, что все наши непонятки позади. Отметили примирение, поужинав и крепко выпив. Мы с Серёгой пошли гулять и говорили, говорили, говорили. Казалось, что всё вернулось на круги своя. Не тут-то было.

Утром собрались снова, и Серёга зачитал план реорганизации нашей конторы и работы. План был составлен, судя по всему, Дубопятовым. План не менял структуру управления, по-сути никакой реорганизации не было. Но было очевидно, что это не даст никаких стимулов для развития организации. Целью плана было полное отстранение меня от принятия решений. Ну что за цель – отстранить меня от управления? Я понимал, что дело не в качестве принимаемых мной решений – надо было менять ориентиры и, как следствие, методы работы, но ни один из нас не предлагал ничего нового. А раз так, то, где гарантия, что Олег, Серёга или Анатолий будут лучше? Я бы не возражал против Виктора Романова, но он работал ещё главным технологом завода и полноценно заниматься «Софтексом» не мог. Поэтому я предлагал подумать не о персоналиях, а о схеме, структуре, методах работы, при которых было бы меньше ошибок и которая бы позволяла каждому в равной степени влиять на принятие решений.

Мы не договорились.

Я, поразмышляв над предложениями по реорганизации нашей конторы, предложил сформировать что-то вроде холдинга с единой бухгалтерией, капитал разделить на семь частей, по числу учредителей. Каждый будет вправе заниматься тем, что ему нравится, но останется возможность консолидировать средства при появлении интересных тем, требующих крупных вложений. Дубопятов заявил теми же словами, которыми я отверг его предложение по ветрякам:

– Это бред и ахинея.

После этого Кузинов и Дубопятов организовали общее собрание «Софтекса», хотя из устава предприятия не следовало, что все ключевые решения принимались именно им. Выступив, они обвинили меня во всех смертных грехах. Потом выступил я, сказав, что это враньё.

Общее собрание меня поддержало.

Стало понятно – надо разбегаться. Я предложил схему разделения капитала – семьдесят процентов учредителям – каждому по десять, тридцать – остальным, все согласились. Напечатали протокол собрания по разделению капитала, пустили по рукам, Кузинов и Дубопятов не