Королева Проклятых Луной (СИ) - Сакаева Надежда Сергеевна

Однако хотя Живоданский зверь и являлся самым известным оборотнем, первые упоминания о Проклятых появились задолго до него. Еще во втором веке нашей эры в древнегреческих, древнеримских и скандинавских записях встречались упоминания о тех, кто способен обращаться волками. И пускай почти все эти записи были лишь предположениями, но там встречались и крупицы правды.

Первым оборотнем, о сути которого люди узнали доподлинно, стал царь Аркадии Ликаон.

История гласит, что за нечестивость бог Зевс обратил его в волка, но, конечно, на деле все обстояло совершенно по-другому. Ликаон, оборотень, совершивший многое для Аркадии, не без помощи своей магии. Но всю свою жизнь он скрывал способности, и лишь решив уйти на покой, сделал это красочно, обернувшись волком. В ту ночь гремела гроза, и молнии ударяли в землю, а когда на утро царя не нашли, зато обнаружили волчьи следы, люди тут же припомнили буйство стихии, назвав его карой Зевса.

Так и родился миф, замешанный на правде, о нечестивом царе Ликаоне, наказанном за свою дерзость (хотя и на самом деле, его нравственность оставляла желать лучшего).

Его именем были названы греческие оборотни – ликантропы.

Время шло, и легенды об оборотнях обретали все более мрачные тона, делая их созданиями ночи, ставя в один ряд с вампирами. Пожалуй, единственное, что оставалось правдой – это борьба между Проклятыми и Отверженными, не затихавшая все эти века, но после Первых Войн, принявшая куда более скромные масштабы.

Но крупица истины не делала остальной людской вымысел о вампирах и оборотнях более правдивым.

Страх и бессилие перед неизвестностью ночи заставляли людей оправдывать собственную слабость, приписывая оборотням невероятные способности (любые, но только не магию).

Так, например, если верить легендам, оборотни могли обращаться исключительно в полнолуние, при этом полностью теряя контроль над собой. К тому же, процесс сопровождался невыносимой болью.

Все это было правдой лишь отчасти.

Да, первое обращение было болезненно, причем, почти так же, как и обращение в вампира. Неизбежные последствия Раскола для обеих рас.

Но, в отличие от легенд, после превращение занимало считанные секунды, и было совершенно незаметно. К тому же, оборотни могли это делать не только, и не сколько в полнолуние. В любое время дня и ночи, стоило только захотеть, человек перекидывался в волка.

В теле зверя рассудок оборотня полностью сохранялся (за исключением полнолунья, когда молодой волк мог легко потерять контроль). Зато сил значительно прибавлялось.

Улучшалось зрение, запахи приобретали реальные формы, а слух становился куда более чутким. Но главное – это то бесконечное единение с природой, которое испытывал волк, оказавшись в лесу. Казалось, будто ты понимаешь не только каждого зверя, но даже растения вокруг тебя. И это было поистине потрясающе, потому что следующим, чем гордились волки, после собственной человечности, было сохранение связи с природой, откуда они черпали свою магию.

Однако людей мало интересовали такие нюансы.

Из-за некоторых оборотней, выбравших путь зверя, вся раса попала под клеймо жестоких убийц, жаждущих человеческой крови. Туда же приписали и вампиров, но для тех это было заслуженно. Лишенные человечности они руководствовались лишь алчностью, похотью, эгоизмом и жаждой. Обосновавшись в дальних уголках еще темной Европы, они вынашивали планы по уничтожению оборотней, одновременно не отказывая собственным желаниям. А потому самые жуткие мифы о них зачастую оказывались правдой.

Конечно, в конце концов, им пришлось прекратить кровавое раздолье.

