Мой любимый враг - Ася Бедная

сейчас не в спортивном костюме, в котором я была вчера. Сейчас на мне привлекательный летний сарафан. Он понравился Никите. А я в нем — еще больше.

— Ты просто очаровательна, — улыбается он мне и принимается делать заказ подошедшему официанту.

Никиту здесь знают, поэтому даже обещают сделать хорошую скидку. В результате он заказывает большой садж шашлыка с овощами, приготовленными на гриле.

— Я не голодна, — поясняю, — не нужно было столько заказывать.

— Катюш, я просто хотел тебя вкусно накормить, — улыбается Никита. — Ты наверняка устала за эти дни. Поэтому просто расслабься.

Следующие полчаса прошли в спокойной обстановке и за разговорами. Никита спрашивал у меня, откуда я приехала, чем занимаюсь и сколько лет моему ребенку, что меня смутило.

— Я же вчера тебе говорила, что ему всего три месяца, — стараюсь улыбаться.

— Ааа, — будто вспомнил Никита, — точно! Забыл совсем. Столько работы. В голове столько мыслей.

— И какие же мысли тебя всегда беспокоят? — интересуюсь для приличия.

Мне неприятен тот момент, что Никита пропускает мимо ушей некоторые моменты, сказанные мною. И не только о ребенке. К примеру, я рассказала ему, как Андрей помог нам перекопать огород, а Никита стал говорить о нем гадости, пропустив информацию об оказанной нам помощи. Он даже не остановился на том, каким образом Андрей смог за один день провернуть такую большую работу. А уж факт, что он самостоятельно починил нам холодильник, вообще не был оценен Никитой. Я даже не услышала от него, что-то вроде: «Люди только при отсутствии денег устраняют поломку своими руками».

Он сразу же перешел к разговору о его скором переезде в Москву. Нахваливал себя и свои способности. Говорил, как смог всего быстро и самостоятельно добиться. Никита довольно быстро от вопросов обо мне просто перешел к откровенному хвастовству. Я же только улыбалась. И старалась быть милой. Москва. Пока что пленила меня только она. Но к концу вечера от подобных разговоров мне стало скучно.

Глава 14. Андрей

— Андрей, ты дома что ли?

— А где я должен быть ранним утром?

Отвечаю матери немного нервно, отчего она осекается и тут же замолкает. Понимаю, что был грубым, поэтому просто отрываюсь от монитора и смотрю на нее виновато:

— Извини. Не понял твоего вопроса.

Мама смотрит на меня чуть ли не с жалостью. Но голос ее вполне уверен.

— Я просто подумала, что ты с утра уже будешь у наших соседей. Там работы много. Доска в заборе выломалась. Надо бы починить.

— Им надо, пусть и чинят сами, — отвечаю слегка грубее, чем было до этого, и отворачиваюсь.

Оставляю мать в смятении, но она не уходит. Вот что значит адвокат. Ничем ее не сломить. Даже мой резкий ответ, хоть и приводит ее в недоумение, может быть даже к возникновению незначительной обиды на меня, но не заставляет отступить. Поэтому приходится на ходу придумывать отговорку моего отсутствия в подмастерьях у соседей. Хотя и говорить о них совсем не хочется.

— У меня работы много, мам. Только и всего. Мне заказ нужно доделать, а я уже не укладываюсь в сроки.

Такой ответ вполне устроил мать, поэтому она кивает головой и уходит. Но есть доля сомнения, что это действительно так. Скорее всего, она просто делает вид, что верит мне. Верит и не хочет больше настаивать на выуживании из меня настоящей информации. Мне же приходится остаться наедине со своими думами. Хотя мне уже кажется, что я не только думаю, а ору на всю округу о том, что творится у меня в душе в действительности.

Вот ведь вляпался. И зачем я сунулся им помогать? Теперь тот факт, что Никонов всерьез взялся за Катю, покоя не дает. Казалось бы, чего мне нервничать? Ну оприходует еще и эту дуру. Так если она дура, чего с нее взять-то? Мне-то что из этого?! Можно даже сказать, что так ей и надо! Не будет руки распускать. Не будет орать на того, на кого не следовало бы. И вообще, дополнительный урок в жизни будет полезным. Будет лучше в людях разбираться.

На этом решаю забыть о своей новой соседке и приступить наконец-то к работе.

А в душе все равно гложет…

И теперь не могу понять, отчего больше я нервничаю. То ли, что Никонов просто видит в Кате очередную жертву. А может быть и, что он видит очередную жертву именно в Кате…

Казалось бы, умная женщина, мать маленького Тимурика, жена, причем законная жена! А ведет себя таким некрасивым образом. Ходит с ним на свиданки. Меня обсуждает. Чего я ей сдался-то?! Ненавидит она меня, это понятно. Есть, наверное, даже за что. Хотя с другой стороны, я не сбивал ее племянника! За что меня винить?! Только по тому, что я сын виновницы?! Хорошо, что хоть вчера Нина на меня с кулаками не бросилась.

Сразу, как только Катя прыгнула в машину к Никонову, даже не предупредив никого, Тимурик начал сильно капризничать. Я колотил на улице скамейку, поэтому не решался подойти к Любови Михайловне. Ей явно было не до меня. А тут еще и Нина с матерью приехали.

Удивились моему присутствию. Удивились отсутствию Катюши дома. Нина с тетей Дусей общались со мной сдержано, но не проявляли ненависти или негатива. Разумеется, напряжение было в сложившихся обстоятельствах. Оно сквозило постоянно. Было понятно, что им неприятна сложившаяся ситуация. Но и последним гадом они меня не выставляют.

Хотя и им сразу стало не до этого. Похныкивания Тимурика сплотили нас всех. Видя, что ни на руках у тети Дуси, ни на руках у Нины малыш не успокаивается, пришлось вмешаться мне, и пригласить всех к себе во двор. У нас есть качели, которые и помогли укачать Тимурика. Любовь Михайловна была благодарна за помощь.

Немного погодя к гостям, опасаясь гневной реакции, вышла мама. Но никто из женщин не стал говорить с ней грубо. Наоборот, они с долго общались, тихонько раскачивая качели, тем самым укачивая Тимурика. Если Любовь Михайловна была матери одноклассницей и общалась с ней с пониманием с момента их встречи. То тетя Дуся с матерью тесно не дружила. Но вчера она спокойно и тихо разговаривала с нами со всеми. Тему гибели не затрагивали. Всем тяжело. Все больше разговоры сводились именно к уходу за Тимуром. К уходу и неожиданно найденному способу укладывания спать.

Малыш славный. Он быстро успокоился и проспал почти два часа. Перед уходом Любовь Михайловна посетовала на то, что их холодильник