Принцесса Себекнофру - Владимир Андриенко

— Боги призвали к себе своего сына, — ответил Птахотеп. — Закон жизни изменить нельзя даже для фараона. Все в свое время в отмеренный богами срок уходят в иной мир, мой повелитель.

— Ты называешь это законом жизни, слуга моего отца?

— Да, — спокойно ответил Птахотеп.

— Но я новый фараон Египта скажу тебе, что мне не нравиться та смерть, которой умер мой отец. Не по воле богов ушел он из жизни но по воле злых и продажных слуг!

Птахотеп сохранял полное спокойствие. Он ничего не ответил фараону. Но стоявшие за ним хранители столицы заметно занервничали.

Эвиб-Ра сделал знак стоявшему в отдалении молодому писцу приблизиться. Тот выполнил волю владыки и подошел. В его руках был папирус.

Эвиб-Ра схватил его и развернул.

— Это новое произведение, что совсем недавно появилось в нашем городе Иттауи! И вот что здесь сказано:

"С этим славным царевичем все хорошо и дни его сочтены.

Судьба его предопределена богами, и она уже исполнилась. Он ушел от нас в обитель радости…

Он, как и другие цари, мирно дремлет в своей пирамиде…"

После этого папирус был брошен к ногам Птахотепа. Молодой фараон поднял глаза на чати:

— Что скажешь на это?

— А что я могу сказать? Я не имел счастья читать это произведение и не знаю его автора.

— Ты лжешь! — прорычал Эвиб-Ра.

— Моему фараону угодно оскорблять верного слугу? Может, я не угоден моему повелителю? Тогда пусть мой повелитель отпустит меня и все решает без моего участия.

— Я бы отпустил тебя, Птахотеп. Но ты мой враг и ты принимал участие в убийстве моего отца. Могу ли я простить такое придворному?

— Убийца? Я? — Птахотеп был удивлен смелым заявлением Эвиб-Ра. — Благо, что государь произнес эти слова в присутствии всего нескольких доверенных людей. Нас не слушал двор.

— А что было бы если бы нас слышали мои придворные, Птахотеп?

— Они были бы поражены несправедливостью нового владыки Египта.

— А разве подданные не обязаны выполнять волю фараона? — спросил Эвиб-Ра. — Разве у поданных может быть мнение отличное от мнения фараона?

— Фараон повелитель Верхнего и Нижнего Египта, — ответил Птахотеп. — Но и фараон обязан поступать справедливо!

— Фараон обязан подданным? Фараон равен богам! И это подданные обязаны ему службой.

— Боги справедливы, государь. И фараон должен быть справедлив. Несправедливый фараон не нужен стране Кемет! Ибо принесет он не благо, но вред народам, что собранны славными предками твоими под твоей десницей!

— Хитро ты это завернул, Птахотеп. Ты думаешь, что я боюсь своего двора? Я должен бояться чиновников? Я фараон!

— Государь забывает, что его еще не короновали двойной короной Верхнего и Нижнего Египта. И если…

— Хватит! — фараон вытянул руку со скипетром. — Я достаточно слушал тебя. И я понял что ты желаешь сказать. Если ты поднимешь против меня номархов, то они окажут мне в неповиновении? Так? Ты это хотел сказать, презренный предатель? Но я не дам тебе такого шанса!

Птахотеп отступил на шаг:

— Фараон замыслил убийство?! Что я слышу?

— Аха! Твой черед! Убей этого подлого старика! — приказал Эвиб-Ра.

— К оружию хранители Иттауи! — завопил великий чати. — В доме фараона затевается страшное преступление.

Но Аха уже спрыгнул со своего помоста и взмахнул мечом. Серповидный клинок разорвал живот Птахотепа, и оттуда хлынула кровь и вывалились внутренности.

Чати упал на каменные расписанные плиты уже мертвым. Воин народа Зару знал свое дело.

— Твое тело сожрут шакалы пустыни! И твоя гробница тебе не понадобиться! — вскричал фараон.

Хранители города Иттауи Хордадеф и Тети схватились за свои мечи. Они по роду своей службы явились к фараону вооруженными.

— Это убийство! — вскричал Тети.

— Опомнись, фараон! — поддержал его Хордадеф. — Кровь льется в зале, где еще совсем недавно заседал твой великий отец!

— Мой отец пригрел много врагов и изменников. Я исправлю эту его ошибку!

— Тогда пусть решат дело наши мечи!

— Пусть! Но боги не на твоей стороне, Хордадеф!

Аха принялся драться с двумя противниками. Фараон при этом спокойно сидел на троне. Он наблюдал за поединком.

