Коммунальный гарем (СИ) - Крутиков Юрий

— Нет, конечно. Люд, мы с тобой ведь настоящие друзья! А с друзьями можно все, что захочешь…

— Спасибо, — девушка прижалась к его плечу и дальше уже шептала в ухо.

— Короче, Вить… Они говорят: если б мы знали раньше, до этого самого, мы бы по-другому сделали. А я: как, девчонки? А они: первый раз должен быть с очень опытным, нежным, почти родным человеком. Который не о себе думает, не о своем удовольствии… Ведь как первый раз пройдет, так потом всё и будет. Олька говорит, у нее есть подруга в магазине, так она замуж вышла, а ее муж чуть ли не час насиловал в первую брачную ночь! Она говорила — мне страшно, больно, а он — как танк. Дуло свое сует огромное, на слезы ее внимания не обращает. А ей и больно, и хочется ему угодить: любит же. Но тот не понимает, что женщине это все неудобно. В конце концов стал орать: ты сучка, имитируешь, что ты… невинная, а там, наверное десяток побывало. Оказалось, что у него до свадьбы было уже… с девственницей. И всё прошло незаметно. Но, Вить, у всех же по-разному, правда?

— Правда, — согласился Витя на всякий случай. И добавил от себя: — Свинья он, муж этот, Олиной подруги.

— Точно… Так она теперь секса боится, ждет постоянно неудобства и боли… Не знает, как отговориться. А муж прямо зверь становится. Даже… — она уткнулась в Витино плечо и прошептала еле слышно, — даже в рот пытался ей… фуу…

Вот почему Люда просила выключить свет. Только в темноте она могла говорить откровенно. Даже сейчас, когда парень с девушкой друг друга не видели, он чувствовал, что щеки у нее горели.

— Вот девчонки и говорят в один голос: первым должен быть Витя! А замуж будешь выходить, придумаешь что-нибудь. Если муж будет доматываться: отчего да почему, скажешь — да, было по молодости. Глупая была. На крайний случай: изнасиловали. Если он нормальный — всё поймет. А если ненормальный, говорят, нафига он тебе такой нужен.

— Люд… — Витя говорил очень осторожно, — я всё понимаю… Но все-таки… Может, всё-таки… лучше тебе первый раз… с мужем?

Люда замолчала. Потом выпустила Витю из объятий. Снова легла рядом.

— Наверное, ты прав… — сказала она пустым голосом, без эмоций.

— Не обижайся…

— Нет, нет… — она запнулась. — Ты устал. Да и затея эта… Глупые девчонки… Я, конечно, не фигуристая. Как Оля там, или Света…

Она села и стала искать в темноте ночную.

— Постой… Постой… — Витя протянул руку. Рука задела грудь, живот. — Ты обиделась. Люд!

— Что? — она полезла через него, чтобы слезть с дивана. — Я дура! Как я могла?

— Ну не сердись… Погоди. Ну, ляг на минутку!

Люда послушно легла, но Виктора даже не касалась.

Двое голых молодых людей лежали рядом и не знали, как им лучше сказать о том, что они чувствуют.

Был бы Витя другим… Сёмой, например… Он бы просто сделал то, о чем просила девушка. Делов-то.

И если вам кажется, что Витя такой же…

Вы ошибаетесь.

Да, все события, и все эти… связи с женщинами квартиры номер пять… могли подвести к такой мысли. Наш Витька — бабник! Ну конечно: переспал со всеми. Ну может, кроме Марго… Но и это дело времени. Сейчас, вон, и Людку «оприходует»…

Но вы ошибаетесь.

На самом деле ни одну соседок по квартире он не соблазнял. По крайней мере, целенаправленно. Не уговаривал и не уламывал. Можно даже сказать, что Виктор просто удовлетворял желание каждой женщины. Желание быть любимой. Желание почувствовать себя женщиной. Желание быть рядом с надежным, положительным мужчиной, который не подведет.

«Как за каменной стеной» — сказала Света, помните? А какая женщина этого не хотела бы? Как за каменной стеной?

Все-таки естественным выглядит именно желание Вити не делать сейчас чего-то поспешного, того, что потом не исправишь, не возвратишь.

Простите, но девственность в советские годы значила гораздо больше, чем в наше время. Она, несомненно, признавалась само собой разумеющимся, естественным, достоинством девушки, а не современным досадным недоразумением, от которого надо срочно избавиться при первой же возможности.

