Творения. Том 3: Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова - Преподобный Феодор Студит

Приспособление и преступление.

Таким образом, кто приспособляется к обстоятельствам века, тот не отступает от добра; ибо он скорее достигает желаемого, уступив немного, подобно управляющему кормилом, который отпускает несколько[231] руль в случае противной бури. А поступающий иначе отступает от цели, совершая преступление вместо приспособления к обстоятельствам. На это много примеров, писать о них многословно – трата времени. Что же касается твоих слов, господин, будто Златоуст сделал послабление апостольского правила о рукополагающих и рукополагаемых за деньги[232] в отношении тех шести епископов, которых он низложил[233], то не было никакого нарушения правила, хотя и кажется так, когда он, лишив их всякого священного сана, дозволил им только причащаться от жертвенника. Но допустим, что он и отступил, и сделал послабление; пусть желающие подражают ему, и никто не будет препятствовать, ибо и он – уста Божии и общник апостолов; о нем многое вспоминается даже до настоящего времени, и никто не спорит об этом. Но здесь не то: ибо повенчавший прелюбодея опять священнодействует, как бы не сделавший ничего непристойного, и притом не в каком-нибудь сокровенном месте выступая, [Col. 985] но в самой кафолической церкви[234], как бы представляемый в хороший пример священникам.

Еретические епископы и соборы.

А чем [кажется] нам языческое двоеженство Валентиниана[235]? И венчавший его разве провозглашается за это святым, а не беззаконным, если только он был венчан? И кто из тогдашних досточтимых отцов (66) передал письменно, что Валентиниан поступал благочестиво, имея две жены, и что с тех пор должно это делаться? Так и многие другие, которых воля руководствуется законом не божественным, а человеческим и предосудительным, делали и, может быть, будут делать до конца века. Но Церковь Божия осталась невредимою, хотя и была поражаема многими стрелами, и врата ада не могут одолеть ее (ср. Мф. 16:18). Она не позволяет и делать, и говорить что-нибудь вопреки постановленным правилам и законам, хотя и многие пастыри нередко безумствовали, составляя великие и многочисленные соборы и Церковью Божией называя себя и по-видимому заботясь о правилах, а на самом деле действуя против правил. Что же удивительного, если и теперь пятнадцать, может быть, епископов, собравшись, признали невинным низложенного на основании правил по двум причинам и разрешили ему священнодействовать? Так, господин, собор есть не просто собрание епископов и священников, хотя бы их и много было, ибо сказано: лучше един праведник, творящий волю Господню, нежели тысяща грешник (Сир. 16:3), – но собрание во имя Господа для мира и соблюдения правил и для того, чтобы связывать и разрешать не как случится, но как следует по истине, и по правилу, и по точному рассуждению. Пусть же собравшиеся или докажут, что они так поступали, и тогда мы будем вместе с ними; или, если не докажут, пусть извергнут недостойного, чтобы это не послужило к их осуждению и не было передано последующим поколениям. Ибо для слова Божия, по свойству своему, нет уз (2 Тим. 2:9), и епископам отнюдь не дана власть преступать какоенибудь правило. А только – следовать постановлениям и держаться прежнего.

Истинный собор.

Я не знаю, есть ли что-нибудь, не определенное правилами и оставленное без внимания. Например, у святого Василия есть правило относительно священника, истинно поклявшегося, что он будет довольствоваться только своею церковью (67) и никогда не принесет дара в другой[236]; и снова – правило Собора Карфагенского[237] относительно тех, которые рукополагают ушедших из монастырей, что таким не дозволяется священнодействовать в другой церкви, кроме той, где каждый имеет епископство, а рукоположенные должны быть низложены.

Если же [согрешившие] в таких неважных и многим не кажущихся чем-либо преступным делах не оставляются без наказания судом и постановлениями Божиими, то не гораздо ли более в настоящем деле? Непозволительно, господин, непозволительно ни нашей церкви, ни другой делать что-либо вопреки постановленным законам и [Col. 988] правилам, потому что, если это будет дозволено, то тщетно Евангелие, напрасны правила и каждый во время своего епископства, если бы ему было дозволено так поступать со своими, как ему угодно, был бы новым евангелистом, иным апостолом, другим законодателем. Но нет. Мы имеем заповедь от самого апостола, что если кто станет учить или повелит нам делать не то, что мы приняли (Гал. 1:8), не то, что в правилах бывших в разные времена Соборов Вселенских и Поместных, того не должно принимать и не должно считать его в числе святых; не станем произносить того тягостного слова[238], которое он изрек. Итак, для нас, находящихся вне мира, нет никакой другой обязанности, как домогаться и делать то, в чем нам можно и превозноситься, и соревновать. И если жизнь будет проходить в этом, то хорошо будет; если же нет, то полезнее быть в ссылке и без крова и скитаться в поднебесной со всякой скорбью и теснотою. Итак, да поможет нам посильно душа твоя, боголюбивая и ревнующая о предметах божественных!

