Мужчина, женщина, ребенок - Эрик Сигал

— Нет, не значит.

— А неужели тебе не захотелось остаться?

Стоит ли отрицать это сейчас?

— Марго, куда это могло привести?

— Скорей всего, никуда. Но ты могла бы почувствовать себя хоть чуточку счастливее. И вообще, пока ничего не сделаешь, ничего не узнаешь.

Шейле захотелось окончить — или хотя бы отложить — подобный разговор.

— Послушай, — сказала она, — мы будем работать над его книгами еще месяца два. У нас будет достаточно времени, чтобы…

— Нет, — тихо, но твердо заявила Марго. — Позвони ему сейчас.

— Что?!

— Сейчас только двадцать минут одиннадцатого. Позвони ему, пока ты еще не передумала.

— Что я ему скажу? Нет, это неловко.

— Просто скажи, что благодаришь за приятно проведенный вечер. Предоставь ему возможность самому сделать следующий ход. В худшем случае, оставишь дверь открытой.

Шейла глубоко вздохнула.

— Нет, так нельзя, — громко сказала — то ли Марго, то ли самой себе.

— В какой гостинице он остановился? — спросила Марго.

— «Шератон-Коммандер».

Марго мгновенно принялась листать телефонную книгу, нашла нужный номер, нацарапала его на листке бумаги и протянула Шейле.

— Давай, звони.

— Не могу.

— Тогда позвоню я.

— Пожалуйста, не надо, Марго.

— Ладно, Шейла. В конце концов это твое личное дело. Я не хочу играть роль Мефистофеля. Оставайся несчастной на своих собственных условиях.

Марго взяла бумажку и начала скатывать ее в шарик. И тут Шейла выпалила:

— Постой. Я… я сейчас позвоню.

Когда она нажимала кнопки телефона, пальцы у нее слегка дрожали.

— «Шератон-Коммандер» слушает. Добрый вечер.

— Ммм… — пролепетала Шейла хриплым голосом, — ммм… могу я поговорить с… с мистером Гэвином Уилсоном?

— Соединяю.

Шейла бросила затравленный взгляд на Марго, а та кивнула, как бы убеждая ее; что она поступает совершенно правильно.

Секунды тянулись бесконечно. Потом телефонистка снова вышла на связь.

— Номер доктора Уилсона не отвечает. Желаете оставить какое-нибудь сообщение.

— Ах, нет, благодарю вас. — Шейла положила трубку.

Слава богу.

19

Жан-Клод занял свое обычное место на пляже. — Сегодня он изучал «Введение в географию». Сидел тут с раннего утра. Поднявшись раньше всех, он в отсутствие Шейлы сварил кофе, одну чашку выпил, а вторую оставил Роберту.

Через некоторое время на тихом морском берегу появилась Джессика с «Анной Карениной» в бумажном переплете, на котором красовалась картинка из нового телесериала. Она пошла подальше к подножью высокой дюны. Между ними простирались две сотни метров гладкого песка, усеянного обломками древесины.

Солнце приблизилось к зениту, когда какая-то непрошеная тень упала на книгу Джессики.

— Ты чего тут делаешь, Джесси?

Она подняла глаза. Перед ней стояло это жалкое ничтожество — Дэйвид Акерман.

— Читаю, — отвечала она. — И буду весьма признательна, если ты перестанешь закрывать мне солнце.

— Я хочу тебе кое-что рассказать, Джесси.

— Вряд ли мне захочется тебя слушать. Изыди.

— А что, если я открою тебе одну тайну? Если она тебе понравится, ты будешь лучше ко мне относиться?

— Для этого тайна должна быть суперотличной и суперогромной.

— От этой тайны ты просто закачаешься.

Джесси закрыла «Анну Каренину» и как всегда презрительно глянула на Дэйвида.

— Ну, давай.

— Пойдем спрячемся за дюны.

— Зачем?

— А затем, что никто не должен нас видеть. Если кто-нибудь узнает, меня просто убьют.

Он готов рисковать жизнью лишь ради того, чтобы раскрыть ей какую-то тайну! Перед этим Джесси устоять не могла. Она поднялась.

— Ладно, — сказала она, стряхивая песок с шорт. — Смотри не обмани.

Они отошли подальше и укрылись за высокой дюной, откуда их могли видеть одни только чайки.

— Давай, выкладывай! — нетерпеливо сказала Джессика.

— Ну, слушай, — начал Дэйвид, делая глубокий вздох, чтобы набраться храбрости. — Вчера вечером я случайно услышал разговор родителей.

— Ну и что?

— Они громко шептались насчет твоих родителей…

Джесси слегка поежилась. В последнее время она стала замечать признаки какой-то отчужденности между матерью и отцом, но отказывалась придавать этому значение. Только не они, уверяла она себя. Они счастливы.

— Что насчет моих родителей? — спросила она, бессознательно кусая ноготь.

— Вообще-то речь шла об этом французском мальчишке.