Итак, двое голых молодых людей лежали рядом и не знали, как им лучше сказать о том, что они чувствуют.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Первым начал Витя.

— Людочка… Чтоб ты меня поняла, вот что я скажу…

Девушка попыталась возразить, но Витя крепко обнял ее и настойчиво зашептал в ухо:

— Погоди, погоди! Я тебя выслушаю, клянусь! Но сначала ты меня…

Девушка обмякла в его руках, Витя продолжил:

— Ты мне очень нравишься. Ты и правда худенькая, но это не плохо и не хорошо. Ты просто такая! И я ценю тебя такой, какая ты есть: худышкой, в очках, стеснительной. И другие ценить тебя будут не за объем груди, как у какой-нибудь Тани или Мани, а за то, насколько ты добрая, насколько положительная, как понимаешь партнера, принимаешь, в свою очередь, его особенности. Поверь мне, я за последнее время понял, что для мужчины привлекательна любая женская грудь, любая женская ласка, лишь бы женщина была тебе дорога!

Если б я женился на тебе, и в первую брачную ночь обнаружил, что у тебя до меня кто-то был, я бы… я бы отнесся к этому спокойно. Этот факт сказал бы лишь о том, что у тебя была своя полноценная интересная жизнь, что у тебя были встречи и расставания, что ты влюблялась и печалилась… Что ты живой человек. А если позволила такому случится — значит сильно любила, доверяла…

Но… Это всего лишь моя точка зрения. Людочка, а ведь есть и другие. Для кого-то это серьезная часть семейной жизни, символ непорочности, символ ожидания именно его. Я не могу осуждать такого человека за его представления о жизни. Они могут мне не нравиться, но ты можешь с ними столкнуться.

Представь ситуацию, в которой ты нашла своего МММ, он всем тебя устраивает: внешностью, характером, отношением к тебе, к жизни, может, даже материально… Но вот есть у него такое одно маленькое «условие», бзик… А у тебя это условие не выполняется. И хотелось бы повернуть время вспять, отменить сегодняшнюю ночь с Виктором Михайловым, однако, увы и ах… И замечательный человек, которого ты по-настоящему любишь, видит в тебе червоточинку, трещинку, которая потом засядет в его мозгу и будет пускать корни, которые станут подпитываться суровой реальностью жизни: ссорами, непониманием, даже обычным плохим настроением. Разве хочется тебе слышать всю оставшуюся жизнь: я взял тебя в жены, когда ты уже вовсю с кем-то спала!

А то, что советуют девчонки… Они рассуждают с точки зрения собственного опыта, собственных рассуждений, собственной жизни, уже прожитой до сегодняшнего дня. Но не с точки зрения твоей жизни. Ты не должна зависеть ни от кого, ни от одного, самого авторитетного, мнения. У тебя должно быть всё своё. Только твоё. Ты можешь согласиться с кем-то, но сделать это осознанно, не под давлением «авторитета» собеседника. Если коротко: живи своим умом…

Для меня лишить тебя девственности — невероятно приятная возможность… Я очень хочу тебя, ты же чувствуешь… Но я не хочу испортить тебе вот так, мимоходом, будущую семейную жизнь…

Когда Витя уже заканчивал, Люда лежала щекой на его груди и гладила парня.

— Наверное, ты прав, — теперь она успокоилась, и говорила задумчиво. — Наверное… Знаешь, Вить, просто я завидовала девчонкам. Они все переспали с тобой, и мне тебя тоже очень хочется. Как мужчину. Нет, ты не думай, я тебя и как друга очень ценю, и как старшего… хм… товарища… Ты так за меня… с Сёмкой! Хотя оно тебе надо было? А ты вон — всё равно… Ты неравнодушный. Надежный. Пойми, с таким хочется…

— Таак… — сказал со смехом Витя, — у вас тут ничего в секрете не сохранишь…

— Ох, да я тебя умоляю! — Люда тоже засмеялась. — Тетки! Тут секретов нет вообще. А то, что будет секс, никто и не сомневался, с того момента, как ты всех голыми прихватил. Был только вопрос — с кем первой? Думаешь, никто не знал, что к тебе ночью кто-то из девчонок приходил? Да здесь стены фанерные! А девчонки все темпераментные, любят покряхтеть-постонать… Светка, вон, даже специально тебя увезла, чтобы никто не мешал.