Продана замуж (СИ) - Данич Дина

Такое уже было - мы уже занимались сексом в душе. Для Богдана нет понятия личного пространства. Так что вот так ворваться и трахнуть меня для него не нонсенс. Но я не могу отделаться от странного ощущения, что сейчас все происходит немного иначе. Из его прикосновений ушло пренебрежение, он, конечно, по-прежнему давит, но не так бескомпромиссно. И, наверное, я даже рискну ему отказать. 

Чтобы проверить свою теорию.

- Не надо, - говорю, когда его ладонь ложится на одну грудь, сжимает ее. 

- Уверена? - хрипло спрашивает муж. Вторая ладонь уже у меня между ног. И черт подери, его пальцы! Потому что они уже действуют так, что в животе начинает появляться приятная тяжесть, а я сама увлажняюсь. 

Пока соображаю как бы почётче выразиться, Богдан уже проникает пальцами, довольно фыркает, заметив реакцию моего тела.

- Я сказала, не надо, - голос срывается, я сиплю - ведь Заславский и не ждет приглашения. Насаживает меня на свой крепкий стояк до упора. И я задыхаюсь, стон звучит глухо, капитулирующе.

- Прости, не расслышал, - ехидно выдаёт муж. - Ты что-то сказала?

Я цепляюсь за то, что поможет вынырнуть из этого омута похоти, в который меня затягивает все сильнее.

- Что с Лизой?

Удивительно, но это срабатывает. Богдан замирает, напрягается. Его ладони с моих бёдер перемещаются на мою грудь, и до меня доходит, что он банально отвлекает меня!

- Ты не ответил! - с трудом, но отцепляю его руки от себя, отталкиваю и разворачиваюсь. - Что с ней?

Взгляд Заславского ничего хорошего не транслирует. Сплошной мрак. 

- А что ты так за неё переживаешь? И это у тебя такое кредо по жизни - печься о предателях?

- Лиза просто помогала мне. Она же не знала, что это были враги.

Богдан вдруг смеётся. Совсем не так как утром. Колюче, зло. Даже в чем-то обидно. И смотрит так, словно я глупость сморозила.

- Твоя подружка сбежала, как только жаренным запахло. И даже про мать не вспомнила.

- А как… Что с Агнией Ивановной?

- Что, ее тоже будешь отмазывать? А может, дашь отработать заплаченное и закончить начатое?

- Ты не понимаешь, - упрямо повторяю. - Они обе помогали мне. Они думали, это друг отца!

Богдан как-то тяжело вздыхает. 

- Можешь сама у неё спросить, если не слышишь меня. 

И делает приглашающий жест на выход.

- Она, что, здесь?

- В подвале. 

Наверное, я сейчас выгляжу очень глупо, но я шокирована его заявлением. И пока пытаюсь собрать мысли воедино, муж толкает меня к стене и, подхватив под бёдра, возвращается к тому, на чем остановился.

- Богдан! Нет! Мне сейчас не до этого!

- А мне очень даже, - рычит он и яростно двигается, все глубже насаживая меня на свой член. - Потом поболтаете. А пока - расслабься и получай удовольствие.

Я, конечно ,не согласна с таким положением дел, но муж меняет угол проникновения, задевает какую-то зону внутри, отчего меня выгибает, а пальцы на ногах поджимаются.

- Вот видишь, тут у нас поважнее дело наклевывается, - добавляет довольным тоном и только наращивает свой темп.

Я повисаю безвольной куклой - все мысли как-то отходят на второй план. Я ничего не понимаю, ни о чем не могу думать. Я вся подчинена тем искрометным ощущениям, которые пронизывают каждую клеточку моего тела. И сдаюсь. Сдаюсь на радость мужу, который явно доволен собой и упрямо продолжает толкать меня в бездну похоти.

- Да, блядь… - сипло рычит мне на ухо, когда мы кончаем практически одновременно. Просто магия какая-то…

- Я хочу, чтобы ты отпустил ее, - с трудом собираю мысли в кучу. Да и себя тоже, чего уж.

- Поговори сначала.

Я едва стою, а когда Заславский уходит так и вовсе сползаю на пол душевой кабины. Мне нужно минут десять, чтобы перевести дыхание и хоть немного привести себя в порядок. Конечно, я не верю Богдану. Агния Ивановна всегда относилась ко мне очень хорошо. Во многом поддерживала, и порой мне даже казалось, что я для неё как дочь. Ну, не могла она сознательно предать меня. Не могла.

