По обе стороны огня - Валерий Дмитриевич Поволяев

шуршании и щелканье эфира, но Шатков кое-что все-таки разобрал, и сообщение насторожило его — в невнятном скрипе прорезались довольно отчетливо слова: «„Калашниковы“ со складным прикладом — три тысячи штук, „Калашниковы“ обычные — шестнадцать тысяч штук, патроны — сорок ящиков»… Шатков безразлично отвернулся от Людоеда, сделал вид, что ничего не слышал и продолжил драить «опель».

— Вот зараза!.. — выругался Людоед то ли восхищенно, то ли удрученно, покрутил головой, словно ему шею сдавливал воротник. — Что хотят, то и делают… Ни чести, ни совести. И слово держать не умеют…

Шатков молчал. Он лишь сочувственно приподнял плечи и развел руки в стороны. Другой модели поведения у него быть не могло. А Людоед не унимался:

— Совковый механизм в действии: задумываем одно, обговариваем другое, делаем третье, а получается четвертое! — Людоед рукою рубанул по воздуху, довольно лихо развалил его, и Шатков неожиданно улыбнулся кавалерийской лихости Людоеда — улыбка у него вышла какой-то чистой, незащенно-подкупающей, школярской.

— Ты чего лыбишься? — Людоед тоже вдруг ни с того ни с сего хмыкнул и, не дожидаясь ответа, сказал: — У батьки есть поручение, — Людоед своего шефа, как и Лева Задов Нестора Ивановича Махно, звал батькой. — Ты ведь автомобильный институт кончал?

Шатков кивнул. Кроме Адмирала, он никому не говорил, что окончил автодорожный институт…

— Жигуленок у нас есть, занемог, отремонтировать его надо. Сможешь?

— Никогда не занимался ремонтом машин, — Шатков отрицательно покачал головой.

— А как же твой автодорожный?

— Я же не ремонтный факультет заканчивал.

Глаза у Людоеда посветлели, сделались холодными и скучными.

— Как знаешь, — сказал он, — я передал тебе распоряжение батьки, а выводы… выводы ты уж делай сам.

Все было понятно: Людоед проверял Шаткова — действительно ли он закончил автодорожный? Шаткову сделалось душно — машины он немного знал, умел отличить «запорожец» от «мерседеса», а ключ зажигания от запасного колеса, но не настолько, чтобы самостоятельно заниматься ремонтом.

— Хорошо, — вздохнув, согласился Шатков, — хотя я заканчивал факультет организации движения…

— ГАИ, значит, — хмыкнул Людоед.

— Почти. Организация движения — это не ремонт, но раз требует… требует батька, я попробую.

— Попробуй, попробуй, — холодно посоветовал Людоед. — Сделай милость. Корреспондент тебе покажет, где находится жигуленок.

Жигуленок был загнан в сарай в самом неприметном углу усадьбы — за хозяйством Адмирала, — машину закатывали сюда вручную, был жигуленок стар, полуслеп — одна фара отсутствовала, отражатель проржавел, а вместо лампочки в латунный цоколек вставлена винная пробка, правая половина стекла — со стороны пассажира — пошла тонкой паутиной трещин, серединка с белым пятном — местом удара — была заклеена синей изоляционной лентой.

— Вот твой объект, — показал Корреспондент Шаткову на жигуленок и равнодушно отвернулся. — Действуй, творец!

«Проверяет, — подумал Шатков, глядя в спину уходящему Корреспонденту, — ох, как хочет проверить и поймать на косо пришитой пуговице. Ничего из этого не выйдет, дорогие коллеги по „большой дороге“…»

Подняв капот машины, Шатков выругался — мотор никогда не мыли, грязная махра висела даже на карбюраторе — самом нежном механизме двигателя, ремень вентилятора был расслоен, две свечи вывернуты каким-то умельцем, крышка аккумулятора расползлась на две половинки, и в изломе застыл белый кислотный нагар, правое переднее колесо было спущено, рулевая тяга перекушена в двух местах, тормозные колодки съедены до самых десен, вместо бензобака стоял молочный бидон, а полуоси издырявлены ржавой коростой. Шатков поцецекал языком и, встав в позу заправского мастера по ремонту машин, запустил пальцы в затылок. «Ехала деревня мимо мужика, вдруг из-под собаки лают ворота… Тьфу!» А как же быть с запасными частями? Кто даст ему запасные части? Придется идти к Людоеду или к Корреспонденту, они тут старшие, пусть распорядятся. И где ключ зажигания, где ключи от багажника и дверей?

Двери были не заперты. Мотор можно в конце концов, заводить и без ключа, соединяя напрямую концы — что-что, а эту хитрость Шатков знал с детства и пару раз ею пользовался, аккумулятор он зальет водой, крышку склеит, свечи вкрутит новые. С остальным было сложнее.

Бросив осторожный взгляд в одну сторону, потом в другую — не наблюдает ли кто за ним? — он осмотрел резиновые коврики в «жигуленке» — нет ли под ними чего интересного? Впереди не было, а сзади он нашел щепоть коротких, с корнем выдранных из головы волос, припекшихся к резине и двадцатикопеечную монету. «Оп-пля!» — произнес он вслух, быстро соскреб волосяной клок, положил в бумагу, запаковал, монету запаковал в другую бумагу — все это могло пригодиться.

— Двери-то в машине настежь распахнуты чего? Не просвистит? — от этого голоса Шатков даже вздрогнул.

За стенкой сарая, почти невидимый, стоял Людоед.

— Тут табаком до сих пор так воняет — спасу нет, — спокойно, стараясь утишить бой сердца в ушах и взять себя в руки, проговорил Шатков.

Людоед привык нападать исподтишка, втихую, со спины — они тут все вырабатывают бесшумную походку, специально тренируются, учатся наносить удары сзади… Осознание этого вызвало в Шаткове невольную злость — где-то внутри, глубоко-глубоко зажегся малоприметный огонек, заставил Шаткова согнуться, будто в ожидании удара.

— Не люблю старого затхлого запаха сигарет, духа похмелья и блевотины, — Шатков брезгливо поморщился.

— А в машине чего искал?

— Две свечи, которые вывернул какой-то дурак!

Людоед быстро глянул в раскрытый капот, подергал пальцами безвольно висевшие проводки с колпачками на концах, озадаченно кашлянул.

— Налицо форменное воровство… Я эти свечи найду и вставлю в задницу тому, кто их своровал!

— Это еще не все.

— Что еще? — Людоед подозрительно обшарил глазами Шаткова, словно все еще пытался понять, что тот искал в салоне старых «жигулей», и Шатков невольно подумал о том, что будет, если Людоед даст команду обыскать его, сжал зубы — нет, об этом лучше не думать… Взгляд у Людоеда тем временем помягчел, он поднял растопыренную ладонь, приготовился загибать пальцы. Шатков перечислил. Людоед загнул девять пальцев на двух руках, раздвинул тонкие губы в недоброй усмешке: — Детали ты получишь…

Исчез он так же неприметно, как и появился.

Запчасти действительно доставили по списку, продиктованному Шатковым, не было только ветрового стекла, да Шатков и не рассчитывал его получить, и нового аккумулятора — Шатков повнимательнее исследовал старый и пришел к выводу, что этот еще немного послужит — не сгнил, не расплавился и был почти под пробки наполнен электролитом.

— Понадобится кое-что еще, — сказал он Людоеду.

— Что именно?

— Сейчас сказать не могу, — Шатков задумчиво помял пальцы, важно было показать, что он хоть и не ремонтный факультет закончил, но все равно в ремонтном ремесле кое-что смыслит, — по ходу сообщу.

Хоть и подгнил жигуленок, и покурочен серьезно, и относились к нему наплевательски, а отозвался добром на