Смерть пэра - Найо Марш

— Убийство, — возразил лорд Чарльз, — тоже дело некрасивое. Вы совершенно правы, мистер Фокс. Шофер моего брата и горничная моей невестки оба были здесь.

— Могу я побеспокоить вас, милорд, и спросить их имена?

— Диндилдон и Хихикс.

— Хихикс, милорд?

— Да, это шофер.

— Весьма необычное имя, — заметил Фокс, невозмутимо разбирая свои бумаги. — Они долго служат у их светлостей?

— Мне кажется, Диндилдон состояла при моей невестке еще до того, как они поженились с моим братом, а это было добрых двадцать пять лет тому назад. Хихикс начинал в «Медвежьем углу» мальчиком на побегушках и помощником шофера. Его отец был кучером нашего отца.

— Старые слуги семьи, — пробормотал Фокс, отведя этим людям место в своей системе. — И конечно, ваши собственные слуги тоже находились в квартире?

— Да. Баскетт, дворецкий, кухарка и две горничные. Может быть, в квартире были не все. Я сейчас узнаю.

Он протянул руку к колокольчику.

— Минутку, не надо, милорд. Это все слуги, которых вы держите?

— Да.

— Мне показалось, вы говорили о няне, милорд.

— Ох, Нянюшка! — воскликнул лорд Чарльз, который, казалось, полностью овладел собой. — Да, конечно, есть и Нянюшка. Но мы не считаем ее в числе слуг.

Фокс удивленно взглянул на собеседника.

— Вот как, милорд?

— Нет-нет. Она тут главнокомандующий.

— Понятно! — вежливо проговорил Фокс. — Я был бы вам очень обязан, если бы вы позвали дворецкого.

Баскетт вошел своей обычной походкой дворецкого: руки вытянуты вдоль тела, ладони чуть согнуты. Это была свободная походка человека, чье исполненное почтительности достоинство — важная особенность его профессии. Держался он великолепно.

— Баскетт, — обратился к дворецкому лорд Чарльз, — инспектор Фокс хотел бы расспросить вас насчет людей, которые были сегодня на половине слуг. Скажите, все ли горничные были на месте?

— У Этель сегодня выходной, милорд. Миссис Джеймс и Пупкорн были на месте. — Баскетт посмотрел на Фокса. — Это кухарка и старшая горничная, сэр, — пояснил он.

— А кто-нибудь приходил в гости на половину слуг? — спросил Фокс.

— Да, сэр. Шофер лорда Вутервуда и горничная леди Вутервуд. Шофер какое-то время сидел в гостиной для слуг, сэр, а потом пошел в номер двадцать шесть помочь мастеру Майклу с паровозиком. Мисс Диндилдон была с миссис Бернаби в ее комнате.

— Миссис Бернаби?

— Это как раз и есть Нянюшка, — объяснил лорд Чарльз.

— Благодарю, милорд. И это все слуги, которые были в доме на момент происшествия?

— По-моему, это все, — подтвердил лорд Чарльз. — Там, в ваших пенатах, кто-нибудь был, Баскетт?

Баскетт озабоченно посмотрел на своего хозяина и поколебался.

— Разумеется, скажите нам обязательно, — подбодрил его лорд Чарльз, — если в квартире еще кто-нибудь был.

— Очень хорошо, милорд. В кухне было еще одно лицо. Фокс замер с карандашом в руке.

— И кто это был?

— Господи! — воскликнул лорд Чарльз. — Я же совершенно про него забыл!

— Про кого забыли, милорд?

Лорд Чарльз повернулся к дворецкому.

— Как зовут этого злосчастного человека, Баскетт?

— Ворчалл, милорд.

Фокс резко сказал:

— Вы хотели сказать — Хихикс? Так его я уже записал.

— Нет, сэр. Этого человека зовут Ворчалл.

— Тогда кто же он? — спросил пораженный Фокс. Баскетт молчал.

— Он пришел описывать имущество, — объяснил лорд Чарльз.

— Бэйлиф, милорд?

— Да, мистер Фокс, Ворчалл — это судебный пристав.

— Благодарю, милорд, — безмятежно откликнулся мистер Фокс. — А теперь я хотел бы повидаться с остальными слугами, если это вас не затруднит.

3

— Это очередное светское дело, сэр? — Сержант Бэйли уставил свои тусклые глаза в окно полицейского автомобиля.

— Какое еще светское дело, Бэйли? — пробурчал старший инспектор Аллейн.

— Ну, вы сами знаете, сэр. Коктейли, вечеринки в саду, пентхаузы и прочее такое.

— Грязное дело, — заявил сержант Томпсон, задвигая свое фотографическое оборудование подальше под сиденье.

— Правильно, — согласился Бэйли.

— Понятия не имею, — сказал Аллейн, — в каком окружении мы окажемся.

— Квартира принадлежит брату убитого, так ведь, сэр?

— Да. Лорду Чарльзу Миногу.

