Революции на экспорт - Сергей Кара-Мурза

Как только появляется эта видимость, облегчается захват аудитории из интеллигенции. Теперь интеллигент может с легким сердцем верить любому абсурду, потому что в его сознании не протестует логика – «полиция нравов интеллигенции».

Важнейшим средством (и признаком) манипуляции сознанием в политике является замалчивание проекта. Проект заменяется политическим мифом. Поэтому общее правило манипуляции при обращении к толпе – уклончивость в изложении позиции, использование туманных слов и метафор. Ясное обнаружение намерений и интересов, которые отстаивает «отправитель сообщения», сразу включает психологическую защиту тех, кто не разделяет этой позиции, а главное, побуждает к мысленному диалогу, а он резко затрудняет манипуляцию.

Иными словами, политик, собирающий под свои знамена граждан, тщательно избегает говорить о цели своего «проекта», о том, что ждет граждан и страну в том случае, если он с помощью их голосов (или действий) придет к власти. Вся его явная пропаганда сводится к обличению противника, причем к обличению главным образом его «общечеловеческих» дефектов: попирает свободу, поощряет несправедливость, врет народу, служит вражеским силам и т.д. Из всех этих обличений вытекает, что при новом режиме всех этих гадостей не будет, а воцарится свобода, справедливость, нравственность, трезвость и т.д.

Первыми признанными мастерами такой пропаганды были якобинцы во время Великой французской революции. Большое историческое исследование ее проделал в год ее столетнего юбилея П.Кропоткин. Он взглянул на нее по-новому, и она потрясла цинизмом нового типа пропаганды. Из всей совокупности речей и текстов, возбуждающих ненависть к старому режиму, абсолютно невозможно было «вычислить» тот проект будущего жизнеустройства, который стоял за отрицанием. И дело было не в том, что революция всегда заводит не совсем туда, куда обещали революционеры. Якобинцы сознательно умалчивали о своих намерениях.

Все «бархатные» революции, включая ядро этой системы переворотов, – перестройку Горбачева – отличаются тем, что временное сплочение общества для разрушения прежней государственности достигалось исключительно путем мифологизации прошлого. Не допускалось никакого диалога относительно будущего жизнеустройства, единственной и главной целью было разрушение прошлого, ибо так жить нельзя! Пресекались всякие попытки даже задать вопрос о проекте. Горбачеву даже пришлось прямо высказаться по этому поводу: «Нередко приходится сталкиваться с вопросом: а чего же мы хотим достигнуть в результате перестройки, к чему прийти? На этот вопрос вряд ли можно дать детальный, педантичный ответ».

Это обман, никто и не просил педантичного ответа, спрашивали об общей цели. Когда писатель Ю.Бондарев задал предельно общий вопрос («Вы подняли самолет в воздух, куда садиться будете?»), его представили чуть ли не фашистом. Риторика этих революций была несовместима с нормами рациональности и просто со здравым смыслом, в заявлениях политиков не было ни логики, ни разумной меры.

После ликвидации СССР в декабре 1991 г. М.С.Горбачев заявил: «Мои действия отражали рассчитанный план, нацеленный на обязательное достижение победы… Несмотря ни на что, историческую задачу мы решили: тоталитарный монстр рухнул»! Мыслимо ли слышать такие слова от верховного правителя о своем государстве, которому он присягал на верность?

Вот рассуждения М.С.Горбачева о роли государства в экономике, построенные, как и все остальные рассуждения, в манипулятивном ключе. Он пишет: «Отличительной особенностью советской тоталитарной системы было то, что в СССР… человек был поставлен в полную материальную зависимость от государства, которое превратилось в монопольного экономического монстра».

Это не вяжется со здравым смыслом и логикой. Почему государство, обладая собственностью, становится «монстром»? А почему не монстр частная корпорация «Дженерал электрик», собственность которой побольше, чем у многих государств? Почему, если собственность государственная, человек «поставлен в полную материальную зависимость от государства» – а, например, не от своего труда? В чем реально выражалась «полнота» этой зависимости? Чем в этом смысле государственное предприятие хуже частного? Почти во всех отношениях оно для работников как раз лучше, это подтверждается и логикой, и практикой. А об интересах будущих «капиталистов» Горбачев ни слова не говорил.

Горбачев вытаскивает из нафталина троцкистский тезис об «отчуждении» работника в СССР: «Массы народа, отчужденные от собственности, от власти, от самодеятельности и творчества, превращались в пассивных исполнителей приказов сверху. Эти приказы могли носить разный характер: план, решение совета, указание райкома и так далее – это не меняет сути дела. Все определялось сверху, а человеку отводилась роль пассивного винтика в этой страшной машине».

