Через мост и дальше - Олег Федорович Соловьев

иногда я принимал величественные позы, правда, чаще всего дома перед зеркалом. Я почти перестал выходить из дома в тот момент, когда этот сон снился мне наиболее часто. Мне было, конечно же, интересно, приехала ли она на этот мост, или нет, но я не стремился во что бы то ни стало найти ответ на этот вопрос. Скорее всего, нет, ведь у нее был мой адрес и, не найдя меня на мосту, она могла прийти ко мне домой. Наверное, я бы сделал именно так. Но скорее всего, я бы просто никуда не поехал. Наверное, именно поэтому я перестал ходить на мост. Но ждать я никогда, по-настоящему, не перестал – пусть признавался я себе в этом только во сне.

В какой-то момент этот сон перестал мне сниться. Я не знаю, почему так произошло, почему вообще начинают и перестают сниться сны? Он снился мне уже так долго, что я почти перестал его замечать. Но когда он закончился, я заметил, хотя сразу и не понял. Как будто что-то изменилось, что-то очень незаметное, но вместе с тем очень важное. Я даже пытался его вернуть, специально думал о мосте перед тем, как закрыть глаза ночью, но сон не возвращался. Потом я просто свыкся с тем, что его нет, как делал много раз в своей жизни, и, наверное, забыл о нем. Во всяком случае, перестал о нем вспоминать.

Незадолго до того, как она приехала в первый раз, сон вернулся. Я увидел его так неожиданно, словно случайно встретил на улице человека, которого очень давно не видел – толком даже и не понял, что произошло. Я снова оказался на мосту, среди всех этих скульптур, казалось, что они рады меня видеть, но стесняются это показать. Он снился мне еще несколько ночей, но впервые за все это время, не начинался заново, а продолжался. Впервые за все это время я смог выйти с моста, а через несколько ночей увидел его со стороны, как будто я парил над рекой – он разрушался и уходил под воду вместе со всеми его статуями. Они вскидывали руки в отчаянной попытке за что-то зацепиться, поднимали страдающие лица к небу, но постепенно, друг за другом, уходили под воду. После того, как все они утонули, остался только каменный рыцарь, который стерег реку. Река тоже осталась на месте – видимо, он хорошо справлялся со своей работой.

Через неделю после того, как я рассказал ей историю своего детства, я спросил у нее, приезжала ли она в тот раз, когда я её позвал. Мы с ней шли по набережной в противоположную от моста сторону, была удивительно приятная погода, располагающая к подобным прогулкам. Даже чайки кричали чуть менее противно, чем обычно. Она посмотрела на реку, потом очень серьезно посмотрела на меня и сказала:

– Конечно, нет. А ты думал, что я приеду?

– Нет, я и сам не пришел, если честно. Наверное, испугался.

– А зачем тогда звал меня, если не пришел сам?

– Не знаю. Я же не мог знать, что я испугаюсь, когда писал тебе то письмо. Вообще, я ходил на этот мост каждую ночь до того дня, который сам же и назначил. Несколько месяцев, наверное, почти полгода. А потом не ходил ни разу. Даже не смотрел в его сторону без особой необходимости. Наверное, я боялся, что увижу тебя и не смогу ничего сказать, или не буду знать, что сказать. И очень хотел в то же время.

– Да, это очень на тебя похоже. Пожалуй, только ты мог бы придумать такую ситуацию.

Я был уверен, что кроме меня такую ситуацию мог придумать еще миллион человек, но вслух этого не сказал. В чем-то она была права. Мы пошли дальше, потом свернули в сторону от реки и поднялись на гору, откуда было прекрасно видно и реку, и мост вместе с его башнями и статуями. Он был маленьким, меньше, чем в моих ночных прогулках и гораздо меньше, чем в моих снах. По нему сновали люди, похожие на муравьев, перемещающихся на двух ногах, и казалось, что я могу перешагнуть его одним шагом, если хорошенько разомнусь перед этим. Мы немножко посмотрели вниз и пошли выпить пива в ближайший монастырь. Где-то на половине пути я сказал:

– Слушай, давай правда попытаемся найти моего брата. Ты мне поможешь? Я совсем не представляю, с чего можно начать.

II

Я неподвижно смотрел на автомобиль. Раскрашенный в цвета кубинского флага он торчал из стены над входом в соседний бар. Хотя я видел его уже далеко не в первый раз, я все не мог привыкнуть к тому, как странно это смотрится – передняя треть автомобиля ГАЗ, торчащая из стены над входом бар. Наверное, именно поэтому я никогда и не ходил в тот бар. Я ходил в соседний. Он назывался очень просто – Pivbar, но за последний год в Москве открылось такое количество баров со странными названиями, что название “Пивбар” на их фоне выглядело даже оригинально. Как-то по-рабочему. Фраза “зашел в пивбар после работы” могла прозвучать в любой стране почти в любом году – да, пожалуй, это был чуть ли не идеальный выбор имени. И никаких машин над входом. Я сделал последнюю затяжку, выкинул сигарету на тротуар и направился внутрь. За моим местом у стойки сидел человек.

– Простите, но…

Он живо подскочил со своего стула и принялся извиняться:

– О, да, да, простите! Я подвинусь, тут есть еще один стул. Просто это было единственное место, куда я мог хоть как-то поместиться. Простите еще раз!

С местом тут действительно были проблемы, в этом он был прав. По вечерам бар был заполнен служащими расположенных поблизости министерств, молодыми людьми с бородами различной длины и теми, кто, как я, бродил по улицам и внезапно решил, что хочет выпить немного пива. К тому же, сегодня была пятница, поэтому проблема с местом стояла наиболее остро. Я улыбнулся своему неожиданному соседу и уселся рядом.

– А вы знаете, что раньше стаут считался лечебным напитком и его даже доктора советовали, чтобы укрепить здоровье. Я допиваю второй стакан. Как вам кажется, мое здоровье уже достаточно крепко?

Я усмехнулся.

– Я думаю, никогда не помешает укрепить здоровье еще немножко. Когда-то я, не помню, почему, перестал пить стауты и через неделю заболел.

Теперь усмехнулся уже он и поднял свой стакан.

– Ну, тогда, не побоюсь этого слова, за здоровье!

Мы чокнулись и