— Что-то я такое слышал насчет Миногов, — проговорил полицейский врач. — Не помню, что именно это было.

— А разве он не был замешан в самоубийстве Стейна? — спросил Бэйли.

Аллейн бросил на него взгляд.

— Так и есть. Стейн оставил его расхлебывать кашу.

— Кашу, сэр?

— Образно говоря. Лорд Чарльз, похоже, выработал у себя поразительную привычку становиться ответчиком по любому неприятному делу. Оказалось, что он партнер Стейна, помните?

— Он разорился, наверное? — поинтересовался доктор.

— Думаю, что нет, Кертис. Не разорился. Но наверняка почувствовал себя так, словно пуля просвистела у виска.

— А покойный был богатым человеком, — спросил Бэйли. — Я имею в виду лорда Вутервуда.

— Да вроде бы, — неопределенно ответил Аллейн. — В Кенте у него чудовищная усадьба, по-моему. Но это еще ни о чем нам не говорит. Может, в действительности он еле-еле сводил концы с концами.

— Дело, похоже, неприятное,— поморщился доктор Кертис. — В глаз, вы сказали?

— Да. Скверно, правда? Фокс очень сдержанно разговаривал, когда звонил. Я сразу узнал его манеру говорить, когда подозреваемый находится рядом.

— У Минога большая семья? — спросил доктор Кертис.

— По-моему, целый выводок. Черт! Нас наверняка ждет скверное дело, сомнений нет. Какого дьявола эти люди вляпались в такое?

— Еще один пример последствий свободного общения аристократии и простого народа, — сухо сказал доктор Кертис. — Они попробовали себя в большом бизнесе, попробовали в торговле. Почему бы не попробовать себя в убийстве? Простите! — добавил он смущенно. — Дурацкое высказывание. Очень непрофессиональное. Пэра, скорее всего, пришил... кто? Слуга? Сумасшедший? Кто-нибудь, кто давно точил на него зуб? Ну вот, мы уже на Слоун-стрит. Нам ведь надо на Кэдоген-сквер, правильно?

— Плезанс-Корт. Вы знаете их доктора, Кертис? Его зовут Макколдунн.

— Как ни странно, знаю. Он учился со мной на первом курсе в медицинском колледже при больнице святого Фомы. Довольно приятный тип. Для него, конечно, дело щекотливое, поскольку он семейный доктор.

— Может, и не такое уж щекотливое. Давайте надеяться, что все окажется просто. Какой-нибудь удобный маньяк-убийца, который случайно шлялся по верхнему этажу дома на Плезанс-Корт и совершенно потерял голову при виде пожилого пэра в лифте. Будем надеяться, что среди близких зуб на него точить было некому. Нам надо свернуть сюда... Каким образом кто-то может извлекать наслаждение из убийства — для меня главная головоломка в психологии.

— А разве с вами никогда не случалось, — спросил Кертис, — чтобы вы с жадностью читали в газетах отчеты об убийствах?

— О да. Конечно.

— А что, сейчас вам от них уже становится скучно? Аллейн ухмыльнулся.

— Нет, — ответил он. — Меня совершенно не тяготит моя работа. Иногда от рутины делается просто отчаянно тошно, но притворяться, будто мне скучно, было бы жеманством. Меня вообще интересуют люди, а дела об убийствах теснейшим образом связаны с людьми. Каждый из нас заперт в своем психологическом бомбоубежище, надежном, непроницаемом, и вдруг — на тебе! — хорошенький взрыв. Большинство дел об убийствах на самом-то деле весьма прозаичны и убоги, но в них всегда существует элемент, который пресса называет психологической точкой зрения. И все равно, Кертис, все это страшно интересно. Надо, наверное, совершенно зачерстветь на работе, чтобы не чувствовать ничего, кроме чисто профессионального интереса. О господи, вот мы и на месте.

Машина остановилась. С привычным видом людей, спешащих по делу, который так часто выдает полицию, четверо вышли из нее и поднялись по ступенькам. Точильщик, возвращавшийся после весьма прибыльного дня работы в Челси, остановился на углу Плезанс-Корт и обратился к мальчишке-газетчику.

— Чего там стряслось-то? — оживленно полюбопытствовал точильщик.

— Где чего стряслось?

— Да там вот! В этих домах.

Газетчик посмотрел, куда указывал точильщик.

— Ух ты, мать честная! Копы!

— Копы! — презрительно фыркнул точильщик. — Не просто копы! Да ты глаза разуй: это ж Красавчик Аллейн!

— Елки-палки, да ты прав, ей-богу! И как это я его проглядел! Я ж продаю газет вдвое против обычного, когда в них есть про Красавчика Аллейна. Елки-палки, ты глянь, и фотограф тоже тут! Это точно фотограф! А тот вон тип — он дока по отпечаткам пальцев.

— Значитца, дельце для Ярда, — заключил точильщик.

— Угу. Убийство, — согласился газетчик.

— Не обязательно. Мальчишка ухмыльнулся: