Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

«позором Капоретто».

Муссолини неистовствовал: его национальная и солдатская честь были задеты жесточайшим образом. И кем? Этими «тевтонскими свиньями» – немцами и австрийцами! О, если бы в тот момент нашелся провидец, который рассказал бы ему о будущих перипетиях международной политики… но такого провидца не сыскалось, да и лучший друг Франции и Англии в подобные прогнозы все равно не поверил бы. В те годы Муссолини искренне ненавидел немцев и презирал оставшихся дома социалистов и дезертиров, запятнавших свои мундиры позорным бегством.

Нужен диктатор, требовал он, диктатор – как в Древнем Риме! Как Керенский в России или Клемансо во Франции! Как Вильсон в США, как Ллойд Джордж в Великобритании – поразительно, что с течением войны «демократии» приобретали все более авторитарный характер, тогда как «реакционные» (и конституционные) монархии Германии и Австрии продолжали расширять свою «избирательную базу». «Демократизация» им ничуть не помогла, но еще раньше она вывела из числа воюющих держав Россию.

Подкошенная Февральской революцией, развалом армии и тыла, российская армия совершенно не в состоянии была удерживать фронт далее. Ее солдаты, утратившие всякое подобие дисциплины, целыми дивизиями и корпусами разбегались перед третьеразрядными германскими дивизиями. Разгром российской армии стал триумфом для немецкого командования и химического оружия. Муссолини заклеймил «слабость русских» – они не только предали союзников, но и охотно подставили шею для нового ярма, заменив царя на Ленина. Человек, когда-то приветствовавший российских революционеров, писал о «примитивном азиатском народе», власть над которым захватили агенты Германии – большевики. Их вождь Ленин, швейцарское знакомство с которым Муссолини теперь гневно отрицал, являлся для него предателем и «соломенным пугалом». Был «отставлен» и немец Маркс, чьи теории получили насмешливую характеристику «груды руин».

Муссолини назвал Октябрьский переворот «победой еврейско-германского социализма», охотно свалив в кучу все наиболее ему неприятное. «Германскость» он ненавидел, памятуя свое голодное и жалкое швейцарское прошлое, социалистов презирал как ренегат, что касается евреев – разве они не лучшие друзья кайзера? И разве не они составляют верхушку «красных» от Москвы до Берлина? Они протянули свои щупальца повсюду, работая в одной обойме со зловещим прусским Генеральным штабом. Массивная фигура фон Гинденбурга, к которой тянулись нити еврейского социализма, – такой была живописуемая им тогда картина. Даже клерикалы и пацифисты, даже Папа Римский – и те были лучше, чем эти подлые предатели. Муссолини возмущало военное поражение России, по его словам, ставшее следствием прихода тамошних левых к власти.

Позже, после того как его газету начнут финансировать несколько патриотично настроенных еврейских банкиров, он несколько дезавуирует антиеврейскую часть своих выпадов, но в 30-е годы вновь станет ссылаться на свои давние антисемитские взгляды, зародившиеся, как он утверждал, именно в годы Первой мировой.

Ну а пока Муссолини призывал к беспощадной войне. До выхода книги генерала Джулио Дуэ «Господство в воздухе» было еще несколько лет, но Муссолини, подхватывая популяризируемые им идеи «воздушного террора», уже в 1917 году потребовал отправить сотни бомбардировщиков на немецкие и австрийские города и стереть их с лица земли.

Немцы должны понять, писал Муссолини, что они встретят у стен Милана такой же отпор, что и в XII веке, когда город осаждало войско императора Священной Римской империи Фридриха I Гогенштауфена (известного во всем мире как Барбаросса – «рыжебородый» на итальянском). Разумеется, о том, что Барбаросса Милан все-таки захватил, автор статьи предпочел не упоминать.

…

Весенне-летнее наступление немецких дивизий на Западном фронте не привело Германию к победе в 1918 году и не приблизило наступление мира. В августе для немецких армий пришло время «отлива» – войска Антанты наступали на всех фронтах. Не упустили своего и итальянцы.

Подкрепляемые несколькими англо-французскими и одной американской дивизией, они атаковали австрийские позиции. Первые несколько дней казалось, что эта операция будет развиваться по привычному для итальянской армии сценарию, но тут наследникам древних римлян очень повезло: в решающий момент большая (и не немецкая) часть армии австро-венгерского императора Карла восстала против продолжения войны и пошла домой, покинув окопы и бросив оружие. Вена запросила перемирия, но, пока шло техническое обсуждение его условий, итальянцы согнали в кучу несколько сотен тысяч императорских солдат, пленили их и объявили все это своей «великой победой при Витторио-Венето».

Муссолини и его единомышленники торжествовали. Не важно, что безвозвратные потери итальянцев были даже выше вражеских, – это была самая грандиозная, умопомрачительная, невероятная победа из всех! Потрясающе – и пусть будет стыдно теперь тем, кто не верил в армию. Теперь же, когда враги повержены, настало время платить по счетам. Почти 700 тысяч убитых солдат, еще сотня тысяч погибших мирных жителей, полтора миллиона раненых – Антанта обязана оценить этот вклад Италии в общую победу. Будущие приобретения должны соответствовать сыгранной ею в Мировой войне роли.

И действительно, на мирной конференции Италия вошла в так называемую «Большую четверку», наряду с англо-французами и США. Но остальные союзники относились к ней без особого почтения, особенно теперь, когда война закончилась. Никто не верил в самую «выдающуюся победу» за время Мировой войны. По какому праву, саркастически спрашивал премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж, Италия требует себе новых территорий? Она что – потерпела еще одно поражение?

Другие британцы были еще жестче, – «Их непрофессионализм и тщеславие чрезвычайны, – охарактеризовал поведение итальянской делегации в Париже, британский дипломат и администратор Чарльз Хардиндж, – они самые отвратительные из всех коллег и союзников на этой конференции, европейские попрошайки, у которых скулеж чередуется с заносчивостью».

Французы тоже отнеслись к Италии со всегдашним презрением. «Скулеж попрошаек» перемежался у итальянцев с «заносчивостью грандов» – и действительно, поведение представителей Рима в Версале было попросту жалким. Они то демонстративно покидали конференцию, то, видя безразличие остальных, возвращались, пытаясь состроить хорошую мину при плохой игре. Удивительная для «нации дипломатов» неловкость. Но самое неприятное было еще впереди – ознакомившись с условиями будущего мира, итальянская общественность устроила форменную истерику, почище немецкой. И было от чего.

Американцы, в лице своего президента Вудро Вильсона, отказались поддерживать итальянские притязания на Балканах и Средиземноморье, а англо-французы, столь усиленно обхаживающие Италию до войны, сейчас предлагали ей… ровно столько же, сколько австрийский император прежде, но за нейтралитет. Это стало болезненным ударом для итальянских патриотов. На городских площадях демонстративно сжигались портреты американского президента, но итальянское правительство вынуждено было смириться с решениями, принятыми в Версале.

Нацию охватило возмущение. Муссолини – тоже. Выходит, что социалисты, «паписты» и прочие сомневающиеся были правы, а он, Муссолини, и его сторонники – оказались в дураках? Именно так стали считать тогда: по всей стране приходили известия об избиениях возвращавшихся с фронта солдат и офицеров, насмешках над ними. «Мерзавцы», не