Право на возвращение - Песах Амнуэль

- Доброе утро, - сказал незнакомый голос.

- Кто... что... - Карпухин схватил ручку стоявшего у кровати лэптопа и едва не уронил телефон, который держал в другой руке.

- Я говорю с Александром Никитичем? - официальным тоном произнес собеседник, и Карпухин, наконец, врубился.

- Николай Федорович! - воскликнул он. - Извините, я не ждал звонка так рано.

- Рано? - удивился Анисимов. - Уже восемь минут десятого, я с утра на работе, а заседание суда начнется в десять, и если вы хотите присутствовать...

- Суда? Погодите, какого суда? Над Гинзбургом? Но...

- Судья рассмотрит адвокатский запрос об изменении вчерашнего постановления о мере пресечения. Беринсон требует отпустить Гинзбурга под залог в связи с открывшимися обстоятельствами. Я очень надеюсь, что сумма залога окажется нам по силам, потому что у семьи точно столько денег не наберется.

- Вы хотите сказать...

- Мейер утверждает, что полиция уже провела баллистическую экспертизу, но результатов он не знает, говорит, что следователь представит их судье. Так вы будете? Осталось сорок минут. Правда, наше дело не первое, у вас, скорее всего, есть время до одиннадцати. Вы знаете, где находится окружной суд Тель-Авива?

- Н-нет, - сказал Карпухин и записал адрес на салфетке, лежавшей на тумбочке у кровати. Тонкая бумага расползалась, и Карпухин трижды повторил адрес про себя.

В ванную он лэптоп с собой не потащил, оставил в кухне на попечение Руфи, уже выпившей кофе и рассказывавшей Симочке, каким хорошим было лето одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года, когда их, пионеров, занявших первые места на городских математических олимпиадах, собрали со всего Союза и отправили отдыхать в "Орленок". Карпухин об этом уже сто раз слышал, да и дочь, как он думал, знала эту историю наизусть, но Руфочка, видимо, хотела извлечь из нее какой-то еще не использованный воспитательный корень и рассказывала на этот раз с новыми деталями.

- Я только выпью кофе, - предупредил Карпухин, - и поеду. Сейчас будут решать: оставить Гинзбурга в тюрьме до конца следствия или...

- Или! Конечно, или! - воскликнула Руфь. - Я поеду с тобой, не могу сидеть тут или на пляже.

- А я... - начала Сима.

- Ты тоже, - решительно сказала Руфь. - Одну я тебя дома не оставлю. Представляешь, - обратилась она к мужу, - вчера соседский мальчик приглашал Симочку в ночной клуб на дискотеку, и она почти согласилась, хорошо, я оказалась рядом...

Карпухин не слушал. Дискотека? Почему нет? Здесь не Москва, здесь дети и до утра гуляют, никогда с ними ничего плохого... Если, конечно, не случается того ужаса, что несколько лет назад в "Дельфинариуме"...

- Хорошо, - сказал он. - Собирайтесь, только быстро.

* * *

Окружной суд Тель-Авива располагался на первом этаже довольно невзрачного здания, и Карпухин подумал, что для такого важного присутственного места можно было выбрать и более приличное помещение. Войдя, однако, в зал, он изменил свое мнение: это была большая светлая комната с удобными скамейками для зрителей, высокой судейской кафедрой, столами для обвинителей и защитников и скамьей подсудимых - действительно, простой деревянной скамьей, а не металлической клеткой, какие Карпухин привык видеть в российских судебных репортажах.

Конечно, они опоздали, ну и слава Богу, первое дело Карпухина не интересовало, он даже и не понял, что там к чему - похоже, что-то, связанное с наркотиками: во всяком случае, парень лет двадцати, сидевший на скамье подсудимых между двумя дюжими полицейскими, выглядел то ли обкуренным, то ли обколовшимся, на свободу его не отпустили, судья что-то проговорила, и парня увели, руки его остались в наручниках, и это, похоже, было единственное, что мешало ему жить на свете.

- Сядем ближе, - шепнул Карпухину Анисимов, и они пересели на первый ряд, Руфь и Сима пристроились сзади. Лэптоп Карпухин держал между колен, он всю дорогу обнимал компьютер так, как не обнимал родную супругу, почему-то ему казалось, что каждый второй пассажир поезда или прохожий на улице смотрит на него подозрительно. Оставлять лэптоп дома Карпухин не хотел - мало ли что может случиться в пустой квартире, на окнах которой нет решеток. Залезть на балкон из соседней квартиры или даже с улицы было так легко, что сам он еще несколько лет назад смог бы проделать это без посторонней помощи.

Откуда ни возьмись, появился Мейер, кивнул Карпухину, Анисимова будто и не заметил, видимо, они уже виделись сегодня. В зал вошли сначала Юля, не обратившая на Карпухина с Анисимовым никакого внимания, а за ней, держа друг друга за руку, - Игорь, такой же мрачный, каким его Карпухин запомнил с первой их и последней встречи, и пожилая на вид женщина в темном платье, седая, с потухшим взглядом, но внешне спокойная: жена Гинзбурга Мария. Они сели поодаль, не стали пробираться ближе, а больше в зале никого не было, даже журналистов, хотя, как казалось Карпухину, они-то должны были заинтересоваться - оставят ли под стражей человека, обвиняемого в убийстве. Анисимов обратил внимание на недоумение Карпухина, наклонился и сказал тихо:

- Пресса вся в Сдероте, там сейчас премьер-министр встречается с жителями. Вы в курсе, что палестинцы каждый день выпускают по городу две-три ракеты? Вчера "кассам" попал в детский сад, убил ребенка, вот люди и бунтуют...

Он не закончил, потому что судья, маленькая сухонькая женщина в строгом и очень ей идущем деловом костюме, поднялась и провозгласила довольно тихим голосом, не утруждая себя необходимостью донести свои слова до всех, сидевших в зале, - имеющий уши да услышит:

- Обвинение против Михаэля Гинзбурга в убийстве, решается вопрос о возможности изменения меры пресечения.

В первую секунду Карпухин с удивлением подумал: неужели я все понимаю? Как это возможно? Он сразу пришел в себя: слова судьи ему переводил Анисимов, а сидевшая позади Руфь вытянула шею, чтобы тоже слышать перевод.

- Ага, - сказал Карпухин, давая понять, что врубился и будет слушать внимательно.

- По делу, - продолжала судья, - появились дополнительные материалы полицейского следствия. Прошу изложить.

Встал Берман и поднялся на кафедру, стоявшую напротив судейского стола. Следователь положил перед собой пухлую папку и принялся искать в ней какую-то запись. Не нашел, достал из кармана футляр с очками, раскрыл, медленно водрузил очки на нос и начал процедуру поиска с начала. Судья терпеливо ждала, ничем не показывая своего недовольства.

- О"кей, - сказал офицер и стал читать - монотонно, будто поэт свою новую поэму, так что Анисимов успевал не только переводить, но кратко комментировать сказанное:

- По согласованию со следственным отделом частный детектив Ноам Мейер, лицензия номер... провел расследование... ну, это он излагает, какую стену осматривал Ноам... обнаружены два пулевых отверстия и две пули, которые были извлечены и представлены на экспертизу... хорош гусь, его послушать, так он сам и поручил Ноаму эти пули отыскать, да... Была назначена баллистическая экспертиза, которую провели эксперты-баллистики Игаль Агерти и Гай Формер.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});