Скульпторша - Майнет Уолтерс

— Наверное, это стало большим облегчением. — В голосе журналистки прозвучала ирония, но, к счастью, Джеральдина даже не заметила этого.

— Наверное, да. За исключением одного, — печально добавила она, немного подумав, — Олив никогда не дразнили, если рядом находилась я.

Роз некоторое время молча разглядывала свою собеседницу.

— Сестра Бриджит говорила мне, что Олив была предана Эмбер.

— Это так. Но Эмбер любили буквально все.

— Почему?

Джеральдина только пожала плечами.

— Это была очень милая девочка.

Роз неожиданно рассмеялась.

— Если говорить честно, мне уже хочется задуматься насчет Эмбер. Что-то здесь не так. Уж слишком она получается хорошей. Так не бывает. Что же в ней было такого особенного?

— Ну. — Хозяйка дома нахмурилась, пытаясь что-то припомнить. — Мама говорила, это все оттого, что Эмбер была безотказна. Люди пользовались ее добротой, но она никогда и не возражала. При этом она, разумеется, всегда улыбалась.

Роз нарисовала на листке своего херувима и вспомнила о нежелательной беременности Эмбер.

— Как же ею могли пользоваться?

— Все дело в том, что Эмбер нравилось угождать людям и вообще делать им приятное. Конечно, в мелочах. Например, одолжить карандаш или выполнить какое-нибудь поручение для монахини. Мне однажды понадобилась спортивная форма на урок физкультуры, и я взяла ее у Эмбер. Вот такие услуги она с удовольствием оказывала.

— И никто ее даже не спрашивал, можно ли воспользоваться ее вещами? — внезапно поинтересовалась Роз.

Как ни странно, Джеральдина тут же вспыхнула.

— Да этого и не нужно было делать, по крайней мере, когда речь шла об Эмбер. Она никогда не возражала. В таких случаях рассердиться могла только Олив. Помню, что она чуть не озверела из-за той спортивной формы. — Женщина посмотрела на часы. — Мне нужно идти, иначе я опоздаю. — Она поднялась с кресла. — Боюсь, что ничем не смогла вам помочь.

— Как раз наоборот, — улыбнулась Роз, вставая со стула. — Вы мне здорово помогли. Огромное вам спасибо.

Они направились в вестибюль.

— Вам никогда не казалось странным, — спросила Роз, когда Джеральдина уже открывала ей входную дверь, — что Олив убила свою сестру?

— Конечно. Я была просто потрясена.

— Потрясена так, что даже не стала думать, почему все это произошло? Да и она ли совершила эти убийства? Ведь, судя по тому, что вы мне рассказали о взаимоотношениях сестер, она не должна была этого делать.

Огромные серые глаза подернулись дымкой неопределенности.

— Как странно. Именно эти же слова часто повторяла моя мать. Но если она этого не совершала, то зачем призналась в убийствах?

— Не знаю. Может быть, потому, что у нее вошло в привычку защищать других людей. — Она дружелюбно улыбнулась. — Как вы считаете, ваша мать смогла бы со мной побеседовать?

— Боже мой! Нет, я так не думаю. Она не выносит тех, кто просто знает о том, что мы с Олив ходили в одну школу.

— Но вы можете спросить ее? А если она согласится, перезвоните мне вот по этому номеру на карточке.

Но Джеральдина отчаянно замотала головой.

— Я не хочу тратить время понапрасну. Она обязательно откажется.

— Что ж, по крайней мере, вы мне честно ответили. — Она вышла из дома на дорожку из гравия. — Какой у вас чудесный особняк! — искренне повторила она, разглядывая ломонос, растущий над верандой. — А где вы жили раньше?

Джеральдина театрально поморщилась.

— В стандартной коробке в пригороде Долингтона. Раз рассмеялась.

— Значит, переезд сюда явился для вас чем-то вроде культурного потрясения. — Она открыла дверцу автомобиля. — А вы когда-нибудь навещаете Долингтон?

— Конечно. Мои родители до сих пор там живут. Раз в неделю я обязательно приезжаю к ним.

Роз покопалась в сумочке, затем в кейсе, лежавшем на заднем сиденье..

— Наверное, они гордятся вами. — Она протянула руку. — Спасибо, что уделили мне столько времени, миссис Райт. Пожалуйста, ни о чем не беспокойтесь, я буду очень осторожна с той информацией, которую вы мне сообщили. — Она устроилась на водительском месте и закрыла дверь. — И еще одно. — Она бесхитростно взглянула на Джеральдину своими темными глазами. — Вы не подскажете мне свою девичью фамилию, чтобы я вычеркнула вас из списка одноклассниц, которым мне любезно предложила сестра Бриджит? Для того, чтобы я не приехала к вам вторично.

