Я - Спартак - Эрик Рыжебородый

сопротивления, столкновение вместо битвы с ходу перешло в резню. Немногочисленные всадники вместе с командиром смогли скрыться, а участь остальных оказалась печальной – дорвавшиеся до них галлы учинили кровавый пир. Если бы Сурков находился среди нападавших, то, несомненно, посчитал произошедшее с ним ранее в лагере Гая Клавдия Глабра лишь досадным недоразумением, житейской мелочью, по сравнению с творимым озверевшими мятежниками здесь и сейчас. И, напротив, UCU528, принявший решение перед битвой у Везувия активно участвовать в событиях, был бы как рыба в воде, круша противников без пощады.

Доспехи, которые впопыхах милиционеры даже не успели одеть, как и оружие римлян стали добычей восставших. Крикс посчитал: приказ Спартака не распространяется на воинское снаряжение, снова не хватавшего после прихода множества добровольцев. Галл предпочёл немного задержаться и двигаться медленней, но прибыть к лагерю Коссиния во всеоружии.

Спускалась ночь, римляне жгли костры и пылающими факелами непрерывно освещали пространство за частоколом. Коссиний, давший слабину и отправившийся днём на виллу старинного друга отца с визитом вежливости, в остальном поступил абсолютно верно и предельно осмотрительно в отличие от самонадеянного и недалёкого Гая Клавдия Глабра, расположив лагерь в открытом поле, возведя все положенные укрепления и выставив бдительных дозорных. Подкрасться и зарезать его солдат мирно спящими в палатках не представлялось возможным. К тому же и сам Коссиний – человек неробкого десятка, бежавший с виллы исключительно, дабы не оставить бойцов без надлежащего руководства, полагая, что глупо командиру погибать раньше подчинённых, которых некому будет повести в бой.

Раздался вскрик. «Попал, что ли?» – удивился Сурков. Когда восставшие с прибытием галлов пошли на штурм, римляне побросали факелы вниз, зажгя заранее сложенную вокруг лагеря солому, тем самым осветив выскакивающих из темноты гладиаторов, а сами при этом оставались наверху за частоколом невидимыми во мраке ночи. Игорь метнул дротик наугад, чуть выше того места, где штурмовая лестница упёрлась об ограждение лагеря. Психологически ему снова легко, ведь противника не видно. Делай как все!

Римляне отчаянно отбивались, сбрасывали лестницы, метко кидали копья, кололи мечами залезавших на стены. Мятежники упорно наседали. У основания частокола с обеих сторон множились горы из убитых и умирающих. Через несколько часов кровопролитного сражения неизбежно сказался численный перевес восставших и то там, то здесь отдельные группы гладиаторов стали свободно перемахивать через забор, поскольку у римлян не хватало людей оборонять весь периметр. Видя, дальше удерживать стены не представляется возможным, Коссиний отвёл уцелевших, выстроив их в подобие каре вокруг своей палатки. Многие милиционеры были ранены. Некоторые не могли сражаться, а потому стоя на одном колене или даже лёжа, лишь удерживали щиты, прикрывая своих товарищей. Коссиний расположился в первом ряду между двумя ликторами. В этот раз он хоть и утратил шлем с гребнем, соответствующим званию, но в остальном оказался одет должным образом. Анатомический доспех выдержал множество ударов и в свете факелов на нём чётко выделялись глубокие вмятины от мечей. Свой щит он, видимо, потерял или повредил в бою, а потому крепко держал обычный солдатский скутум.

В этот раз Спартак смог оказаться в нужном месте и успеть предложить римлянам капитулировать, обещая отпустить по домам, а раненым оказать необходимую помощь.

– Послушай, раб! Заткни поганую пасть! Ни один настоящий римлянин не сдаться такому презренному негодяю. Мы не покроем свой род несмываемым позором, ради сохранения жизни. Пасть в бою за Родину – это высшая честь, которой может быть удостоен гражданин. – гордо и с вызывающим презрением заявил вождю восставших Коссиний.

– Как пожелаешь, солдат, – произнёс с изрядной долей горечи Спартак. Ему и ранее попадались среди врагов достойные люди, но сейчас банально не хватало времени, дабы доказывать свою правоту. Где-то, вероятно, подгонял легионеров Публий Вариний, ускоренным маршем спешащий на выручку подчинённого и дальнейшее промедление могло закономерно привести к разгрому самих мятежников.

Получив приказ вождя, гладиаторы тут же атаковали последних римлян, уничтожив их всех. Коссиний погиб мужественно сражаясь, предпочтя смерть бесчестию.

***

Несмотря на блистательные победы над Фурием и Коссинием, а также последовавшего вследствие этого массового дезертирства в рядах армии Публия Вариния, претору всё же удалось блокировать лагерь восставших, окружив его своими силами, как недавно с точностью до наоборот подобное проделал Спартак с отрядом милиции под началом Коссиния.

Стороны де-факто не уступали друг другу в численности, с той лишь существенной разницей, что в лагере Спартака помимо непосредственно бойцов находилось уже до трети от общего числа, так называемых, некомбатантов, то есть женщин, детей, стариков, которых хоть восставшие и старались не принимать, но те неотступно следовали вместе с ними. Противостояли же им даже не милиционеры, а настоящие легионеры, хорошо вооружённые и подготовленные солдаты.

Спартак держал совет в своей палатке.

– Надо атаковать! Сомнём римлян! – горячился в обычной манере Крикс–ждать далее бессмысленно. Наши люди голодают, скоро не смогут поднять меч. Некоторые уже умерли. Выйдем в поле и победим или примем смерть!

– Нет, ни в коем случае, – спокойно, но решительно возражал Помпилий, нисколько не смущаясь напора галла, то и дело хватавшегося за меч, – сейчас мы представляем грозную силу, римлянам нас не взять. Выйдя же, окажемся не просто в поле, а под стенами лагеря претора, на которые придётся лезть. Многие, если не все погибнут!

Крикс презрительно махнул рукой, ясно обозначив бесполезность дальнейшего спора и крайнее пренебрежение к мнению собеседника, а Нум, проигнорировав красноречиво показанное отношение к себе, медленно с расстановкой, между тем продолжил:

– К тому же ты забываешь, с противоположной стороны расположен лагерь квестора Гая Торания. Он, по-твоему, будет спокойно сидеть сложа руки? Как бы не так! Мы между молотом и наковальней. Любое поспешное решение ведёт к неминуемому поражению и смерти. Разве об этом наши мечты, Крикс?!

– Ты предлагаешь сдохнуть от голода, – поддержал сородича Ганик, – не нравится претор, можно напасть на квестора или самим тоже разделиться, скажем галлы на одного, италики на другого. Кто-нибудь да прорвётся!

Присутствовавшие на совете младшие командиры одобрительно закивали. Многим претило вынужденное бездействие, постепенно, но неумолимо разлагавшее армию Скудность провизии, чувство обречённости, пронизавшее лагерь, подрывало их авторитет среди людей, приводя не только обычным ворчаниям ночью у костра, но и к появившимся отказам подчинённых добросовестно выполнять ежедневные работы. Дисциплина держалась чудом, некоторые восставшие оказались на грани. В лагере в любой момент мог начаться мятеж уже против Спартака.

Сурков, расположившийся рядом с Титом Тулием, смотрел на ситуацию с точки зрения руководителя, как он привык это делать на протяжении многих лет