25. К патриарху Никифору (I, 25)[239]

Пользуясь смиренным письмом нашим, как бы некоторой завесой, из благоговения к ангелу блаженства твоего, мы, смиренные, (68) являемся пред святейшей главою твоею по необходимости. Ибо Иоанн, сослужитель и ученик наш, известил уже нас, что он, удостоившись почтеннейше поклониться тебе, слышал от твоего блаженства нечто странное и невыносимое. «Вы, – сказало [твое блаженство], – раскольники церковные[240]». Блаженнейший! Какой скорби справедливо должна была предаться душа наша при этих словах? Как не высказать оправдания пред твоею святостью, чтобы молчанием не подтвердить обвинения?

Какое зло больше отделения от Церкви?

Но прежде оправдания я с почтением докладываю, что не должно, как пришлось, отверзать слух для всякого, желающего сказать чтонибудь против кого-нибудь и без суда высказываться против обвиняемого лица. Судит ли закон ваш, говорится в Писании, человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает (Ин. 7:51)? Так [следовало поступить] и тогда, когда твое блаженство услышало тяжкое и прискорбное о нашем смирении. Подлинно, какое зло больше отделения от Церкви и того, чтобы овца лишилась архипастыря или сопастыря? Ибо и нам, грешным, хотя и недостойно, принадлежит помазание от Бога и имя пастыря, чтобы, осмелюсь сказать, сносить, рассуждать, внушать и наедине, и пред другими, по преданному от Господа учению, между тобою и им одним или при двух; а кто и после того будет упорствовать, тот, как говорит Он, да будет тебе, как язычник и мытарь (Мф. 18:15–17). Мы же доселе ничего такого не слыхали от святой души твоей ни через посланного, ни лично и не получали внушения; и такой произнести приговор! Да рассудит совершенство твое: справедливо ли причинена эта скорбь чадам твоим?

[Col. 989] Перейдем и к самому оправданию, отдавая отчет пред вездесущим Богом и пред твоей святостью. Мы не раскольники, святая глава, в Церкви Божией; да не случится этого с нами никогда! (69) Хотя мы и повинны во многих других грехах, однако мы православные и вскормлены кафолической Церквью, отвергающие всякую ересь и принимающие все признанные Вселенские и Поместные Соборы, равно как и изреченные ими канонические постановления. Ибо не вполне, а наполовину православный тот, кто полагает, что держится правой веры, но не руководствуется Божественными правилами[241]. И твое блаженство, когда ты был возведен, мы приняли, как и исповедали это открыто пред тобою. И с того времени доныне мы, как подобает, поминаем твое блаженство при священнодействии; и – свидетель Бог! – если бы в тот день ты захотел войти в общение с нами, то мы имели бы общение с тобою, нисколько не сомневаясь, потому что ты любезен нам с самого начала.

Кто наполовину православен.

Но это волнение – ради него, ради эконома, которого низложила сама истина, как виновного в нарушении многих правил; ибо еще прежде открытого прелюбодеяния он не только совершал богослужение для этого императора, прелюбодействовавшего с разными лицами, причащал и пиршествовал с ним, но и имел часть вместе с ним (ср. Ин. 13:8), отчего сделался готовым и на открытое бесчинство, презрев Бога и божественные уставы. А чтобы сказанное было яснее, – не для научения, нет, но для напоминания, – если угодно, обрати внимание на священное последование венчания сочетающихся и посмотри, какое здесь надобно полагать оскорбление Святого Духа в таких противоречиях[242]. Ибо что произносит священник, то и Бог верно утверждает, по словам великого Дионисия[243]. Поэтому просим твое совершенство запретить священнослужение тому, который низложен правилами и предшественником твоей святости был отлучен в течение целых девяти лет и вторгся незаконно.