— При чем тут он?

— При том, что он имеет отношение к твоему отцу.

— Что ты болтаешь? — воскликнула Джесси, испугавшись, что она все поняла.

— Он сын твоего отца. Твой отец — его отец, — дрожащим голосом выпалил Дэйвид. — Теперь до тебя дошло?

— Ты подлый врун.

— Нет, клянусь, что нет. Это чистая правда. Я слышал, что они говорили. Они жутко переживают, можешь мне поверить.

— Дэйвид, ты низкая подлая скотина! — вскричала Джесси, готовая вот-вот разразиться слезами.

— Да успокойся ты, Джесс, — взмолился он. Неожиданная вспышка ее ярости сбила Дэйвида с толку. Он надеялся на нечто больше, чем простая благодарность. Но она отвернулась и пошла прочь.

— Вернись! — крикнул Дэйвид.

Джессика бросилась бежать по пляжу.

— Какой он, мама? — спросила Паула, когда Шейла вынимала из папки книги Гэвина Уилсона и укладывала их себе на стол.

— Симпатичный, — ответила она. — Честно говоря, я думала, что он много о себе воображает, но оказалось, что нет. — Она умышленно положила книги так, чтобы фотография Гэвина не глазела на нее с задней страницы суперобложки, напоминая о том, что едва не случилось вчера.

— Как прошел вчерашний вечер? — спросила она, надеясь, что дочь не заметит ее явной попытки переменить тему.

— Нам было весело.

— А еще что было?

— Папа возил нас есть пиццу. Все было очень здорово.

— Тут Паула запнулась, осознав свою бестактность, и тотчас добавила: — Конечно, было бы еще лучше, если бы ты тоже поехала с нами.

— Спасибо, — засмеялась Шейла и поцеловала ее в лоб. В этот момент хлопнула входная дверь.

— Мама, ты где? — крикнула Джессика.

— Я здесь, Джесси. Я только что вошла в дом…

Джессика ворвалась в комнату, вся красная и в поту.

— Что с тобой, детка? — спросила Шейла.

— Это правда? — голос девочки дрожал.

— О чем ты?

— Насчет папы это правда?

— Я… я не знаю, Джесси. — Надеюсь, что не знаю, подумала она.

— Значит, это правда. Я по твоему лицу вижу.

— Что все это значит? — вмешалась Паула, горя желанием принять участие в семейном кризисе.

Джессика повернулась к сестре.

— Дэйвид мне сказал, что Жан-Клод — папин сын!

— Что? Ты рехнулась?

Паула вытаращила глаза. Не совсем понимая, о чем идет речь, она смутно почувствовала, что случилось нечто ужасное.

— Пожалуйста, — проговорила Шейла, изо всех сил пытаясь удержать разговор в разумных рамках, — пожалуйста, дайте мне объяснить…

Джессика в ярости обернулась к ней.

— Ты сначала скажи, что это правда. Скажи, что Жан-Клод папин… — она не могла заставить себя произнести это слово.

— Да, — спокойно отозвалась Шейла. — Это правда.

Теперь Паула заплакала.

— Нет! — кричала она, отчаянно тряся головой. — Это чистейшее вранье. Он наш папа. Наш!

Джесси набросилась на сестру.

— Ты что, не понимаешь, идиотка несчастная! У него был роман с матерью Жан-Клода, — Какой еще роман? — спросила Паула, отчаянно пытаясь ничего не понимать.

— Он с ней спал и сделал ей ребенка! — проорала ей старшая сестра.

Паула в отчаянии посмотрела на мать.

— Папа нас бросит? — спросила она, выразив всю глубину своих страхов.

Шейла обняла своих перепуганных дочек.

— Все будет в порядке, — бормотала она, надеясь убедить в этом и себя.

И тут входная дверь хлопнула еще раз. Все застыли на месте. В комнату с книгой в руках вошел Жан-Клод.

— Здравствуйте, — улыбнулся он, особенно радуясь тому, что снова видит Шейлу.

— Он — наш папа! — крикнула ему Паула. — Наш! Наш!

Жан-Клод смутился.

— О чем ты, Паула? — спросил он.

— Наш папа — твой отец, и ты хочешь увезти его от нас, — завопила она.

— Да нет же… — возразил Жан-Клод.

— Держу пари, что твоя проклятая мамашка вовсе не умерла, — прорычала Джессика., желая во что бы то ни стало его оскорбить. Заставить его убраться. Стереть его с лица земли.

Паула бросилась на мальчика с кулаками. Он даже не сделал попытки защититься от ее ударов. Ибо каким-то непонятным образом он начал осознавать, что виноват в каком-то преступлении.

— Паула, сию минуту прекрати!

Шейла кинулась их разнимать. Жан-Клод молча плакал. Как только Шейла оттащила от него Паулу, он обвел всех испуганным взглядом и отступил — сначала осторожно, а потом со всех ног бросился вверх по лестнице.