Штормовое предупреждение (Сборник) - Кирилл Бенедиктов

Ничего этого она мальчишке объяснять не стала, да он и не настаивал — похоже, кроме судьбы Тигра, его вообще ничего не интересовало. Спросил только, когда разбойники отдадут пленника подземным демонам — сразу, как доберутся до гор, или, может быть, завтра? Смешной, право — как будто она только тем и промышляла, что вылавливала по лесам путников да продавала эглам.

— Торговаться будут, — успокоила она Ори, — обязательно, куда ж без этого. И не один день, возможно. — Сказала так, главным образом, чтобы не бежать сломя голову за уходившим отрядом, — но, как ни странно, попала в точку.

Когда они добрались до Каменного Седла — ближайшего к арене большого селения, — был уже поздний вечер. Нина никак не могла отделаться от ощущения, что первый же встречный узнает ее и немедленно кликнет стражу. Живущие за Белой Чертой не считались уже полноправными людьми; как и моряков с разбивавшихся у берегов острова кораблей, их можно было законно продавать эглам. Оглядываясь назад, она не понимала, какой морок затмил ее разум вчера, когда она перешла границу из белых камней, стремясь догнать далеко ушедшего по тропе Тигра. Ведь возвращалась уже на берег, в свою тенистую рощу, в уютное и безопасное жилище у корней вековечного древа… Что заставило ее оглянуться? Желание в последний раз коснуться взглядом гибкой фигуры ее мимолетного любовника? Тайная надежда увидеть, как он, застыв на месте, смотрит ей вслед? Кто знает… Но она оглянулась — и увидела, как над верхушками леса, к которому приближались Тигр и его слуга, поднялись, описывая быстрые тревожные круги, черные с синеватым отливом птицы. Ей, воспитанной отцом-охотником, не нужно было объяснять, что это значит — где-то там, впереди, по лесу навстречу Тигру двигались люди — и не один-два, а по меньшей мере десяток. Ирри — птица не пугливая, чтобы согнать ее с места, нужна или стая волков, или толпа людей. Нина примерно представляла себе, что за люди могут бродить в этих местах. За Белую Черту разбойники старались не заходить — перейдешь ненароком, а потом тебя твои же товарищи и продадут подземникам, как нарушившего запрет, — но по всем уводившим за нее тропкам прохаживались, как по родной деревне. Тигра следовало срочно предупредить, и она, не задумываясь о последствиях, стремглав бросилась вниз по тропинке — догонять. «Далеко же ты забежала, — подумала Нина ехидно, — до самых гор добралась… И как ты выпутываться собираешься, позволь поинтересоваться?»

Тут-то и пришла ей в голову мысль насчет вдовьего одеяния. Денег у них, правда, не было, зато на поясе у мальчишки висел настоящий эгльский топорик. Небезопасно, конечно, предлагать такую вещь на продажу, но Нине почему-то казалось, что жадность торговцев пересилит их подозрительность. И действительно: в первой же лавке хозяин, не торгуясь, выложил за топорик столько серебра, что хватило и на одежду для нее и для мальчика, и на ночлег под крышей приличного постоялого двора. Здесь-то, на постоялом дворе, они и услышали от подвыпивших скототорговцев о том, что знаменитый разбойник Шама привел в поселок захваченного где-то в лесах пленника и продал хозяевам Кровавой Арены для ритуального поединка. Мальчишка страшно разволновался и чуть не испортил все дело, пытаясь выяснить, когда состоится поединок. Говорил он так, что и глухой распознал бы в нем чужеземца; к частью, скотоводы успели влить в себя достаточно крепкого горского вина, чтобы этого не понять. Нина, стыдливо закрывая лицо хаджусом, объяснила, что мальчик немного не в себе после гибели отца и что ее покойный муж обещал, но так и не успел показать ему Арену. Скотоводы сочувственно закивали. Выяснилось, что поединок состоится завтра после полудня — кто-то из людей Шамы уже бахвалился этим на площади. Тогда-то Ори и сказал ей — твердо, не желая слушать никаких возражений:

— Мы должны увидеть бой моего господина. Во что бы то ни стало.

И Нина опять уступила. Ей и самой хотелось еще раз посмотреть на Тигра — не на такого, каким она видела его в плену у разбойников, — избитого, беспомощного, жалкого, — а на сильного и уверенного в себе любимца богов, запомнившегося ей с той сказочной ночи на берегу. К тому же страх почти оставил Нину, сменившись какой-то равнодушной уверенностью в том, что от нее самой уже ничего не зависит. Она слишком долго прожила в добровольном изгнании, и необходимость все время полагаться только на свои силы изнурила ее. Плыть по течению, подчиняясь чужой воле — пусть даже воле сумасшедшего мальчишки, ничтожного слуги ее Тигра, — оказалось куда проще и приятнее.

— Хорошо, — сказала она, — завтра мы пойдем смотреть поединок. Только пообещай, что ты не станешь кричать. Здесь не принято оплакивать тех, кого забирают эглы.

Ори ощетинился:

— Почему ты думаешь, что мне придется оплакивать господина? Он — лучший боец во всем мире, поняла? То, что нас одолели разбойники, ничего не значит, они нечестно сражались, сетью даже слона поймать можно…

— Подожди, — сказала Нина изумленно, — что ты говоришь? Ты что, ничего не понял? — Тут ей впервые пришло в голову, что мальчишка, оглушенный ударом дубины, мог просто не видеть, как разворачивались события дальше. Сама Нина пряталась в кустах локтях в пятидесяти от места схватки и наблюдала ее от начала и до конца. Ори недоуменно уставился на нее. — Твой хозяин сдался, — медленно произнесла Нина. — Он сдался, чтобы спасти тебе жизнь…

Эта картина до сих пор стояла у нее перед глазами: Тигр, только что зарубивший троих противников, осторожно кладет свои мечи на землю, не отрывая взгляда от огромного, заросшего бурой шерстью дикого, вознесшего над головой распростертого на камнях мальчика сучковатую дубину. «Они решили, что это его сын, — подумала тогда Нина. — Если бы они знали, что он всего лишь слуга, никому бы и в голову не пришло пугать Тигра его смертью. А Тигр и не догадывался, что разбойники ни за что на свете не убили бы парня: ноги и руки переломать — это пожалуйста, эглам забот меньше, а убивать невыгодно. — Но тут уж я виновата, могла рассказать ему все, как есть — и про эглов, и про торговцев людьми, и про кровавую дань… Ладно, что сделано, то сделано, прошлого не вернешь».

Ори смотрел на нее не отрываясь, и в колючих глазах его стояли слезы. Скажи, что это неправда, умолял его взгляд, скажи, что все было не так!

— Твой господин сам бросил оружие, — жестко повторила Нина, — и сделал это из-за тебя.

Мальчишка повернулся и выбежал во двор. «Может быть, он не вернется, — подумала она, — и может быть, это к лучшему. Я спокойно дождусь утра, прибьюсь к какому-нибудь каравану и вернусь в свою рощу…»

Ори вернулся спустя полчаса, осунувшийся и побледневший.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});