Юлий Цезарь. В походах и битвах - Николай Сергеевич Голицын

во 2-ю стражу следующей ночи они вышли из своего лагеря с большим шумом и криком и двинулись в таком беспорядке и с такою поспешностью, что движение их походило более на бегство после поражения.

Не постигая причины этого и благоразумно остерегаясь какой-нибудь хитрости и засады, Цезарь не вышел тотчас из своего лагеря, но, удостоверясь в отступлении бельгов, послал для преследования их всю свою конницу, поддержанную Лабиеном с 3 легионами. Атакованные ими несколько раз в продолжение дня, бельги, шедшие в хвосте, были разбиты и большею частью истреблены, остальные же ускорили свое бегство. На другой день Цезарь, не давая бельгам опомниться, двинулся в земли соседственных с ремами суэссонов, прямо к главному городу их Новиодуну (ныне Суассон). {По мнению других – Нойон, Noyon; – но мнение в пользу Суассона вероятнее.} Сделав усиленный переход и прибыв к Новиодуну, он немедленно произвел приступ к нему, но не мог взять его этим способом – как говорит в своих записках – по причине его широких и глубоких рвов и высоких стен {некоторые писатели, напротив, утверждают, что он был просто отражен, потому что слишком понадеялся на легкое взятие города приступом и не принял надлежащих для успеха мер}, тотчас сделал все приготовления к скорейшему взятию его правильною осадой. Устрашенные его осадными работами и машинами, жители Новиодуна, чрез посредничество ремов, с которыми были в союзе, покорились, дали заложников и выдали все находившееся в их городе оружие. Затем Цезарь тотчас двинулся против Братуспантия (ныне Бовэ, Beauvais), города в землях белловаков. Жители его просили пощады, и Цезарь, даровав им оную по предстательству Дивициака и эдуев, бывших в союзе с белловаками, ограничился взятием 600 заложников и отобранием оружия и двинулся в земли амбиан. Амбиане покорились ему добровольно и безусловно, и Цезарь направился на с.-в. в земли нервиев. По собранным им на походе сведениям, нервии чуждались торговли и роскоши и, не изнеженные ими, были народ грубый, зверский, воинственный, чрезвычайно храбрый и твердо решились ни за что не покоряться римлянам.

По 3-дневном походе в их землях {в конце июля по римскому календаре (Наполеон I)} Цезарь узнал, что находился милях в 10 (около 15 верст) от р. Сабиса (ныне Самбра), что нервии, в соединении с атребатами и веромандуями, были расположены на другой (правой) стороне этой реки {близ нынешнего Мобёжа (Наполеон 1)} и намерены дать в этом месте отпор римлянам, что они ожидали еще прибытия адуатуков, уже находившихся в следовании, женщин же, детей и всех не способных сражаться людей укрыли в окруженном болотами и неприступном месте. Цезарь тотчас послал вперед легкие конные и пешие войска, свои для разведывания и с ними центурионов для приискания удобного под расположение лагеря места. Между тем некоторые из бельгов и галлов, бывших в армии Цезаря, ушли ночью к нервиям и дали им знать, что между легионами на походе следовало множество тяжестей и поэтому легко было, внезапно напав на легионы, разбить их отдельно и отнять их тяжести. Это было тем удобнее, что местность на самом Сабисе была лесистая, пересеченная и следовательно особенно удобная для действий нервиев, главная сила которых заключалась в пехоте, конница же была немногочисленная и плохая. Действительно нервии положили воспользоваться доставленными им сведениями и, удержав Цезареву легкую конницу устроенными в лесах на Сабисе засеками, расположились со всеми своими силами скрытно в засаде на покрытой лесом вершине отдельной высоты, имевшей отлогий и обнаженный скат к правому берегу протекавшего у подошвы ее Сабиса, глубина которого в этом месте простиралась только до 3 футов; у подошвы же высоты, вдоль Сабиса, они поставили только часть своей конницы для наблюдения. Насупротив, шагах в 200, на противоположном берегу Сабиса находилась такая же отдельная, с отлогим скатом к реке, высота, которую посланные Цезарем центурионы и избрали для расположены лагеря.

Сражение при р. Сабисе; осада и взятие крепости адуатуков; покорение приморских галлов

Послав вперед конницу, Цезарь последовал за нею к Сабису и неприятелю с легионами; но, приближаясь, изменил, по своему обыкновенно, порядок следования армии и в голове шли уже 6 старых легионов, за ними – все тяжести, а в хвосте – два новонабранных легиона. По прибытии к Сабису конница перешла через него с стрелками и пращниками и завязала бой с неприятельскою конницей; 6 передних же легионов приступили к работам по укреплению лагеря: 9-й и 10-й – на левом фасе, 8-й и 11-й – на переднем, обращенном к Сабису, а 7-й и 12-й – на правом. Но едва вслед за ними показались тяжести, как нервии, атребаты и веромандуи устремились из своей засады на Цезареву конницу, опрокинули ее, бросились вслед за нею на другую сторону Сабиса и напали на все 6 Цезаревых легионов, укреплявших стан, со всех сторон в одно время, атребаты – на 9-й и 10-й легионы, веромандуи – на 8-й и 11-й, а сами нервии – на 7-й и 12-й, которых охватили и с правого фланга, и даже двинулись в тыл римскому лагерю. Все это было произведено, по словам Цезаря, столь неожиданно и скоро, что не только армия римская не успела построиться, как следовало, к бою, но даже и войска не успели надеть шлемов и снять чехлы с щитов. А между тем конница и легкая пехота Цезаревы, опрокинутые из-за реки, бросились бежать в разных направлениях; примеру их последовали и все нестроевые: военные слуги, люди, находившиеся при тяжестях и др. и даже тревирские всадники, считавшиеся одними из храбрейших между галльскими, поспешно отправились обратно в свои земли, распространяя повсюду на пути весть о совершенном поражении римлян.

В этом крайне трудном положении армия Цезарева подвергалась опасности быть наголову разбитою и даже совершенно истребленною, и только два обстоятельства – по откровенному и благородному сознанию самого Цезаря – спасла ее: во-первых, то, что войска, будучи отлично обучены строю и получив в предшествовавших действиях против неприятеля надлежащую опытность, сами хорошо знали, что им следовало делать, – и, во-вторых то, что при каждом легионе были легаты, которым Цезарь и в этом случае, как обыкновенно, запретил отлучаться от рабочих, прежде нежели лагерь не будет совершенно укреплен, и которые поэтому могли сами распоряжаться по своему усмотрению, не ожидая приказаний Цезаря. Каждый легион построился и оборонялся там, где находился, как позволяли свойства местности и краткость времени, отдельно от других легионов и даже не видя их за густым кустарником. Таким образом армия была раздроблена на части и образовала неправильный строй в виде трехсторонника, или скорее выгнутой дуги, и не было никакой возможности