Тень дракона - Барбара Хэмбли

Она подтянула к себе туман и неустойчивую иллюзию снов. Похожая на оленя из стекла, она искала обратную дорогу сквозь чащи и мокрые от росы папоротники, сквозь лощину, где среди грибов и каменных кругов танцевали сказочные огоньки. Те две скотины в пикете, которые косились на новые каменные стены на другой стороне открытого пространства, на заполненный хламом ров с водой и разрушенные флигели, не заметили ее, когда она задержалась между ними, глядя на Пелланор Холд.

Грубый квадрат каменных стен, со стороной около 60 ярдов, плыл в молочном заносе тумана. Башенки на каждом углу и блокгауз на западе. Ворота и надвратное помещение. Конюшни и амбары. Триста пятьдесят человек — мужчины, женщины, дети…

Балгодорусу это виделось подарком в виде хорошего южного вооружения и стали, рабов для продажи и зерна, чтобы кормить банду. И сама Дженни, магическое оружие в руках Закона.

Как эта девушка, кто бы она ни была, была оружием Черного Ножа.

А помимо этого она видела выжженное опустошение Кайр Дхью; Ардика, который метался в одиночестве среди бараньих шкур большой занавешенной кровати, которую делил с братом. Джона в кабинете с очками в руке, который снова и снова перечитывал один эпизод, дважды, трижды, в свете свечей, а потом тихо оперся лбом на руку.

Она закрыла глаза. Всего лишь свистнуть Лунную Лошадку и поехать.

Это пятно света на парапете, должно быть, Пелланор, ожидающий ее сигнала снизу, чтобы спустить веревку.

Рассвет размыл тьму над стенами легчайшей серой бледностью.

Дженни вздохнула и укуталась в невидимость. Словно клочок тумана она опять прошла среди развалин деревни, мимо дозорных бандитов, к осажденному Холду.

Глава 7

Личинка из мяса, долгоносик из риса.

Драконы из звезд в небесной выси.

Джон Аверсин долго сидел со вторым томом Энциклопедии материального мира, раскрытом перед ним:

«Драконы спускаются с севера, ибо формируются в сердцах вулканов, которые извергаются во льду. Сочетание жара, холода и подземных испарений порождает яйца, а яйца, таким образом, самих драконов. Будучи рожденными не из плоти, они безразличны к любому обращению с плотью…».

Среди зеленых завитков, золотой фольги цветов и кармина ягод на краях книги можно было найти разъясняющие рисунки — идеально конической формы горы, которые выплевывали четыре оранжевых драконьих яйца, словно это были дынные семечки, и рисунки эти сопровождались изображениями сильно оскаленных драконов, более походивших на крокодилов.

«Телтевир, гелиотроповый», — раздался в сознании шепот Дженни, а еще — переплетенные нити музыки ее арфы, мотивы, которые присоединялись к тем именам. «Сентуивир, голубой, с золотом на суставах. Нимр, голубой, как море, с лиловой короной; Гуэдтион, серебристо-зеленый, и Гламмиринг, с золотыми рогами, сияющими, как изумруды…».

И каждый мотив, каждый напев выделяется, отталкивая и преследуя. Джон закрыл глаза от изнеможения, которое грызло его тело, и вспомнил хоровод, который видел еще ребенком. Его музыка была спрядена из двенадцатой мелодии в том безымянном отрывке. Двенадцатым именем в списке Дженни был Сандровинг, темно-алый с золотом. Девушки назвали тот танец Кровавая Змея. Он до сих пор мог бы насвистеть тот мотив.

Дотис сообщил больше. «Звездные птицы, или драконы, как называют этих тварей, некогда обитали на архипелагах из камня и льда, что тянутся в северных морях к западу от полуострова Тралчет, на островах, называемых гномами Шхерами света. Эти шхеры, или рифы, из камня совершенно бесплодны, и драконы должны спускаться на земли людей, чтобы охотиться, ибо это создания ненасытного аппетита, а также образцы алчности, вожделения и всяческого упрямства.

И чем они питаются в промежутках? думал Джон.

На краю стола проснулась Худышка Китти, успела почесать за ухом и умыться, а потом снова заснула, прикрыв лапой нос. В пепельной тьме за окном закукарекал петух.

Он коснулся пачки пергаментов, которые ему прислал молодой Регент. Старинные баллады были скопированы прекрасным книжным умельцем из переписчиков при дворе. Поразительно, как приход к власти может превратить навязчивые идеи, над которыми прежде глумились, в моду.

Ибо вслушайся, — молвит она, — пенье драконов Птичьего краше.

Кто мог, кто сумел воссоздать по памяти подобные детали?

Летящие к югу тени огня.

От ледяных островов И скал под луной.

Свеча оплыла, задымившись. Джон удивленно поднял глаза и пошарил вокруг, пока не нашел пару щипцов для свеч, чтобы привести в порядок фитиль. Небо в каменной оконной раме сменило пепел на перламутр.

Тело болело, словно его били цепями. Даже напряжение, вызванное тем, что он несколько часов сидел, вызвало одышку. Большинство свечей догорало, и их чадящий свет тревожно шевелился в сетках опытных шкивов и талей, которые свисали со стропил. Скоро пора будет идти.

«…острова изо льда и скал…».

Перед ним лежал и другой том. Неполный том Джуронала, он нашел его в гнезде кладбищенского вора рядом с могилами Граев; том, который он прочел по возвращении, две ночи назад, когда искал полузабытый кусочек информации, которая рассказала ему, что сталось с Яном и почему он не может больше откладывать поиски, чтобы помочь.

Север, думал он. Он отложил очки и оперся лбом на руку. В одиночку. Боже, помоги мне.

***

Ключ к магии — сама магия. Дженни отшатнулась от жестких шишковатых рук, которые ударили ее, от беззубого рта, выкрикивавшего ругательства. Сквозь туман сна к ней вернулось грязное, прокуренное зловоние дома на Мерзлом Водопаде. С подоконников и окон взирали Каэрдиновы коты, которых эта привычная сцена не обеспокоила. Ключ к магии — сама магия. Вцепившись железной хваткой, он оттащил ее за волосы от очага, выдернул из рук старинную арфу, толкнул ее к столу, где лежали книги, чьи черные буквы были почти невидимы на табачного цвета страницах.

Чем больше ты делаешь, тем больше ты сможешь сделать! И именно лень, лень, лень бережет твое ничтожество!

Это не правда! Она хотела выкрикнуть это ему в ответ, наперекор всем прожитым годам. Это не правда.

Но в сорок она этого не знала. В тридцать девять — не знала.

Во сне она видела летние сумерки, красоту ночей, когда небо светло почти до полуночи и вновь оживляется утренней зарей всего через три часа. Во сне она слышала печальные мотивы, которые наигрывала на арфе своего учителя, мотивы, которые не имели никакого отношения к древним музыкальным заклинаниям, что были унаследованы от Школы Херна. Подобно всем Каэрдиновым знаниям, те заклинания музыки были лишь раздражающе неопределенными обрывками напевов, выученных наизусть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});