Сигналы Страшного суда. Поэтические произведения - Павел Зальцман

337. «Я привезу Жужу сюрприз…»

Я привезу Жужу сюрприз —Фарфоровый сервиз.Потом я ей скажу: «Ма шер,А вот еще торшер».

Она мне вечерком нальетМалиновый компот,Меня за ширму проведетИ скинет там капот.

Я на кушетке полежуВ присутствии ЖужуИ на прощанье ей скажу,Что привезу бижу.

338. Ласточкино гнездо

Однажды, будучи в гнездеНад золотым пляжем,Я предложил одной звезде:– Слетим туда, ляжем.– Ну нет, – воскликнула она, —Ведь это бездна.Я не психически больна,Мерси любезно.

– Но вы, я думал, как звезда,Слетите без запинки.А впрочем, – спустимся с гнездаЗдесь, по тропинке.Ну да, зачем же, я не лещ,Чтобы нырять в море.И эта бездна – это вещь,Я и не спорю.

Но если я вдруг захочу,То я вполне безвредноИ полечу. И полечу.И полечу победно.

17 февраля 1945

«Дом Советов»

339. «Висел кораблик над водой…»

Висел кораблик над водойНа небе голубом,А мы карабкались горойТуда, где белый дом.

Мы шли с тобой, мы шли с тобой,Мы шли с тобой вдвоем,Мы шли дорогой голубойТуда, где белый дом.

Мы шли горой на самый край,Где белый дом вдали,Чтоб увидать из края в крайДругие корабли.

Висел кораблик над водойНад самой глубиной,Висел кораблик голубойВсё дальше за спиной.

Пора, пора бы нам дойти,Какой далекий дом!Но нам с тобою по пути,И мы с тобой поём.

25 февраля 1950

340. «Нас ночью дома не ждут…»

Нас ночью дома не ждут,Нам очень мило и тут:Поднявши полный бокал,Устроим громкий скандал.

Порезав морду ножом,Мы только весело ржемИ, тряпкой вытерши пол,Садимся снова за стол.

Лето 1954

341. «Мы дышали два часа высотой…»

Мы дышали два часа высотой.Помнишь гору? Помнишь гору?Под ногами лес совсем золотой —Осень скоро, осень скоро.

Неужели нам не мчаться с тобой —Помнишь гору? Помнишь гору?Потемнел и гаснет дым голубой,Осень скоро, осень скоро.

Мы должны с тобой ручей перейти —Мчится мимо, мчится мимо.Погоди, мой друг, постой, не летиЛегче дыма, легче дыма.

Потемнел и гаснет дым голубой.Скоро тучи, скоро тучи…Этот день над всеми вместе с тобойСамый лучший, самый лучший.

Октябрь 1954

342. «Я вас, я вас…»

– Я вас, я вас,Я вас полечу.– Нет, нет, нет,Лечиться не хочу.

– Я вас, я васУложу в кровать.– Нет, не хочу лежать.

– Я вам, я вамКлизму закачу,Я вас, я васПлакать научу,Я вам будуСлёзы вытирать.– Нет, не хочу страдать.

– Я вам будуЗубы выдирать,Я вам будуСопли вытирать,Я вас, я васЗаботой окружу.– Нет, благодарю —Ухожу.

Ноябрь или декабрь 1954

343. «Угол <Ленина> да угол <Калинина>…»

Угол <Ленина>да угол <Калинина>,Там на улице стоитурна глиняна,Я по улице хожутака культурная,Как на урну погляжу,плюну в урну я.

1954

344. «Эх, налью себе чашку чая…»

Эх, налью себе чашку чая,А в «Просвещенце» дождь идет.Пятую чашку выпиваю,А в «Просвещенце» дождь идет.

Выпил я чаю полкорыта,А в «Просвещенце» дождь идет.А у нас уборная закрыта,А в «Просвещенце» дождь идет.

1955

345. «Когда конец скоро…»

Когда конец скороИ ты мертвец, Жора,И ты сидишь, Жора,Совсем убит, —

Так ты не пей, Жора,И слез не лей, Жора,И не имей, Жора,Убитый вид.

Уже темно скоро,Пойдем в кино, Жора,Ты посмотри, Жора,Бриджит Бардо!

Да, это не шутки,У ней талант жуткий,И грудки каждаяКак ведро.

А что твоя краля,Таких мы не бралиЗа три с полтиноюИли за три —

Так брось вино, Жора,Уже кино скоро,И на Бардо, Жора,Ты посмотри.

Март 1955

346. «А в весенние потёмочки…»

А в весенние потёмочкиСоберем свои котомочки,По дорогам разбредаемсяЗа живой водой.

Набредаем на тропиночку,Наступаем на былиночку,Расплачемся, разрыдаемсяСоленой слезой.

12 августа 1968

347. «Если б я ходила…»

Если б я ходила, если б я гулялаПо дворам, по дворам,Я б наворожила, я бы нагадалаКоролям, королям.