Прогресс двигался вперед, и уже нельзя было убивать крестьян, не нарвавшись на полицию. После нескольких инцидентов Король ввел запрет на массовые убийства, который действует до сих пор. Теперь вампиры уже не правят в Румынской провинции, нагоняя жуть на деревенский люд. Они перебрались в крупные города, осознав, что так легче питаться, и если какой-то молодой вампир случайно сорвется, то это будет не так страшно. В городах людей слишком много и их пропажи, в большинстве которых виноваты именно вампиры, не так видны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Оборотни же стали жить незаметно. Людям больше не требовалась помощь и магия, и они слились с толпой. Волки вновь овладели собой, поняв, что лунными ночами лучше сидеть дома, и уж точно не обращаться, хотя отдельные инциденты все же продолжались.

А потом… потом пришла эра масс-медиа.

Вампиров и оборотней настолько затаскали в кинематографе, зачастую перевирая все их особенности и способности, что теперь в них никто уже не верил. И уж точно канула в небытие память о «Потэстатэм».

Глава 17.

Раскол не только разделил две расы, что некогда были единым целым, но и определил их дальнейшую судьбу. Теперь вампиры безраздельно правили ночью, прячась во мраке, не перенося свет Солнца и порождая легенды. Оборотням же принадлежал день, несмотря на все людские фантазии, описывающие их, как созданий тьмы.

И за это волки ненавидели кровососов.

Конечно, у них много что осталось после Раскола – возможность обращаться, которую они так любили, а также способность иметь детей, самое ценное, что есть на свете.

Но они и много что потеряли. Дело было даже не в долгой жизни, силе, или скорости, хотя, разумеется, этого им тоже не хватало. Но оборотни лишились и наследственности. Это печально, знать, что твой ребенок никогда не станет частью того волшебного мира, к которому ты принадлежишь.

Однако самой большой потерей было деление магии.

Прежде каждому «Потэстатэм» были подвластны все пять Стихий. Теперь же, несмотря на то, что волки, в отличие от вампиров, сохранили связь со своей магией, она была неполной. На каждого оборотня приходилась лишь одна Стихия, за исключением Королевы.

Тем не менее, к своей магии Проклятые относились с особенным трепетом.

Связь со Стихией проявлялась у волка сразу после инициации и напрямую зависела от личности человека, в котором пробудился ген оборотня. Ведь каждой Стихии требовались определенные, иногда противоречащие друг другу качества.

Серьезность и вдумчивость, преданность и искренность, неутомимость и любознательность для Воздуха.

Оптимизм и решительность, страсть и отвага, самопожертвование и целеустремленность для Огня.

Мечтательность и подвижность, внутренняя сила и храбрость, умение приспосабливаться, оставаясь постоянным для Воды.

Терпеливость и уверенность, верность и упорство, непоколебимость и надежность для Земли.

Воля и чуткость, гордость и милосердие, стойкость и мягкость для Духа.

Последняя, пятая Стихия проявлялась крайне редко и считалась среди оборотней особенной.

– Ну, в общем, на этом все. Могу добавить только, что серебро не действует ни на вампиров, ни на нас, равно как кресты, чеснок и прочая лабуда, кроме белладонны и аконита, – разведя руками, закончила Хилари.

Она долгое время просвещала Викторию, рассказав ей об истории ее народа все, что знала, и теперь выглядела порядком измотанной.

– Нет, не все, – возразил Джозеф, который больше слушал и лишь изредка встревал с комментариями. – Ты забыла про Пророчество.

– Точно, – Хилари даже хлопнула себя рукой по лбу. – Это ведь самое главное. После того, как произошел Раскол, среди оборотней появилось Пророчество. Оно передавалось от Королевы к Королеве, но и немало обычных волков знают про него.

– И что за Пророчество? – заинтересованно спросила Виктория.

Весь рассказ она слушала, затаив дыхание, запоминая каждое слово. Ей казалось, будто древние события разворачиваются перед ней. Она буквально могла увидеть гордых, сильных "Потэстатэм", сам Раскол и войны между вампирами и оборотнями, развернувшиеся вслед за этим событием. Девушка не знала – это ее воображение рисует такие четкие картины, или же в ней говорят гены Королевы.

– О том, что оборотни смогут преодолеть великий Раскол с помощью своей Королевы, – охотно пояснил Джозеф. – Вот, слушай: