Вызов принят - Табата Кисс

и слушая, как они выкрикивают мое имя снова и снова.

Я мог бы стоять здесь и наслаждаться этим всю ночь, но сейчас я действительно хочу услышать только один голос, выкрикивающий мое имя.

К счастью, толпа не идет за мной далеко. Они все так хотят заполучить кусочек каждого игрока, который выходит из спортивного центра, что собирают селфи с ними, словно новенькие рюмки.

Я останавливаюсь у входа в «Тэлон Холл» и вместо этого бегу к черному ходу, чтобы избежать подозрений.

Внутри тихо. Я думаю, празднование еще не дошло до этого места. Или им просто все равно. Меня бы это не удивило, учитывая, с каким безразличием Элиза относится ко всему происходящему.

До моего слуха доносятся голоса, внезапный взрыв смеха эхом разносится по залу. Я распахиваю двери и вхожу внутрь. У сцены тусуется небольшая группа, среди них и Элиза Пирс. Я сажусь в заднем ряду, решив понаблюдать за ней издалека, как делал это на ее прослушивании.

В том, как она ведет себя с другими людьми, есть что-то такое, что отличается от того, как она ведет себя со мной, но я не могу понять, что именно. Она всегда красива, уверена в себе и хорошо говорит, но… может быть, дело в ее глазах; в этих мерцающих голубых озерах света, которые, кажется, почти мерцают, когда она смотрит на меня.

— Пока, Элиза. Пока, Грант.

Мои губы кривятся, когда остальные уходят, оставляя ее и Гранта наедине на сцене. Я встаю, когда они уходят, и иду к ним по проходу, пока Грант рассказывает о предстоящем театральном представлении.

Наконец, Элиза замечает меня. Она прикусывает нижнюю губу, и ее щеки покрываются румянцем.

Грант переводит взгляд на меня и улыбается.

— Привет.

— Привет, — приветствую я.

— Грант, я напишу тебе позже вечером, хорошо? — Говорит ему Элиза, едва отрывая от меня взгляд.

Он медленно, понимающе улыбается и хватает свой рюкзак.

— Ладно. Он прочищает горло. — Увидимся позже, ребята.

Элиза продолжает смотреть на меня, пока Грант спрыгивает со сцены. Он проходит мимо меня быстрыми шагами и по пути хлопает меня по плечу, но это не столько дружеский жест, сколько предостерегающий — как старший брат, оценивающий свидание своей младшей сестры.

Я жду, пока он уйдет, и мы вместе замираем в тишине.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она, уже зная ответ.

Я улыбаюсь.

— Мы победили.

Она закатывает глаза.

— Так вот из-за чего были все эти крики?

— Это была хорошая игра.

— Было захватывающе?

— Очень.

— В конце девятого (прим. Последний и критический момент или моменты напряженной, важной или отчаянной ситуации)? — спрашивает она. — Базы загружены (прим. Загруженные базы — это бейсбольный термин, означающий бегунов на первой, второй и третьей базе)?

— Это бейсбол.

— Знаю. Я просто прикалываюсь над тобой, Джуниор. — Она садится на край сцены, ее голые ноги свисают из-под подола юбки. — Итак, что ты здесь делаешь? Разве ты не должен праздновать с другими игроками?

— Ты знаешь, почему я здесь.

Она приподнимает бровь, изображая невинную застенчивость в голосе.

— Тебе придется быть более конкретным.

Я останавливаюсь перед ней, едва ли не протискиваясь между ее ног.

— Я здесь для того, чтобы наполнить твой нежный маленький ротик, и ты проглотишь меня до последней капли.

— Я никогда не соглашался на эту часть.

— Ты сделаешь это. Ты попробуешь, потому что захочешь… потому что тебе понравится вкус.

— Серьезно?

— Да, и, кстати, о вкусе… — Я кладу руки ей на бедра. — Сегодня вечером я, наконец, узнаю, какая ты на вкус. — Она тихо выдыхает, ее дыхание теплое от вожделения. — Я собираюсь съесть тебя так, как никто никогда не пробовал, как никто никогда не сможет, и в конце концов ты будешь моей.

— Ты говоришь это очень уверенно, — шепчет она.

— Я же говорил, что заставлю тебя выкрикивать мое имя, Элли, — шепчу я в ответ. — Я это и имел в виду.

Я поднимаю руку к ее шее, и она склоняется к моему прикосновению, когда я тяну ее вперед, чтобы впиться в ее губы. Она вздрагивает от поцелуя, приоткрывает рот, чтобы провести своим языком по моему.

Она кладет ладони мне на грудь и усиливает давление, чтобы оттолкнуть меня, в то время как другая моя рука проникает ей под юбку. Я отстраняюсь, и мы оба делаем глубокий вдох.

— Перестань притворяться, что ты этого не хочешь… — Я подцепляю большим пальцем ее трусики, — и раздвинь ноги…

— Не здесь, — предупреждает она, направляя меня обратно. — В этом зале хорошая акустика.

— Тогда где?

— Не могу поверить, что собираюсь это сказать… — Она тяжело, неохотно вздыхает и соскальзывает со сцены.

— Где твой фургон?

Глава 12

Элиза

ДЖУНИОР хватает меня за руку и тащит по тротуару, совершенно не заботясь о том, что кто-то может увидеть, как он это делает.

К счастью, кампус настолько полон жизни, что, кажется, никто не замечает или не обращает внимания, когда мы направляемся к парковке через двор. Его пальцы так крепко сжимают мои, что я чувствую, как кровь стучит в кончиках пальцев. Он как будто боится, что я откажусь в последний момент, и я испытываю приступ удовлетворения, понимая, как сильно он этого хочет.

Я не колеблюсь ни секунды, когда он открывает дверцу своего фургона. Залезаю внутрь, и он следует за мной. Дверь даже не закрывается полностью, когда я чувствую его руки на своем теле, укладывающие меня на спину. Он целует меня; сильно и быстро, посасывая и покусывая мои губы, пока я не чувствую боль, пока он стаскивает свитер с моих плеч.

Я опускаю руку ему за пояс, чтобы потереть его растущую выпуклость, и из его горла вырывается стон.

— Ложись на спину, — говорю я, садясь и помогая ему опуститься.

Он двигается без вопросов, но не отпускает моих рук, заставляя меня оседлать его. Его твердость вдавливается между нами, когда он притягивает меня ближе, срывая с моих губ еще больше поцелуев, пока мы прижимаемся друг к другу телами.

У меня на лбу выступает пот, а окна запотевают от нашего тяжелого дыхания. Я тянусь к его ремню, расстегиваю его обеими руками и расстегиваю молнию, чтобы получить приз, о котором мечтала с того момента, как впервые прикоснулась к нему в раздевалке. Я чувствую, как пульсируют вены на его члене, и облизываю его губы в предвкушении, сжимая его в своей ладони.

— Черт, Элли… — стонет он, нахмурив брови.

Я скольжу вдоль его мускулистого торса, чувствуя, как его пальцы зарываются глубоко в мои волосы,