Боже, спаси русских! - Андрей Ястребов

Отец мой рассказал историю этого памятника. Офицер прилег в карауле отдохнуть и расстегнул крючки своего огромного стоячего воротника, резавшего шею. Это запрещалось. Услышав сквозь сон какой-то шум, открыл глаза и увидел над собой государя! Офицер так и не встал. Он умер от разрыва сердца».

Мы не хотим сказать, что все государи российские были тиранами – многие из них отличались добрым сердцем или, по крайней мере, благими намерениями, но память народная избирательна, любит она воспоминания о тиранах. Причем в фольклоре их истинные черты заменяются мифическими. А либеральных правителей в нашем Отечестве никогда не привечали – харизмы им не хватало. В них подозревали слабость – черту, для царя неприемлемую.

В своем труде «Характер русского народа» Н. О. Лосский отмечает, что «вера в царя, как источник правды и милости, постепенно стала исчезать даже у крестьян». Он приводит слова В. Г. Короленко: «Цари сами разрушили романтическую легенду самодержавия, созданную вековой работой народного воображения». Это могли засвидетельствовать все, кто жил в России в начале XX века, в том числе и сам Лосский: «В 1909 году наша семья наняла на лето дачу... в Новоторжском уезде Тверской губернии. Увидев среди деревенских домишек унылое каменное здание, я спросил у извозчика, что это такое. "Романовская гостиница, – ответил извозчик, – тюрьма"».

Не стоит преувеличивать жестокость царской власти. Мирно существовали в Российской империи всякие вольнодумцы. Смущали они умы, как хотели, и никакая цензура помешать этому не могла, а репрессиям подвергали их в очень редких случаях. «Палачи, сатрапы, вешатели!» – голосили на всю Европу русские революционеры. Что бы они могли сказать, увидев масштаб репрессий, предпринятых советской властью? Никакой самодержавной власти не удавалось установить столь полный контроль над населением, как коммунистам.

Советская власть принялась довольно успешно развивать такое качество русского характера, как смирение, вкупе с единомыслием. Все непокорные были нейтрализованы. Пришли новые деспоты, да такие, по сравнению с которыми Петр I и Иван ГУ показались детишками в песочнице.

Представление о священной власти перешло по наследству от Российской империи к Советскому Союзу. Сакральная сущность власти – один из самых устойчивых элементов нашего традиционного сознания. Носитель власти в Советской России все более походил на древнего восточного владыку – загадочного, непроницаемого, всесильного.

И. Яковенко перечисляет основные атрибуты сакральной власти, присущие ей во все времена: она «отделена от общества, скрыта от взора; находится вне ответственности». Она «источник права, находящийся над законом; держательница мира, т. е. владетельница всего сущего; источник и податель благ и их распределитель». Власть – «источник бытия; источник истины; совершенство и благо»; «источник нравственности, пребывающий над нравственностью». Она «едина и неразделима; наделена высшим непререкаемым авторитетом; всемогуща; вечна; необъемлема человеческим рассудком...».

Мы не будем говорить о сталинских зверствах. Об этом много сказано. Отметим только, что сохранился богатейший архив писем простых людей к Сталину. Большая часть народа продолжала верить в «доброго царя» и стремилась открыть ему глаза на истинное положение дел. Ведь все зло, уверены были люди, от тех нехороших людей, которые творят беззакония за спиною вождя. А он узнает и во всем разберется, защитит невинного, накажет виновного. Как мы наивны... Как мы покорны...

«Внизу – власть тьмы, а наверху – тьма власти»

С давних времен дивились иноземцы русской покорности. Для них-то власть никогда не была до такой степени священной. Слова всякие обидные про нас писали: дескать, русские – рабы и все такое прочее. Здесь нам придется привести некоторые из этих оскорблений. Обидчивых и ранимых просим пропустить две следующие главы.

«Трудно понять, то ли народ по своей грубости нуждается в государе-тиране, то ли от тирании государя сам народ становится таким грубым, бесчувственным и жестоким», – пишет в XVI веке Сигизмунд Герберштейн, австрийский дипломат в России.