Этому дорога, этому тревогаИ казна, и казна.А на сердце дама, ох же и бедова,И красна, и красна.

Дама не червова, дама не бубнова,И не крестей, не крестей —Пиковая дама, вот она, зазнобаКоролей, королей.

Вы б сидели дома, вы б сидели дома,Кумовья, кумовья.Пиковая дама, пиковая дама —Это я, это я.

12 августа 1968

Приложение Стихотворения Якова Яковлевича Зальцмана

348. Осень

Дождь и ветер. Лужи. Слякоть.Дует холодом от окон.Скучно думать. Скучно плакать.Одиноко. Одиноко.

На привозе тоже пусто.Мокнет зелень, утки, куры.Мокнет свежая капуста.Мокнут бабы. Бабы дуры.

Ряд истрепанных акацийСыпет листьями и гнется.Нет, довольно, искушеньюНе хочу сопротивляться.

Я ложусь и укрываюсьТеплой шубой с головою.Дождь и ветер не мешаютСновиденьям и покою.

И во сне, как в светлом парке,Вижу я весну и счастье.Как тепло (и даже жарко)Мне под шубою в ненастье!

13 октября 1900, Одесса

Апрель 1946

349. В сентябре на берегу моря

Морская равнина кажется мертвой.Светящийся воздух чист и высок.Ночным дождем освеженное утро.Промытые камни. Мягкий песок.

Змея выползает из черной дыркиВ нагретую солнцем тишину.На мелкой гальке сухо и жарко,Ничто вокруг не мешает сну.

Мы одинаково рады безлюдью,Нам свободно и светло.Я отдыхаю. Дышу всей грудью.Она всем телом пьет тепло.

Город маячит сзади в тумане.Я отдыхаю. Я живу.Одно из безвреднейших созданий,Змея – уходит в свою траву.

26 сентября 1901

На берегу моря в Аркадии

350. «Проспавши двенадцать часов…»

Проспавши двенадцать часов,Проснулся я свеж и здоров,Следов кутежа никаких —Я даже не грустен. Я тих.

Зеленый желтеющий сад.Гуляю. Я этому рад.Покой, одиночество. Что жеТоской пробирает по коже?

<Сентябрь 1911>

351. Рассуждения о Божьем величии

Суета сует и всяческая суета.

Екклесиаст

Трам-та-ра-рам! Какую ахинеюТы создал за шесть дней, наш всемогущий Бог!Ты что же, ничего умнееНе мог?

Забитые, как сельди в бочку,Кусаем землю, глядя в твердь.Людей тошнит. Скоты глодают жвачку,И сходства… и собачья смерть.

Нас утешают раем или адом,И это всё, что нам дано.Но рай и ад почти что рядом.Весьма похоже. Всё одно.

Здесь пыль, жара и ротные ученья.Как тошно духу моему!Там долгие мученья и моленья,А, собственно, за что и почему?

Ну хорошо, здесь можно застрелитьсяИ, предположим, избежать.Но там как будто это будет длиться,И надо жить, и надо ждать.

Бессмертие! Подумайте, вот шутка,Вот анекдот!Восхвалим, что хоть здесь всё шатко,Что всё пройдёт.

Итак, друзья, воскликнем в заключенье:Да, дело дрянь, всё клин, куда ни кинь.Всё суета. Души томленье.Хреновина с морковиной. Аминь!

17 августа 1912

28 апреля 1946

352. «Живи, кто умереть не может…»

Живи, кто умереть не может,Но не хоти и не люби.Божественных штанов не тереби,Не стоит. Не поможет.Он высоко, в штанах.Ни лаской, ни щелчкомОн не откликнется на жалобы и вопли.Мы так недолги. Нас такие толпыЗапущены волчком.Нас просто не найти. Обрывки киноленты.И будет голый труп земнойВертеть над вечною зимойЗатейливые монументы.Какому новому и чуждому уму,Кому они расскажут? – Никому.

13 января 1928, Ленинград

Апрель 1946

От составителя

Имя автора этой книги Павла Яковлевича Зальцмана (1912–1985) если и известно читателю, то, скорее всего, не в поэтическом контексте: художник, график, ученик Павла Филонова и член группы МАИ («Мастера аналитического искусства»), художник-постановщик «Ленфильма», после войны – главный художник киностудии «Казахфильм», преподаватель истории искусств различных алма-атинских вузов, заслуженный деятель искусств Казахской ССР… Что ж, еще один «пишущий художник»? Конечно, многие мастера кисти – особенно в XX веке – брали в руки перо, и небезуспешно. Нам известна проза К. Петрова-Водкина и Ю. Анненкова, стихотворения М. Шагала и В. Кандинского; поэзия русского исторического авангарда по большей части принадлежала руке профессиональных художников (В. Маяковский, А. Крученых, Е. Гуро и др.). Однако случай Павла Зальцмана представляется несколько иным – не останавливаясь на отдельных стихотворениях, попробуем охватить общий план его поэтического мира и обозначить ряд моментов, характерных для его поэтики.