Выбраные места из дневника 2002 года - Сергей Есин

13 июня, четверг. Сегодня последний раз во МХАТе им. Горького играют “Униженных и оскорбленных”. Я обязательно хотел посмотреть спектакль именно в этом сезоне, имея в виду, конечно, статьи, которые появлялись в нашей прессе. Еще раз я поразился, насколько наша пресса бессовестна. Спектакль, который зал проглотил, не пошевелившись, редчайший случай единого дыхания, единой гаммы, напряженного и слаженного действия. Поразительна еще и современность происходящего на сцене. Если сделать поправку на моду и дизайн, то это всё — сегодня. Обман, тщеславие, униженные и оскорбленные, которых полстраны. Удивительный русский театр прямого и непосредственного переживания. Я понимаю, что такой театр кому-то не нравится, потому что так работать очень трудно, но ведь существует большое количество людей, которым нужен именно такой театр.

16 июня, воскресенье. Все утро дочитывал будущих своих студентов. Собирался, правда, каждый день делать некоторый табель и вставлять в дневник одну-две маленькие рецензии, но не получилось. Может быть, позже возьму опять работы абитуриентов из приемной комиссии и вставлю в дневник кусочки с моими рецензиями. Сейчас можно все подытожить. Талантливые люди в России не перевелись, абитуриентов в этом году даже больше, чем в прошлом, есть и среди молодых людей очень способные, почти гениальные. Много девочек, которые хотят стать писательницами, но большинство из них слишком юны, без опыта, чтобы оказаться прозаиками, и вдобавок ко всему они с ложным представлением, что их исключительный духовный мир для кого-то имеет значение. Они все, по крайней мере большинство, мало читали, отсюда повторы, поводы для искренности у этих маленьких шестнадцати-семнадцатилетних девушек одни и те же, приблизительно одинаково они выражают искренность. Довольно обыденный, скучный, компьютерный язык.

Девушки входят в мир с мыслью о своей исключительности, о которой им нашептали мама, бабушка, папа, учительница, а то и заезжий поэт, привыкший раздавать комплименты и снисходительно относиться к начинаниям молодых. Погибла когда-то бывшая почти знаменитой Ника Турбина. Она выбросилась из окна. Будто бы она приехала в Москву, ее устроили в институт, несмотря на то, что она была не очень хорошо готова, а студенты не приняли ее как “звезду”. Я так моделирую ее трагическую смерть. Помню, как в Ялте со стихами этой девочки подходил ко мне ее дедушка, и я тогда сказал, что не очень верю в специфику детской одаренности. А открыл Нику, кажется, Е. А. Евтушенко.

Он сегодня опять на экране, теперь он болеет за футбол.

Для “Труда”:

“Ирина Зайцева, основной репортер по светской хронике и ВИП-персонам, показала нам приморского губернатора Дарькина. Прелестно. Выборы его прошли совсем недавно, а значит, мы его знаем, кто он и откуда, как баллотировался, что говорил перед выборами, мы все об этом догадываемся, каким образом он стал таким богатым. Но заметил ли телезритель, как строится у Ирины Зайцевой любой ее материал? Абсолютно по одной, апробированной еще в советские времена схеме. Герой в кабинете, герой дома, жена героя. Герой жарит шашлык, или он среди своих уток, гусей и другой домашней живности. Жена героя чуть ли не главный ингредиент телевизионного блюда. И всегда одна и та же упорная зайцевская мысль: ее герой — живой человек и ничто человеческое ему не чуждо. Это верно, все мы живые люди. Но вот вопрос, можно ли за эту живость все простить героям Зайцевой? Многие из ее клиентов хорошие люди, наверное, и губернатор Дарькин из их прекрасного числа, но сколько же среди них обманщиков, плутов, мздоимцев, надувших свой родной народ. Впрочем, для ВИП-персон надуть — это обычная устоявшаяся норма”.

19 июня, среда. Появилось новое слово — “скинхеды”. На них сейчас принято валить всё. Тут я перешел к погрому на Манежной площади, который меня по-настоящему взволновал. Это знаковое явление для России, так же как 11 сентября — знаковое явление для мира. Первым о скинхедах и о национализме заговорил насмерть перепуганный комментатор Евгений Ревенко. Никаких скинхедов на Манеже не было, а были просто обездоленные ребята, которых лишили высшего образования, нормальных знаний (хотя, может быть, и из-под палки), пионерлагерей, надежд. Им пока не нужно медицинское обслуживание и здравоохранение, но вот мамкам и бабушкам оно нужно, и молодые люди обнаружили, что у мамок его тоже нет. А дали им — дешевое пиво и возможность посмотреть большой телевизор. Если бы “панасоники” и “самсунги” у них были дома, они, может быть, и не поехали бы из своих Чертанова, Митина или Домодедова. На Манеже — явление социального протеста. Именно это и показывал наш телевизор. Теперь можно ждать всего чего угодно.

Пo телевизору передавали, что на заместителя московского мэра, на очень бедного Орджоникидзе, который курирует игорный бизнес и туризм и имеет в центре города особняк, опять “наехали”, как и два года тому назад. Его спасли бронированные стекла БМВ. Богатый человек всегда едет на дорогой машине. Сочувствие у меня только к шоферу и охраннику, которые пострадали. Сам вице-мэр остался цел. Это ваши, ребятки, правила игры, кому вы и что обещали, чего не выполнили, где взяли и чего не отдали? Как скучна жизнь! Ради денег и ради того, чтобы в подвале особняка иметь биллиардный зал и бассейн, — ездить с бронированными стеклами?..

22 июня, пятница. В тот же день вечером — восьмидесятилетие Сергея Васильевича Викулова в Ленинке. Абсолютно честно собранный зал. Это люди пришли послушать именно Викулова и никого другого. Такому залу и такой судьбе можно позавидовать. “Наш современник” в сегодняшнем виде — это в первую очередь его работа. Жизнь и развитие послевоенной литературы подтолкнули, создали тенденцию, а Викулов стал ее воплотителем. Ведет вечер Станислав Куняев. В рассуждениях и самого именинника, и таких патриархов, как Мих. Алексеев, много привычных слов, символизирующих неприятие режима и курса. Но так уже не говорят, время пошло другое. Иногда мне кажется, что уже не следует так упорно говорить о цензуре и тех гонениях “от ЦК КПСС”, которым вроде бы сейчас все работавшие в идеологии подвергались. И следует ли говорить о себе, что вот я впервые написал о голоде 1933 года. Это, наверное, правильно и справедливо, но у литературы другие престижи. Через какое-то количество лет история все равно, держит ее ЦК КПСС за хвост или нет, берет свое. В своем выступлении, а я говорил одним из первых, я отметил, что при всех своих недостатках ЦК КПСС хорошо знал свои кадры, сообразил и сумел вытащить еще молодого сорокалетнего Викулова из провинциальной Вологды в Москву и назначить главным редактором. Но я в основном говорил о Викулове как о человеке, создавшем направление. Много всего в наше время издавалось, но мои главные литературные впечатления связаны все же с текстами “Нашего современника” — “Красное вино победы”, “Живи и помни”, “Прощание с Матерой”, “В ту же землю”, “Царь-рыба”, работы Кожинова и самого Куняева. Это немало для журнала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});