Королева Проклятых Луной (СИ) - Сакаева Надежда Сергеевна

– Когда я ее увижу, я снова попробую поговорить с ней. Если мы разрешим Королеве прожить свою человеческую жизнь, то надеюсь, она пойдет на сотрудничество и добровольно. Она всего лишь скромная девушка.

– Обещай ей все, что хочешь, хоть мешок золота, хоть роль в Голливуде – неважно! Говори ей комплименты, обнимай и утешай ее, целуй столько раз, сколько потребуется, даже если тебя начнет тошнить от запаха псины! Главное, сделай так, чтобы она участвовала в Ритуале. Я не смогу больше ждать, – отрезал Коул.

– Возможно, на это все же понадобится немного больше времени. Если она снова станет мне доверять, как прежде… если будет проводить со мной времени больше, чем с волками… то, уверен, все получится, – осторожно проговорил Этьен, подумав, что целовать Викторию было гораздо приятней, чем описал Коул.

Принц действительно считал, что если не сможет добиться своего за один вечер, то будучи рядом с Викторией, заботясь о ней еще некоторое время, он покажет все преимущества привычной жизни с ним, и тогда она точно пересмотрит свое решение. Она ведь такая неуверенная в себе, такая трогательная в своей скромности, такая НОРМАЛЬНАЯ.

Школьница, которой не повезло быть Королевой.

А еще, несмотря на то, что им двигали интересы его расы, Этьен и сам бы хотел провести время вместе с Викторией. Но Коулу он об этом, разумеется, никогда бы не признался.

Король просто не понял бы подобного.

– Сколько? – вновь вспылил Коул, замахиваясь на Этьена. – Сколько еще тебе надо времени, чтобы запудрить мозги глупой школьнице? Год? Может, век? Или еще чего больше?

– Месяц, – выдохнул Этьен, ожидая ответа, и тут же пояснил. – Девушка сильна, как Королева, все это видели. У нее мощная магия, которой она овладела гораздо легче, чем другие оборотни. Но характер у нее мягкий, и сейчас он – наше преимущество. Она должна пойти с нами добровольно.

– Неделя, – кинул Коул. – И если у тебя не выйдет переманить ее к нам, то хотя бы сделай так, чтобы она очутилась ночью одна, и как можно дальше от своих дружков, воняющих псиной. Тогда я призову еще больше подданных, и вместе мы сумеем сломить ее стену. Одна она не сможет выдержать наш натиск, какой бы сильной и могущественной магией не владела.

– Хорошо. Я все сделаю. А если она согласится добровольно, мы… – Этьен замялся, но все же, глубоко вдохнув, выпалил. – Мы дадим ей обещанное? Дадим ей прожить человеческую жизнь так, как она хочет?

И тут же затаил дыхание, ожидая ответа и вспышки гнева.

Но Коул лишь громко рассмеялся.

– Думаю, ей это будет не нужно. А мы не сможем ждать так долго. Но ты должен убедить ее, будто мы не лжем, – хищно улыбаясь, проговорил он.

– Хорошо. Я уже сказал, что сделаю все для своей расы.

Конечно, Этьен и сам уже врал девушке, но тогда он делал это, чтобы успокоить ее в последние минуты жизни, а теперь ему предстояло говорить это осознанно, обрекая ее на смерть. Это казалось действительно несправедливым – заманивать Викторию ложными обещаниями жизни, которую она так желает вернуть, чтобы в конце лишить ее всего. Но Этьен усилием воли подавил в себе эту жалость. Долг перед Королем и его расой превыше всего.

– Долг крови священен, но ничто не свято, – серьезно добавил Коул, словно прочитав его мысли.

Король быстрым движением прокусил свою ладонь, и едва на коже выступили капли крови, потер обе руки. А после вытянул их вперед, выставив наверх испачканные темно-алым ладони в традиционном вампирском жесте.

Эти слова и весь ритуал означали полную власть Короля над волей своих подданных, данную ему силой его крови. Даже старые вампиры не могли бы сказать, откуда он появился. Казалось, он пришел сразу после Раскола, как и древнее Пророчество, и все Отверженные исполняли его. Даже кровный Принц, хотя он и не был подвластен воле Короля.

– Долг священен, но ничто не свято, – эхом повторил Этьен, опустив свои запястья и позволяя Королю сцепить пальцы так, что теперь на его руках остались алые следы от ладоней.

А после вышел, чтобы как следует подготовиться к задуманному.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И хотя высшая цель всех вампиров маячила на горизонте, это не приносило Этьену столь ожидаемого облегчения.

Глава 14.

 Виктория удивлялась не столько своим новым магическим силам, сколько собственной же решимости и каким-то неизведанным доселе качествам, вроде храбрости и смелости, о которых она даже не подозревала.

Причем удивлялась уже не в первый раз за этот долгий день, перешедший в лунную ночь.

– Вот это да, – Джозеф восхищенно открыл рот, глядя, как вампиров просто смело невидимой рукой. – Такие силы, да еще и в полнолуние. Сразу видно прирожденную Королеву.

– Некогда глазеть и вздыхать! – рявкнула на него Хилари. – Здесь собрались вампиры не только Бруклина, но кажется, что и всего штата! Надо выбираться как можно скорее!

– Она права, – кивнул, молчавший до этого, пользователь Воды с удивительно яркими голубыми глазами.

У Виктории не было возможности узнать его имя, как и имя второй девушки, пользователя Воздуха. А сейчас, когда опасность временно миновала, она вновь в полной мере вернула свой скромный характер и стеснялась это сделать.

Стена девушки откинула Отверженных на пару кварталов, но совсем скоро они вернутся. Она уже успела увидеть скорость их передвижения, не уступавшую автомобилю.

Впятером они спустились к машине, и Джозеф снова сел за руль.

Перед тем, как выжать педаль газа, он обернулся и приветливо подмигнул Виктории:

– А тебе идут фиалковые глаза, моя Королева.

– Что? – девушка машинально схватилась за лицо, хотя это никак не могло помочь ей рассмотреть цвет своих глаз.

Жаль, что у нее не было зеркальца. Интересно, они теперь навсегда останутся такого странного цвета?

– Этот придурок опоздал с комплиментом, – фыркнула Хилари. – Твои глаза вернули свой цвет, как только ты опустила стену. Но все же, в одном он прав. Тебе действительно шло.

«Как такое возможно? Цвет глаз не меняется моментально», – хотела возразить Виктория, но промолчала.

Это было не самым странным за сегодняшний день. Ей еще столько надо уложить в голове, и цвет глаз в этом списке стоит далеко после таких вещей, как «магия», «оборотни», «Королева» и «парень-вампир». Или, теперь уже «бывший парень-вампир»?

Впрочем, кажется, Хилари заметила ее озадаченный вид, поэтому вдалась в развернутые пояснения:

– Цвет глаз обычного оборотня меняется раз и навсегда после инициации, и зависит от той Стихии, магия которой ему достанется. Например, у пользователей Духа, – она ткнула пальцем в сидящего впереди Джозефа, – глаза фиалковые, и неважно, какие они были перед этим, теперь уже ничто не сможет изменить их цвет. У тех, кто владеет Огнем, – теперь Хилари широко улыбнулась, – глаза красные. Хотя, я бы не назвала этот цвет красным. Он ближе к оранжевому, теплому цвету костра. У «земных» ребят глаза зеленые. Я бы сказала, слишком зеленые, потому что прежде я бы подумала, что это линзы.

– А у пользователей Воды глаза слишком голубые, – с пассажирского сиденья к ним обернулся высокий парень с растрепанными темными волосами. – И, кстати, меня зовут Блэйк.

– Приятно познакомиться, – пробормотала Виктория, опуская глаза.

Она определенно сразу же заметила это «слишком».

– А у тех, кому, как мне, достался Воздух, глаза желтые, – высунулась из-за Хилари девушка с серьезным лицом и длинной русой косой.

Да уж, ее по-кошачьи золотистые глаза, вспыхивающие яркими искрами, были очень выразительны.

– Я Джейн, моя Королева. Ну, а как тебя зовут, знают уже все, – она протянула руку, и Виктория неловко ее пожала, смутившись от такого обращения.

– Цвет глаз выделяет оборотня, позволяя сразу определить Стихию его магии, – продолжила Хилари, ничуть не задетая тем, что ее перебили. – Ты же, как наша Королева, владеешь магией всех пяти Стихий. И поэтому твои глаза меняют свой цвет только тогда, когда ты пользуешься одной из них. Сегодня ты сделала «стену безмолвия» и твои глаза вспыхнули фиалковым, но если ты попробуешь поиграть с огнем, то они станут красными. Интересно, а почему у моей атаки нет такого же крутого названия? Почему только у Духа есть «стена безмолвия»? Я бы хотела, чтобы мои огненные шары назывались как-то, вроде «кара лавовых стрел», «супер-атакующий фаербол», или типа того.