Контракт на гордость (СИ) - Гранд Алекса

– Что в этом плохого? – не понимает живущая одним днем неугомонная Васька, и я не виню ее за это.

– Можно обжечься, Ален, – сильнее кутаюсь в одеяло, потому что меня по-прежнему настигают высеченные на граните памяти воспоминания. Уже не ранят так сильно, но все еще неприятно царапают по ребрам.

– Так, Истомина, знать ничего не хочу. Сегодня у нас девичник в клубе, – по зажегшемуся в ярко-голубых глазах энтузиазму становится ясно, что проще научить танцевать синхронно медведя и сорок слонов, чем отговорить Васильеву от пришедшей в ее очаровательную голову затеи.

Поэтому я сдаюсь на милость ее сумасбродного величества и даже успеваю посмотреть пару серий шикарного залипательного «Ведьмака», пока Аленка не возвращается откуда-то с огромной спортивной сумкой. Из которой на свет появляется блестящее платье из черных пайеток, черная кожаная косуха, черные чулки в крупную сетку и плойка для того, чтобы превратить мое воронье гнездо в изящные, пусть и короткие локоны. И если Васька думает, что я буду отказываться и сопротивляться, то она ошибается. Потому что студенческая безбашенная часть меня никуда не делась и достаточно часто прорывается наружу, требуя ее выгулять.

Спустя пару часов тщательных приготовлений мы готовы сражать всех и каждого наповал, танцевать до упаду и пить все, что пьется и горит. Выбранный Васильевой «Ройал» пестрит молодежью, алкоголь льется рекой, а за пультом девушка-диджей активно машет синими дредами в такт выбранного ею бита. Я ставлю зрелищу твердую пятерку, задорно подмигиваю бармену и, одернув край задравшегося платья, приземляюсь на высокий барный стул, мимоходом сообщая подруге.

– Я не пью шампанское, потому что пузырьки бьют в голову и требуют виски, водку и во-о-он тот коктейль, – по сложившейся традиции я заказываю двойную текилу и чуточку жалею, что к ней не будет капкейка с вишенкой от шефа.

– А я пью шампанское, виски и во-о-он тот коктейль, – передразнивает меня Аленка, сложив губы буквой «о» и прикончив третью по счету «Кровавую Мэри». Судя по всему, искусство пить и не пьянеть она освоила лучше, чем университетские предметы.

По крайней мере, к танцполу Васильева перемещается уверенной походкой, ни разу не пошатнувшись и не зацепив ни одно извивающееся под латиноамериканские ритмы тело. Я же заказываю еще порцию текилы, краем глаза посматривая за подругой.

Количество алкоголя в моей крови постепенно увеличивается, вчерашние опасения кажутся несущественными, и почему-то очень хочется выдрать стерве-Калугиной все ее наращенные космы к чертям. Но, за неимением нужного объекта по близости, приходится довольствоваться малым и присоединяться к зажигательным пляскам Аленки.

Веселье кружит нас на своей карусели, девушка-диджей, кажется, проводит свою лучшую вечеринку, и мне в принципе нравится все, кроме широкоплечего парня, материализующегося рядом с Васильевой. Он кладет огромную лапищу ей на талию и пытается увести в сторону вип-кабинок, ну а я решаю, что подругу нужно срочно спасать.

Дальше все происходит, как в замедленной съемке. Я выхватываю у проходящей мимо девушки в коротком золотистом платье бутылку шампанского и, от всего сердца ее поблагодарив, замахиваюсь, собираясь проломить наглецу череп. И возможные последствия в виде вызова кареты скорой помощи и наряда полиции совсем меня пугают. Единственное, что немного смущает, так это выражение шока, застывшее у Аленки на лице.

Она открывает рот, но, не издав ни звука, захлопывает его, парень рядом с ней тоже застыл и ждет, пока я-таки завершу начатое. И я откровенно не понимаю, почему Сашка спасает лоб брюнета от столкновения с зажатым в моих пальцах стеклом. Волков сдергивает меня с места и крепко прижимает к своей каменной груди, отчего моя рука безвольно опускается, а шампанское с глухим стуком падает на пол и катится какому-то счастливчику под стол. Я утопаю в карих глазах, забыв, что мы в «Ройал» далеко не одни, пока к Васильевой не возвращается дар речи.

  – Лиз, это вообще-то мой однокурсник, – взволнованно лепечет подруга и извиняется, ощупывая парня на предмет несуществующих повреждений: – Вадик, прости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я скромно шаркаю ножкой, мгновенно превращаясь из разгневанной фурии в няшу-стесняшу, но приносить свое «sorry» («извини» в переводе с английского – прим. автора) не собираюсь. В конце концов, я же не виновата, что Вадик не догадался сначала представиться и четко обозначить намерения по отношению к хрупкой беззащитной девушке.

– Забирай свою воительницу, пока она мне всех кавалеров не перебила, – заразительно смеется Аленка и думает, что я не замечаю их с Сашкой многозначительных перемигиваний.

– Так вот кто меня сдал! – мой возмущенный крик тонет в восторженных возгласах толпы, приветствующей ремикс звучащей из каждого чайника мелодии. А больше я и не успеваю ничего сказать, потому что Волков подхватывает меня на руки и выносит из здания клуба, виртуозно лавируя между гостями и разносящими напитки и блюда официантами.

Саша бережно ставит меня на ноги, и я делаю глубокий глоток свежего воздуха. Немного отрезвляет. Порыв ветра задирает край платья, проходится по ногам и заставляет поежиться, что не укрывается от как всегда внимательного Волкова, укутывающего меня в пропахшую его терпким одеколоном куртку. Беспечность испаряется, оставляя после себя неловкость и смущение, красящие мои щеки в румянец.

– Я ведь тебе никогда не врал, Лиз, – Саша пропускает сквозь пальцы пряди моих торчащих в разные стороны волос и смотрит внимательно, как будто проникает взглядом в самую душу, отчего дрожь лихорадит тело, а колени предательски подкашиваются.

– Даже семь лет назад, – выталкиваю непослушным осипшим голосом и прижимаюсь губами к его губам.

Переплетаю наши языки, впитывая аромат мяты, кофе и невыразимой нежности, потому что именно сейчас мне до одури необходимо знать, что Волков нуждается во мне так же сильно, как и я в нем. Веду ладонями по его шее, собирая мурашки, и тонко всхлипываю, когда его руки ложатся на поясницу. Пытаюсь объяснить поцелуем, как я по нему скучала, как не спала ночами и как складывала себя по кусочкам после нашей первой близости и его признания в том, что после Марины он не сможет никого полюбить.

 – Лиза, я же не железный, – отрываясь, шепчет мне в ключицу Саша, опаляя горячим сбитым дыханием кожу. И явно борется с собой, пытаясь остаться единственным здравомыслящим из нас двоих. – Ты пьяная и завтра пожалеешь.

Прежний Волков в такой бы ситуации точно не остановился и с вероятностью в сто процентов отвез бы меня к себе. Такие мысли вертятся у меня в голове, и я считаю нужным ими поделиться, доводя Сашу до белого каления. Он морщит лоб, хмурится и, резко открыв передо мной дверь автомобиля, сообщает.

– Садись, Истомина, домой тебя отвезу. Завтра обо всем поговорим.

Глава 22

Александр

Сначала мужчина ищет женщину, чтобы

с ней спать; потом ищет женщину, чтобы

с ней жить, а потом ищет женщину, чтобы

с ней умереть.

(с) к/ф «Свой человек».

Внезапный союзник-аноним избавляет Филатова от спарринга со мной, и я все-таки заказываю пепперони, потому что сам не жрал нормально со вчерашнего вечера. А с утра глушил литрами кофе, раздавая начальственные пилюли сначала Митиной, потом Калугиной.

– Волк, стареешь, что ли? – нагло ухмыляется Ванька, подцепляет кусок пиццы и бухтит с набитым ртом: – зал спортивный не разнес, челюсть никому не сломал. Всего-то одну секретаршу уволил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да пошел ты, – беззлобно посылаю приятеля и уточняю, чувствуя, как напряжение понемногу отпускает: – так и Лизу на этот раз надо искать не у отца в Москве или чего лучше – в Тимбукту. С гуманитарной миссией коренному народу.

А всего-навсего в одном из Краснодарских клубов. Куда я приезжаю минут за пятнадцать до назначенного времени, осматриваюсь: место, кстати, неплохое. Приятный интерьер в фиолетово-черных тонах, адекватный начальник охраны в сером классическом костюме и любезный администратор, который совсем недавно видел похожую на Истомину девушку на танцполе.