Кольцо златовласой ведьмы - Екатерина Лесина

И только сказать не сказала, а действовала в обход, а это – предательство…

…и главное, что никто не поймет причины Викиных обид.

Плохо быть мямлей.

В доме же ничего не изменилось. Странно… зачем же тогда тот человек приходил?

Серега вернулся, морально готовый к сражению с папашей, настолько, насколько это было возможно. Главное – не оправдываться.

И вообще, не реагировать.

Это-то папашу больше всего и бесит. Он-то убежден, что все вокруг просто обязаны внимать каждому его слову, а если уж папаша соизволит выразить некое пожелание, то следует тотчас его исполнить. С верноподданническим восторгом.

К лешему!

Такси Серега отпустил у соседнего дома и двинулся к черному ходу, рассчитывая, что, кого бы ни пригласил папаша, люди эти будут заняты его царственной персоной. Глядишь, на Серегу времени у них и не останется.

На кухне царил кавардак, вполне обычный – с учетом приезда папаши, и руководила им Лизка.

– Добрый день, Сергей Антонович, – сказала она обычным холодным тоном, в котором явственно слышалась неприязнь. Как может Серега вести себя недостойно? Он ведь роняет не только свою репутацию… и так далее и тому подобное. – Вас все ждут.

– Подождут. Есть хочу.

Хватал он то, что под руку попадало, внося свою толику в общий хаос. И Лизка хмурилась, но не мешала – уже изучила его характер.

– Возможно, – поинтересовалась она, отвернувшись к окну – отсутствующие напрочь у Сереги манеры причиняли ей глубокие душевные страдания, – вы просветите меня относительно того, куда исчезла ваша невеста?

Невеста?! Какая?! Серега едва не подавился, но тут же все вспомнил.

– А куда исчезла моя невеста? – мягко спросил он, откладывая надкушенное канапе.

Вегетарианское меню – еще та мерзость.

– Мне показалось, она была с вами?

– Нет.

– Печально. Эта девушка повела себя совершенно безответственно!

Приятно, что не только Серега у Лизки раздражение вызывает.

– Уйти из дому, никого ни о чем не предупредив! И это ее упрямство. – Ногти Лизки царапали стекло, что являлось у нее высшим признаком волнения. И что же такое случилось?

Хотя… Серега предполагал, что именно случилось.

Появился папаша и велел Вике участвовать в семейном спектакле. А Лизка как раз декорации «подтянула», с инструкциями вкупе. И Вика, это бедное существо, непривычное к подобному «подходу», сделала то, что сделал бы любой разумный человек, – сбежала.

Папаша разозлился на Лизку, а она, обожавшая папашу, затаила злость.

– Ничего, – Серега не удержался и похлопал Лизку по плечу, – найдется.

Она зафыркала. Вот кошка… и, главное, не понять, что ее при папаше держит? Любовь? Какая-то такая любовь – с оттенком мазохизма. Он на ней никогда не женится. И Лизка ведь не дура, осознает…

Нет, не понять Сереге баб.

– Конечно, вернется, – холодно отозвалась Лизка, возвращая утраченное было хладнокровие. – Ее вещи здесь остались. И документы.

А вот это уже злорадство. И подлость! Подлости Серега не терпел.

– А вам, Сергей Антонович, следует переодеться. Я взяла на себя смелость и подготовила костюм. Он в вашей комнате. – Ну да… конечно. – И будьте добры, включите мобильный телефон.

Хорошо, что напомнила. Серега включил его, уже оказавшись в безопасности – в своей комнате. Десять звонков от папаши. Семнадцать – от Лизки. И эсэмэска от Семена.

Прочитав ее, Серега усмехнулся: молодец, брат!

С документами разобраться будет просто. Универсальный ключ у Сереги имелся. Заодно и вещи ее осмотрит… предлог-то хороший. Единственно, Серега надеялся, что его нечаянная невеста дождется его появления. Хотя куда ей еще деваться-то?

К преогромному своему удивлению, Серега вынужден был признать, что вещи ее уже обыскали, причем проделали это нарочито грубо, не пытаясь скрыть свой к ним интерес.

Тонкие блузки, длинные юбки, платья ворохом лежали на кровати. Рядом – горка разворошенного белья. И вывернутая шкатулка с кольцами, браслетами и цепочками. Украшения Серега сложил обратно в шкатулку, белье трогать не стал, а вот чемодан осмотрел внимательно.

Паспорт обнаружился в боковом кармашке. И водительские права. Карточка медицинского страхования. Ключи. Кошелек. Денег внутри было немного, и вряд ли потому, что тот, кто квартиру обыскивал, решил поживиться за счет Вики.

– И могу я узнать, что ты здесь делаешь? – Папаша, как обычно, появился не вовремя.