Об особенностях русского отношения к власти рассказывает «немец-опричник» Генрих Штаден: «У них существует немного законов, и даже почти только один – почитать волю князя законом. О князе у них сложилось понятие, укреплению которого особенно помогали митрополиты, что через князя, как бы посредника, с ними вступает в единение сам Бог, – и, смотря по заслугам их перед Богом, князь их бывает или милостивым, или жестоким».

А сейчас нехорошие предчувствия относительно того, что скажет о русских дипломат Адам Олеарий, живший в XVII веке: «Рабами и крепостными являются все они. Обычай и нрав их таков, что перед иным человеком они унижаются, проявляют свою рабскую душу, земно кланяются знатным людям, низко нагибая голову – вплоть до самой земли и бросаясь даже к ногам их; в обычае их также благодарить за побои и наказание. Подобно тому, как все подданные высокого и низкого звания называются и должны считаться царскими "холопами", то есть рабами и крепостными, так же точно и у вельмож и знатных людей имеются свои рабы и крепостные работники и крестьяне».

Австриец не упускает из внимания и такой подробности: «Князья и вельможи обязаны проявлять свое рабство и ничтожество перед царем еще и в том, что они в письмах и челобитных должны подписываться уменьшительным именем, то есть, например, писать "Ивашка", а не Иван, или "Петрушка, твой холоп". Когда и великий князь к кому-либо обращается, он пользуется такими уменьшительными именами. Впрочем, и за преступления вельможам назначаются столь варварские наказания, что по ним можно судить о их рабстве. Поэтому русские и говорят: "Все, что у нас есть, принадлежит Богу и великому князю"».

Олеарий конечно же муж ученый, а потому пытается дать русскому характеру правления научное определение: «Что касается русского государственного строя, то, как видно отчасти из вышеприведенных глав, это, как определяют политики, monarchia dominika et despotica... Государь, каковым является царь или великий князь, получивший по наследию корону, один управляет всей страною, и все его подданные, как дворяне и князья, так и простонародье, горожане и крестьяне, являются его холопами и рабами, с которыми он обращается как хозяин со своими слугами. Этот род управления очень похож на тот, который Аристотелем... изображен в следующих словах: "Есть и иной вид монархии, вроде того, как у некоторых варваров имеются царства, по значению своему стоящие ближе всего к тирании". Если иметь в виду, что общее отличие закономерного правления от тиранического заключается в том, что в первом из них соблюдается благополучие подданных, а во втором – личная выгода государя, то русское управление должно считаться находящимся в близком родстве с тираническим». Итак, диагноз: тирания. Деспотизм.

Масла в огонь подливает К. де Бруин: «Государь, правящий сим государством, есть монарх неограниченный над всеми своими народами; что он делает – все по своему усмотрению, может располагать имуществом и жизнью своих подданных, с низшими до самых высших, и, наконец, что всего удивительнее, что власть его простирается даже на дела духовные, устроение и изменение богослужения по своей воле».

А вот и еще порция жестоких слов, на сей раз от австрийского подданного Иоганна Корба (конец XVII века): «Весь московский народ более подвержен рабству, чем пользуется свободой, все москвитяне, какого бы они ни были звания, без малейшего уважения к их личности находятся под гнетом жесточайшего рабства. Те из них, которые занимают почетное место в Тайном совете и, имея величавое название вельможи, справедливо присваивают себе первое в государстве достоинство, самой знатностью своей являют еще в более ярком свете свое рабское состояние: они носят золотые цепи, тем тягостнейшие, чем большей пышностью ослепляют глаза, самый даже блеск этих холопов упрекает их в низости судьбы. Если бы кто в прошении или в письме к царю подписал свое имя в положительной степени, тот непременно получил бы возмездие за нарушение закона касательно оскорбления царского величества. Нужно себя называть холопом или подлейшим, презреннейшим рабом великого князя и все свое имущество, движимое и недвижимое, считать не своим, но государевым».

В общем-то, и в XX веке ничего в этом плане не изменилось. Советская власть владела всем, что находилось в границах советского государства, в том числе и нами, и нашим имуществом. Сакральная власть всегда мыслится как владетель. Потому и не было у нас на Руси частной собственности, что человек не становился чем-то самоценным, не был хозяином даже самому себе.

«При таких понятиях москвитян... – сурово резюмирует Иоганн Корб, – пусть царь угнетает людей, созданных для рабства, да покоряются они своей судьбе, что кому до того!»