Муж ждёт меня в спальне. Он уже одет и снова равнодушно отстранен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Я докажу тебе, что ты ошибаешься, - смело заявляю ему.

Он никак не комментирует это, молча ждёт, пока я оденусь. Из-за пережитого удовольствия мои движения немного заторможены, да и сама я размякла. Поэтому времени уходит куда больше. 

И все же мы идём в подвал. Там я ни разу не была. Да мне в голову не приходило, что там можно кого-то держать. 

Здесь довольно прохладно, и внутри все восстаёт от того, что близкий мне человек находится в таких условиях. Богдан останавливается перед железной дверью и открывает ту. После чего делает приглашающий жест.

- Смелее, - усмехается, отходя в сторону, и я, глубоко вдохнув, прохожу.

Внутри оказывается не так уж и страшно. Да, обстановка, конечно, спартанская, но я-то себе уже нарисовала в голове картину куда страшнее. 

Агния Ивановна сидит на стареньком диванчике, который, очевидно, заменяет кровать. И даже не оборачивается в мою сторону.

- Мне больше нечего добавить, - роняет она равнодушно. 

Всхлипываю и делаю пару шагов к женщине, которую знаю всю жизнь. Та резко оборачивается и непонимающе смотрит на меня. 

- Оля? 

Я собираюсь с мыслями и пробую сформулировать вопрос, чтобы он не прозвучал обвинением. Но все мои жалкие потуги разбиваются вдребезги, когда слышу ее слова:

- Пришла мне в лицо плюнуть за мое предательство? Так не трудись. И время не трать. Ни к чему это.

- Так это правда?

Во рту пересыхает, голос звучит ломко. Боже, я ведь верила ждала, что смогу потребовать у мужа ее отпустить…

- Наивная ты, Оль, - усмехается экономка. - И всегда такой была. 

Качает головой, отводит взгляд в сторону.

- Я не жалею. И будь шанс, я бы снова так поступила.

- Но почему? - в голове не укладывается, как она могла. Неужели все эти годы она просто притворялась?

- Потому что у меня дочь. И ради неё я пойду на все.

- Вас заставили, да? Лиза сказала про деньги, извинялась…

Чем больше я говорю, тем отчетливее снисхождение на ее лице.

- Ты совсем дура? Меня не надо заставлять позаботиться о моей дочери. 

- Я не понимаю. Все ради денег? Просто денег?!

- Это для тебя они просто деньги.Ты ведь всегда жила без проблем. Твой папаша никогда не скупился на свою принцессу. Но не всем так повезло. Некоторым приходится добывать себе самим место под солнцем.

- Но ведь вы же ни в чем нуждались, - возражаю. - Отец хорошо платил вам.

- Платил. Пока был жив. А Лизе нужно образование, нужно учиться. У тебя есть кому о тебе позаботиться, а у моей дочери только я одна. 

Я раздавлена ее признанием. Разворачиваюсь и ухожу. За дверью меня ждет муж. Он не говорит ни слова, только запирает за мной дверь и проводит обратно наверх, в нашу спальню.

Мне так плохо, что даже слез нет. Просто какое-то глухое разочарование. Сил нет, и я просто ложусь в постель. Молча. А муж так же молча уходит. И наверное, это лучшее, что он может сделать. Слушать о том, что он был прав, я бы сейчас не смогла. Нет, мне надо как-то примириться с жестокой правдой. 

Богдан

Наблюдать за женой оказывается весьма занятно. Ее розовый мир рухнул, а она не сломалась, пошла вообще банк. Выстояла. Но, похоже, последняя новость о продажной экономке всерьёз нагнула ее. 

И мне это не нравится. 

Замечаю, что ловил кайф от ее дерзости. А ведь раньше меня такое совершенно точно не вставляла. Старею, что ли?

Пока завтракаем, на пороге появляется Авдей с Жорой. Понятно, что дело срочное. Иначе бы не приперлись так нагло.

Оба вопросительно смотрят, переводят взгляд на Ольгу и снова на меня.

- Говори при ней.

Парни по ходу не очень выкупают, потому что продолжают тормозить. Приходиться повторить.

- Ну? Мне долго ждать?

Наконец, Авдей проходит. Походу соображалка у него шустрее крутит. Потому что Жора, помощник его, до сих пор глаза пучит.