Тети более молодой, и более сильный, сделал выпад и его меч немного оцарапал руку царского воина. Клинок хранителя был прямой листовидной формы и имел обоюдоострое колюще-режущее лезвие.

Аха отскочил в сторону и метнул свой меч во врага. Серповидный клинок имел это преимущество, и являлся как рубящим, так и метательным оружием.

Тети упал на пол мертвым и Аха в одно мгновение оказался рядом и его правая ладонь снова сжала рукоять меча. Новый удар — и Хордадеф упал рядом. Его голова откатилась к подножию трона фараона.

Эвиб-Ра поднял её и посмотрел в глаза своему врагу.

— Ты будешь похоронен в желудках крокодилов, враг мой Хордадеф, — произнес фараон. — Тебе как и твоему господину Птахотепу я откажу в погребении. Ты как предатель не заслужил его.

Фараон отбросил голову в сторону.

— Вот мы и нанесли первый удар по врагам, Аха. Наш главный противник и убийца моего отца, Птахотеп, мертв. У тебя отличный клинок. Ты срезал голову врагу, словно стебель папируса.

— Бронза моего клинка сделала хорошим мастером из Мемфиса. Мой меч упругий и пластичный. Но он стоил недешево, государь.

Аха вытер кровь о рубаху убитого им человека.

В покои фараона вошли командир полка Амона Усер, командир ливийской гвардии Баст, и командир нубийской гвардии богатырь Неши. Увидев трупы, они подняли мечи и вскричали:

— Да живет вечно наш фараон Эвиб-ра и да погибнут все его враги!

— Я сделал только первый шаг, друзья мои. Я приказал Ахе убить моих врагов! — вскричал фараон. — Но тех, кто против меня еще много в Египте.

— Они все падут, как и эти, государь! — сказал Неши. — Только прикажи!

— Это сделать не столь просто, мой верный Неши. Мои враги станут сопротивляться. Они станут плести заговоры и станут пытаться меня убить!

— Поставь у своих дверей моих нубийцев, государь! И тогда твоя жизнь будет в безопасности.

— Мои ливийцы справятся с этим не хуже, — произнес Баст.

— Для всех надеется работа! — примирил их фараон. — Усер! Что ты скажешь мне? Тебя уже можно назвать номархом города и нома Тин?

— Твое задание выполнено, государь. Мой отец и брат мертвы. Они враги фараона и они мои враги! Слово фараона — внимание и повиновение!

— Это хорошо! Отныне я дарую тебе власть над номом! Где Исар? Почему здесь нет командира полка Птаха?

— Он наблюдает за городом, государь, — ответил Баст. — Его солдаты взяли под контроль все улицы и все выезды из города. Изменники могут оказать неповиновение.

— Что во дворце? Все спокойно?

— Дворец под контролем ливийского и нубийского полков, государь. Мы ждем приказа!

— Приказа? — Эвиб-Ра посмотрел на ливийца.

— Приказа о действии, государь!

— Ты желаешь перерезать всех номархов, Баст? Это удар и большой удар. И он не останется безнаказанным.

— Случай для этого вполне подходящий. Все они собрались в городе. И не стоит нам упускать своего шанса. И что да безнаказанности, то пусть дрожат твои враги государь!

— Собрать их в большом зале для приемов! — приказал фараон. — Но собрать вежливо. Они пока не пленники и не преступники! Они мои подданные.

— А если они не пожелают идти добровольно?

— Пожелают. Увидев солдат на улицах — они пожелают…

Тени в лабиринте.

Жрец Анубиса прервал контакт, и они оказались в лабиринте.

— Мы снова с тобой в помещении богини хаоса Исефет, мой принц. Только что ты видел будущее богини Исефет. Ты пошел дальше своего брата! Ты начал проливать кровь. Ты начал разрушать то что было создано твоими же предками. Этот порядок был основан не Птахотепом!

— И что с того? Разве плохо, что я наказал убийцу своего отца? Или чати имеют право убивать своих фараонов? Я помню такого закона у фараона Аменемхета I.

— Но разве ты уверен, что Птахотеп убил твоего отца?

— Ты про что это, жрец? Мы же с тобой все видели!

— Это видели мы с тобой, но не тот ты, что сидел на троне повелителя Верхнего и Нижнего Египта. Он не мог знать, что произошло на самом деле! Он не мог доказать вину Птахотепа!

— И что с того, если он действительно виноват? Значит, возмездие обрушилось на того, кого нужно.

— А сам что думаешь? Справедливо ли это? Не породит ли пролитая кровь новые реки крови?

— Кто знает? Я не могу ответить! — произнес Эвиб-Ра. — Ты ведь сам знаешь будущее лучше чем его знаю я!

— Почему же дрожит твой голос, мой принц? Или ты сомневаешься в правильности своего выбора?