Это – примитивная схоластика манипулятора, имеющая целью подавить разум человека потоком слов. Почему же люди, имевшие надежное рабочее место на предприятии и широкий доступ к культуре (в том числе к изобретательской деятельности), становились «отчужденными от самодеятельности и творчества»? Все это пустые слова, нечего тут ломать себе голову в поисках смысла.

Вот, Горбачев рисует страшный образ «приказов сверху». А как же иначе может жить человек – не в джунглях, а в цивилизованном обществе? Люди обязаны ценить организацию общества, а иначе оно превратится в джунгли. И как понять, что хотя «приказы могли носить разный характер», это не меняет сути дела? Как такое может быть? «План, решение совета, указание райкома, сигналы светофора и так далее» – все это разные способы координации и согласования наших усилий и условий нашей жизни. Почему же им не надо подчиняться? Почему, если ты следуешь обдуманному плану действий, ты становишься «винтиком в этой страшной машине»? Как могли миллионы образованных людей этому аплодировать!

А вот способ обращения с понятиями и мерой. В разговоре на телевидении с В.Познером (в марте 2005 г.) Горбачев походя выдает такую сентенцию: «То есть, вообще говоря, надо было менять структуру. Ведь всего 8-10 процентов фондов работало на обеспечение жизненных условий людей. Все остальное работало или само на себя или на оборону».

Это миф, доведенный до абсурда. Только ЖКХ (жилье, теплоснабжение, водопровод и пр.), то есть жизнеобеспечение в самом прямом смысле слова, составляло около трети фондов страны. Еще треть фондов – сельское хозяйство и транспорт. Что значит, например, что фонды свинофермы или московского метро «работали сами на себя»? И разве оборона не «работает на обеспечение жизненных условий людей»? Да задумывался ли когда-нибудь этот Главнокомандующий Вооруженными силами СССР, зачем вообще нужна оборона?

Столь же абсурдна и мифологична трактовка прошлого у предводителя «бархатной» революции, ставшего президентом Чехословакии, В.Гавела: «Нашим воздухом нельзя дышать, нашу воду нельзя пить. Рождаются больные дети, так как родители вместо кислорода дышат серой, вместо воды пьют нефть с хлором. Мы разрушили или запустили прекрасные города и села. Покрыли страну крольчатниками, в которых нельзя жить, можно только спать и смотреть телевизор. Умирают наши леса. Десятки тысяч людей работают ради того, чтобы жить все хуже. Крупнейшие машиностроительные заводы зарабатывают не деньги, а долги. Через несколько десятков лет наша земля перестанет родить. Наша экономика во главе таблицы тех, кто зря расходует энергию. Наши деньги – не деньги, за них ничего не купить в двух километрах за Шумавой. Большинство больниц не выполняют своей миссии, а тысячи врачей заполняют бумаги, которые после них никто не читает. Миллионы людей делают бессмысленную работу. Наши студенты не ездят летом по Европе, не знают языков, не узнали, кто такой Шекспир, потому что должны были изучать, что коммунизм является вершиной истории мира»56.

Представьте: до «бархатной» революции жители ЧССР «вместо кислорода дышали серой, вместо воды пили нефть с хлором»! Это уже не метафоры и не гиперболы, это заклинания шамана. «Наши деньги – не деньги, за них ничего не купить в двух километрах за Шумавой». Почему же они не деньги, если перед Шумавой за них можно было купить практически то же самое, что иностранцы за Шумавой покупают на тамошние деньги? «Наши студенты не ездят летом по Европе, не узнали, кто такой Шекспир»! До какого состояния надо было довести массовое сознание, чтобы люди проглатывали такие вещи. Действительно, «поминки по Просвещению», постмодернизм логики не признает. Никак не устоит эта цивилизация перед Китаем и Индией.

Почему же так эффективен миф в манипуляции сознанием? Политический миф деформирует и «упорядочивает» хаос политической реальности, что становится острой потребностью людей в момент кризиса. Миф интерпретирует реальность и создает иллюзию порядка. Миф фабрикуется в лаборатории политтехнологов. Ведущий специалист США по пропаганде Г. Лассуэлл дает такое определение: «Политический миф – это комплекс идей, которые массы готовы рассматривать в качестве истинных независимо от того, истинны они или ложны в действительности».