— Хопвуд, — тут же отозвалась Джеральдина.

* * *

Роз не потребовалось много времени, чтобы разыскать миссис Хопвуд. Журналистка просто подъехала к городской библиотеке в Долингтоне и заглянула в местный телефонный справочник. Выяснилось, что в Долингтоне живут три семьи с фамилией Хопвуд. Роз выписала все три с телефонами, нашла поблизости будку и позвонила всем троим. Она называлась подругой Джеральдины и просила позвать ее к трубке. Первые два номера оказались неудачными: там никто не слышал о существовании Джеральдины. Зато на третий раз Роз окрылилась: мужской голос вежливо объяснил ей, что подруга звонившей вышла замуж и теперь живет в Вулинге. Затем мужчина продиктовал Роз телефонный номер Джеральдины и еще раз отметил, как ему было приятно беседовать с девушкой. Роз улыбнулась и, опуская трубку на рычаг, почему-то подумала о том, что Джеральдина, скорее всего, была похожа на своего отца.

Это впечатление еще больше усилилось, как только миссис Хопвуд, позвенев цепочкой, чуть приоткрыла входную дверь. Она бросила на журналистку подозрительный взгляд.

— Да? — коротко произнесла она, требуя немедленного ответа.

— Миссис Хопвуд?

— Совершенно верно.

Роз предполагала использовать свою простенькую историю, чтобы прикрыть себя, но, заметив, как недоброжелательно блеснули глаза хозяйки дома, тут же передумала. Миссис Хопвуд была не из тех женщин, доверие которых зарабатывается с первого взгляда.

— Боюсь, что мне в какой-то степени пришлось ввести в заблуждение вашу дочь и вашего мужа для того, чтобы узнать этот адрес. — Она попыталась изобразить на лице улыбку. — Меня зовут.

— Розалинда Лей и вы пишете книгу об Олив. Мне все известно, потому что я совсем недавно разговаривала с Джеральдиной по телефону. Ей понадобилось не слишком много времени, чтобы догадаться о вашей уловке. Простите, но я не смогу быть вам полезна. Я почти не знала ту девочку. — Однако миссис Хопвуд не торопилась захлопывать дверь. Что-то — может быть, любопытство? — удерживало ее от этого.

— И все же вы знаете ее куда лучше, чем я, миссис Хопвуд.

— Но ведь это не я собралась писать о ней книгу, милая моя. Да я бы никогда на это не пошла.

— Даже в том случае, если бы думали, что Олив невиновна?

Миссис Хопвуд промолчала.

— Предположим, что она не делала этого. У вас ведь были подобные мысли, не так ли?

— Это не мое дело. — И женщина хотела закрыть дверь, но Роз попыталась ее остановить.

— Тогда чье, скажите мне, Бога ради?! — потребовала она ответа, неожиданно рассердившись. — Ваша дочь рассказывает мне о двух сестричках, каждая из которых представляет собой загадку. Одна врет без конца, чтобы создать о себе какое-то положительное впечатление, а другая боится отказывать людям только потому, что ей страшно им разонравиться. Что за ерунда творилась в этой семье, если девочки стали такими? И где все это время находились вы сами? Да и все остальные, раз уж на то пошло? У них не было настоящих друзей, кроме друг друга. — Роз увидела, как миссис Хопвуд сжала губы. Журналистка презрительно встряхнула головой. — Боюсь, что ваша дочь обманула меня. Из того, что она мне рассказала, я поняла, что ее мать — настоящая самаритянка. — Она холодно улыбнулась. — Теперь мне понятно. Вы гораздо ближе к фарисеям. Прощайте, миссис Хопвуд.

Женщина нетерпеливо прищелкнула языком.

— Вам лучше зайти в дом. Но я должна вас сразу предупредить о том, что буду вынуждена попросить вас кое о чем. Мне хотелось бы иметь текст этого интервью с тем, чтобы потом вы не смогли бы от моего имени писать все, что угодно для создания сентиментального образа Олив.

Роз вынула свой магнитофон.

— Я буду записывать весь наш разговор. Если у вас в доме имеется магнитофон, вы можете записать беседу одновременно со мной, либо я пришлю вам копию пленки чуть позже.

Миссис Хопвуд согласно кивнула, и только после этого распахнула входную дверь, предварительно сняв предохранительную цепочку.

— У нас есть магнитофон. Мой муж принесет его и настроит, а я пока приготовлю чай. Проходите, и не забудьте вытереть ноги.

Через десять минут все было готово. Миссис Хопвуд успела освоиться и полностью овладела собой.

— Лучше всего будет, если сначала я просто расскажу вам все то, что помню, а потом, когда закончу, вы начнете задавать мне вопросы. Договорились?