– Нет, – спокойно ответил Серега, засовывая кошелек в задний карман джинсов. Переодеться он так и не удосужился. – Могу я узнать, что именно ты тут искал?

– Нет, – в том же тоне ответил папаша. – Переодевайся. Ты всех заставляешь ждать. И где эта твоя…

Скривился, словно и не его это была идея – с женитьбой.

Появилась мысль – и вправду жениться, просто, чтобы его позлить.

– Понятия не имею. Раньше здесь была. А теперь – сбежала. Дорогой папочка, ты не знаешь, отчего это люди от тебя сбегают?

Отец злился молча. Ходили на скулах желваки. Двигались губы, изгибались брови, но выдержка брала верх. А прежде он в словах не стеснялся, особенно с мамой.

– Чтобы через пять минут был внизу. И постарайся вести себя достойно. У тебя сестра умерла!

– А у тебя – дочь. – Вот Серега-то заводился легко, вспыхивал и тотчас терял выдержку, выплескивая на собеседника все, что приходило ему в голову. – Только тебе все равно. Ты никогда ее не любил! Ты вообще не способен любить кого-то, кроме себя. И теперь не я, а ты устраиваешь из этой смерти представление. Ах да, представление – это пошлость. Перформанс… для избранных!

Взгляд папаши потяжелел. Сереге показалось, что еще немного, и он все-таки сорвется. Но нет, он бросил коротко:

– Убирайся!

И ушел.

Серега его совету последовал. Ему было куда убраться.

Пятый наблюдал за отцом издали. Эта привычка появилась у него с детства. Конечно, отец никогда не поднимал на них руку, было кому поркой заниматься. Хотя следовало признать, что воспитатель их, человек душевный, брался за ремень лишь в крайнем случае. Как тогда, когда Светка украла отцовскую сигару и они, все вместе, выкурили ее в подсобке.

Накурились до тошноты.

А потом была беседа с отцом. Его кабинет, святая святых, запертая дверь, к которой и близко подходить не следовало, ибо это могло вызвать гнев отца. Но в тот раз эта дверь сама открылась перед ними. И Светка, дрожа – она боялась сильнее прочих, – схватила Пятого за руку, словно он способен был ее спасти. Он же думал, что не оправдал доверия.

Отец так и сказал им. Он не поднялся с кресла, оставшись где-то далеко, за дубовым столом, у массивного окна, в раме бархатных портьер. Не человек – портрет. Только говорящий.

– Вы не оправдали моего доверия. – Этот голос звучал громко и глухо, и сердце Пятого неистово колотилось, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. – Я огорчен. Не только тем, что вы решили покурить. Любопытство – не тот проступок, который спровоцировал бы этот разговор. Но вы пошли на воровство. Кто?

Светка охнула, беззвучно, но он услышал. А ладошка ее стала ледяной.

– Место вора – в тюрьме, а не в приличном доме. Кто?

Тяжелый взгляд заставил его сгорбиться, и Пятый, сам удивляясь тому, что он творит, сказал:

– Я.

Светка снова охнула и зажала рот ладошкой. Вот дура, если ее на вранье поймают, только хуже будет. А тюрьма… отец их просто пугает. Детей не отправляют в тюрьмы.

Зато их отправляют в интернаты.

– Дурная кровь, – сказал отец, когда они остались вдвоем. И снова он был далеко, у своего окна, а Пятому осталось одно место – на зеленом ковре. – Мне следовало сразу понять, что это была твоя идея.

– Простите.

К отцу следовало обращаться на «вы».

– До твоего появления в этом доме никому и в голову не приходило красть.

Одна сигара… подумаешь. У него их целая коробка! Пятый сам видел. У отца вообще денег столько, что он себе грузовик сигар купить способен. Наверное, Пятый слишком громко думал.

– Неважно, что могу позволить себе я. Главное, чего я не могу позволить вам. Например, чтобы мой сын стал вором и испортил мою репутацию.

Он всегда думал лишь о своей репутации.

– Твои наклонности следует взять под контроль.

Пятый ошибался. Тюрьма для детей существовала и называлась интернатом. Комнаты на шестерых. Узкие койки. Тумбочка. Посещения – по выделенным для этого дням. Учеба. Тренировки. Письма домой – под диктовку воспитателя. Еженедельные встречи… не с отцом. Не с братьями или Светкой – с Олегом Павловичем, который привозил разрешенные передачи. И на все вопросы – а поначалу у Пятого их было множество, – он отвечал односложно. Так Пятый понял, что в семье он – лишний.

Они были рады избавиться от чужака.

Чужаком он и остался.

Даже в этих костюмах, которые подобраны так, чтобы семья выглядела именно семьей – единство во всем, одежда не исключение, – он выделялся. И потому держался в стороне.