Могло бы быть и лучше - Рената Адельшина

вреда, это Руарден. Только в его стенах, любая магия и энергия, в том числе тёмная, перестают представлять какую либо опасность. И вы это знаете даже лучше меня, магистр Тарис.

— А также я знаю, что там воистину нечеловеческие условия… — холодно процедил Ауст. — госпожа Вегнер член очень уважаемой семьи, даже на территории Центрального континента. Каким образом вы собираетесь изолировать её, буквально, в тюремную камеру? Как думаете, что на это скажет Его Величество?

Луис тяжело вздохнул, чувствуя как Ауст прожигает его своим ледяным взглядом.

— Мы оба, прошу заметить, стали свидетелями выброса тёмной энергии, магистр Тарис. Прямо здесь, в стенах библиотеки! Вы хотя бы отдаёте себе отчётность к чему это может привести? Даже незначительные выбросы такой энергии способны нарушить работу колец, а значит способны навредить и защите города. И к тому же, я не собираюсь отправлять её в Руарден навечно, всего лишь на пару дней, пока мы не изучим всё как следует.

Нужно отдать Эливелу должное, он был одним из немногих, кто держался против Ауста довольно достойно и до последнего гнул свою линию. Да и в вопросе безопасности, он был прав.

Выбросы тёмной энергии рядом с кольцами могли привести к неполадкам, так как тёмная энергия очень негативно влияла на другие частицы магии в воздухе. Она делала их более сложными в дальнейшей переработке, и не факт, что кольца смогут с такими частицами справиться.

Поэтому вокруг важных зданий, вроде башен коллегии, были чары и барьеры, чтобы не допустить попадание тёмной энергии в особо важные места. Но Виктория спокойно попала в них, а это значит, что выброс произошёл лишь в момент видения и никак не проявлялся ранее.

В обычной жизни, на природе или в зданиях без защиты, такие выбросы не особо заметны, но в стерильных условиях, как в библиотеке коллегии, их могут почувствовать даже люди без магических способностей.

Так что сколько бы северные маги не наблюдали за противостоянием двух магистров, исход был ясен.

— Тогда гарантируйте для госпожи Вегнер нормальные условия эти «пару дней». — Ауст тоже умел стоять на своём.

— Конечно. Я лично позабочусь, чтобы госпожа Вегнер попала в самую лучшую из камер. — заверил его Луис, показательно отошёл подальше и повернулся к Виктории. — Прошу следовать за мной.

Мнение Виктории вообще не учитывалось, ей ничего не оставалось кроме как пойти за эльфом, напоследок попросив северных магов поискать что-то насчет герба с ветвистой луной.

Судьба точно издевалась над ней. Сначала хотели просто выгнать, а теперь вообще ведут в тюрьму.

Из-за конвоя стражей она толком не могла понять куда именно её ведут. Коридоры сменяли друг друга очень быстро, один портал за другим, множество голосов, потом тишина, затем разговоры на неизвестном языке и так бесконечно, пока постепенно белые стены не превратились в грубый необработанный камень с чёрными прожилками.

Они шли мимо многочисленных тюремных камер с тяжёлыми металлическими дверьми. Даже думать не хотелось, кто за ними мог скрываться, слава богам, у заключённых не было возможности видеть, кто именно шёл через широкий коридор.

Виктория насчитала более двадцати дверей только на одной из сторон. Но конвой продолжал двигаться дальше, преодолел лестницу вниз и остановился у ещё одной массивной двери, но уже из дерева. Оказалось она вела в крыло особо охраняемых нарушителей закона. Здесь, помимо знакомых дверей, присутствовали магические очертания рун на стенах, а по полу изредка пробегали голубоватые мерцания магии.

Они остановились у одной из дальних камер. Эливел выудил связку ключей из рукава мантии, быстро нашел нужный ключ и три раза повернул его в замочной скважине. После пробубнил что-то себе под нос и отошёл в сторону.

— Проходите, госпожа Вегнер.

Виктория не спешила, она посмотрела на магистра и деловито подняла бровь.

— Раз уж вы обещали мне нормальные условия, то, будьте добры, принести ужин. Надеюсь, хотя бы на это я право имею.

— Хорошо, я попрошу стражу принести вам чего-нибудь. — спокойно ответил Луис и выжидающе уставился на девушку.

Получив ответ, Виктория потянула дверь на себя и зашла внутрь небольшой комнаты. Её стены были сделаны из знакомого камня с черными прожилками, а в углу стояла одноместная кровать, застеленная серой простыней, без намека на одеяло и подушку. В другом же углу был стул и стол с чернилами, пером и несколькими чистыми листами бумаги. Единственное, не было окон и свет, как предположила Виктория, являлся результатом заклинаний.

В целом, в камере было довольно чисто, хоть и без изысков. Когда позади послышался звук поворота ключа, она легла на кровать, поправила плащ и уставилась на каменный потолок.

Делать было нечего, радовало одно. Абсолютная тишина.

Через пятнадцать минут ей занесли желанный ужин. Отварной рис с мясом, несколько кусков хлеба и ягодный морс. Вполне неплохо для тюрьмы, признала Виктория и умяла всё в считанные мгновения.

А потом опять залипания в потолок и тишина, которая быстро начала надоедать. При наступлении отбоя свет погас сам по себе, оставив Викторию в полной темноте.

Она повернулась на бок и собиралась хорошенько поспать, закутавшись в плащ, но странные звуки за стеной привлекли её внимание. Ей пришлось приблизиться к стене почти вплотную, чтобы расслышать истошное завывание незнакомки. Голос принадлежал, предположительно, молодой девушке. Пела она со вкусом, завывала только в особенно эмоциональных местах и неумело тянула ноты, точно стараясь звучать как можно ужаснее. Ещё и песню какую выбрала. Про похождение воина в поисках идеальной представительницы бордельной профессии.

Виктория, скорчившись, отодвинулась от стены подальше, но это не помогло. Похоже, незнакомка ходила по камере и решила подойти ближе к разделяющей их стене, отчего и пение зазвучало громче. Она продолжала петь даже спустя час, и у Виктории начали сдавать нервы. Это было похоже на пытку.

Девушка села перед стеной и заорала во всё горло. Она просто кричала, а когда услышала, что после небольшой паузы пение продолжилось, то заорала снова. Это было похоже на борьбу завывания и вопля.

Стражники в этой части Руардена появлялись только во время ежедневной проверки, утром, днём и вечером. После отбоя заключённые могли орать друг на друга хоть до рассвета, никто бы не обратил на них внимание, да и самих заключённых можно было пересчитать на пальцах.

— Да заткнись ты уже, твою же мать! — выругалась Виктория и, наконец-то, отдышалась.

— Так ты сама орёшь! — отозвалась незнакомка за стеной.

— Я ору потому что ты песни воешь!

— А что мне ещё делать?

И то верно. Виктория понятия не имела сколько здесь сидела её соседка. Если на то