Любовь без размера - Стефани Эванович

я сообщила родителям, что остаюсь здесь, в Нью-Джерси, – решение, принятое на фоне скорби и лени, – я не поняла, вздохнули ли они с облегчением или разозлились. Тогда Мартин и Агнес Буш пожелали мне удачи, и больше я их не видела и не слышала. Уверена, что от меня остались одни воспоминания.

Логан остолбенел и некоторое время переваривал сказанное. Теперь было намного яснее, откуда у Холли взялось «заедание» эмоциональных проблем. Он уже собирался сказать ей, какое впечатление на него произвело то, что она училась в Университете Брауна, когда до него вдруг дошло.

– Погоди-ка. Ты что сейчас сказала, что твоя девичья фамилия Буш?

Она повыше вздернула подбородок, посмотрела ему прямо в глаза и кивнула.

– Причем не из богатых, не из президентов и не Анхойзер-Буш[11].

– И ты провела свое детство с именем Холли Буш?[12] – не веря своим ушам, переспросил он.

Она снова кивнула.

– Ты шутишь. Я тебе не верю. Кто так делает? – задавал он вопросы, не заботясь, что она подумает, будто он считает ее родителей умалишенными.

– Кто так делает? Эксцентричные люди со слабым чувством юмора, конечно, – ответила она. – Когда я им на это жаловалась, они говорили, что это закаляет характер. Жалко, ты незнаком с моей сестрой, Азалией[13].

– Что за бред? – испуганно ахнул Логан.

– Шучу, – быстро сказала она, удивившись его мгновенной отрицательной реакции.

– Слава богу. – Он выдохнул и покачал головой.

– Никакой сестры у меня нет, только старший брат, наследный принц семьи Буш. Принц Альберт. Кстати, в банке они его не держали, нет[14].

– Холли, пожалуйста, прекрати свои выходки. Еще очень рано, и ты мне мозги пудришь. – Тон был на грани мольбы.

– Извини. Сила привычки. Моего брата действительно зовут Альберт. Он старше меня на пятнадцать лет и точно такой, как они. Но могло быть и хуже. Они же не назвали меня Роуз[15].

– Ну да, наверное, было бы еще хуже. – Логан был озадачен и жалел, что не может в ее унылом детстве найти ничего позитивного. – Так почему ты до этого сказала, что точно не знала мотивов своей родни?

– Потому что Альберт – коварный мерзавец. Женился и съехал, чтобы начать запасаться всяким дерьмом в собственном доме. Но при этом он успел заронить в головы родителей мысль о том, что после университета я могла бы вернуться, чтобы заботиться о них в старости. И эти трое выносили план, по которому получалось, что это они делают мне одолжение. В конце концов, я была толстая и неуклюжая, быть со мной никто все равно не хотел. В день, когда они мне сообщили, чего от меня ожидали, я почувствовала, будто приговорена к смерти.

– У меня нет слов, – нахмурившись, сказал он.

– Не волнуйся. Я своего добилась в какой-то степени. Мне удалось найти мужа, однако они были не в состоянии оплатить свадьбу. И мы оплатили ее сами. К тому времени они практически превратились в отшельников и на свадьбе не присутствовали. После смерти Брюса они решились ехать, потому что с ними был Альберт, который сказал им, что если они приедут, то в награду заполучат меня назад. Я могла бы привести еще сотню примеров, но не только не хочу тебе докучать, но и по твоему лицу вижу, что ты этого не выдержишь.

– Думаю, так и есть, – с готовностью признался он.

– Короче говоря, вместо характера они в конце концов закалили во мне глубокое чувство обиды, которое облегчило мне решение отвернуться от них. День, когда я взяла фамилию Бреннан, безусловно, самый счастливый в моей жизни. Мои инициалы при этом не изменились. Повезло.

Он со страхом продолжал расспросы:

– Друзей тоже нет?

– Есть несколько. Друзей детства немного. Я отрастила довольно толстую кожу. И, конечно, накопила горы ревности. У других детей были обычные имена, опрятные родители и веселая жизнь. Когда я распрощалась с прошлым, ко мне пришло настоящее чувство удовлетворения. – Помолчав, она пренебрежительно пожала плечами. – Лучшая подруга до сих пор там живет. Она единственная, кому я рассказывала, что происходило у нас дома за закрытыми дверями. Думаю, что именно поэтому они считали, что у меня не было друзей, а на самом деле я просто стыдилась приглашать приятелей домой – ведь они бы увидели, как я жила. Большинство друзей у меня из Канады – это люди, с которыми работали мы с Брюсом. Мы переписываемся по электронной почте. Некоторые приезжали на похороны.

– А зачем такой огромный дом, вы же вдвоем? Такой дом сложно соотнести со словами «никого нет». – Логан оглядел гостиную с ее шестиметровым потолком из балок перекрытия, полом из ценной твердой древесины и превалирующим великолепием. Здесь было чисто и полностью отсутствовало какое-либо барахло, как будто Холли преднамеренно взяла направление, противоположное тому, в котором росла.

– Брюс купил дом на следующий день после поставленного ему диагноза примерно за половину его стоимости, когда предыдущего собственника лишили права собственности за просроченные долги. Думаю, нам повезло, что все произошло так вовремя. Экономика США начинала обваливаться, канадский доллар укреплялся. Купил с таким расчетом, чтобы я могла продать, когда его не станет. Ну, знаешь, переоцененные активы и вся остальная терминология. Я практически предоставила все это решать ему, хотя он и пытался меня просвещать. Я уже говорила, что он был гением инвестиций. Кроме того, он и мысли не допускал, чтобы жить у других на голове. Ему нравилось иметь свое пространство. Ты еще не видел нашего дома в Канаде. Четверть мили пилить до почтового ящика.

– Громадина, а не дом для одного человека, – заметил Логан.

– Согласна, – задумчиво согласилась Холли. – Но я пока не готова избавиться от него. Или от Брюса. Конечно, прожили мы здесь недолго, и уж никак скажешь, что дом полон счастливых воспоминаний, но иногда я чувствую здесь присутствие мужа, и пока это чувство не пройдет, одного его я здесь не оставлю. Думала, что, избавившись от его вещей, я поспособствую этому процессу.

– Лиха беда начало. – Это было одно из его любимых высказываний. – Холли, ты потрясающая.

– Да ладно тебе. – Она рассмеялась. – С самого дня его смерти я находилась в полном раздрае. Меня не интересовали никто и ничто. Даже вставать по утрам было тяжело. К счастью – или к несчастью, в зависимости от того, кого спросить, – закатив глаза, сказала она, – любое заведение в радиусе тридцати километров доставляет еду. Помнишь день, когда мы познакомились? В самолете? Я как раз завершила сделку по каким-то оставшимся после Брюса акциям, которых