Тень дракона - Барбара Хэмбли

Слушая, как слушали драконы, она чувствовала людей Балгодорусова лагеря на расстоянии примерно мили от пояса гор, размытых Ручейком Гана. Души, похожие на грязное белье, вымазанное жиром и испускающее вонь, что скопилась за недолгую жизнь, полную жестокости, злобы и жадности. Она чуяла кровь лагерных лошадей и собак.

Так же как звездные птицы чувствовали запах крови Джона, когда он ехал встретиться с ними.

Может, Ян уехал за Джоном?

Должно быть. Она видела в кристалле Джона и Маффла, по крайней мере, пока бандиты не напали снова и ей не пришлось оставить картину этой борьбы и вернуться к собственному сражению. Спотыкаясь от изнеможения, она вернулась вовремя, чтобы увидеть запутанное зрелище огня и крови — настоящую битву. Будь там Ян, она бы ничего не увидела. Только чем он занимался? Было чудом, что Адрик не нашел способа и самому попасть в беду.

Так что же случилось?

Она в тревоге мысленно вернулась к картине, в которой видела Джона всего несколько часов назад. Джон в своем залатанном красном халате из потертого бархата, который надевал после ванной, снова сидел в своем кабинете, вокруг свалены все книги о драконах и драконоборцах, что у него были, за спиной неслышно тикают и кружатся во мраке эти смешные часы. Ей показалось, он читал с сосредоточенной, отчаянной энергий, раньше она замечала, что он так читает, пытаясь ухватить какой-нибудь полузабытый ключ к разгадке, что метался по сорочьему гнезду его памяти.

Пытаясь что-то найти, пока не стало слишком поздно.

И напоследок, уже когда она дала видению померкнуть, он отложил свои очки и сел, согнув голову: на неподвижном лице — усталость, отчаяние и пугающее знание.

Что бы он ни искал, он нашел это.

Дождись меня.

Она открыла глаза. В голове стучало, но сегодня вечером нужно было сделать еще кое-что.

Она слышала дыхание солдат Балгодоруса Черного Ножа, невидимых в туманной завесе лесов. Чувствовала запах их крови, как дракон. Но в этот мертвый час ночи маг бандитов, кто бы это ни был, скорее всего спал.

Дженни натянула пледы на плечи и снова взобралась по лестнице на парапет.

Пелланор возвращался из собственного обхода, его резкие черты лица исказились от переутомления. Дженни не знала, когда этот человек спал последний раз. Он помог ей вытащить веревки и намотать их на столб, пока она чертила знаки силы в воздухе и на каменной кладке и сплетала вокруг себя и веревок символы Не-замечай-этого. Даже другой волшебник легко мог потерять ее. Еще оплетая себя мысленно серебристыми сетями, она подтянула свои вылинявшие голубые юбки и перебралась через стену.

Она несла два кинжала, длинный и короткий, за спиной была подвешена алебарда: висела также маленькая арфа, неудобная по сравнению с этим оружием, она позаимствовала ее у Пелланора. — Будьте осторожны, — прошептал Пелланор, хотя она знала, ему хочется сказать Возвращайтесь скорее. В ее отсутствие могло случиться все, что угодно.

Но это нужно сделать.

Пересечь ров было легко. Бандиты за эти недели натаскали в него булыжники и землю, сломанные деревья и брусья, чтобы обеспечить опору своим приставным лестницам. Проходя под лесными деревьями, которые в данный момент притащили ближе к стене, она проследовала между двумя наблюдателями, мужчиной и женщиной, отвратительными грубыми животными, которые припали к земле, словно волки, поджидавшие жертву у воды. Даже если бы у нее не было магических способностей, подумала она, она учуяла бы в темноте их запах. Однажды ночью она прогулялась к краю лагеря Балгодоруса, это мили примерно полторы по сильно наклоненной почве. Видела мерцание знаков защиты и эльфова огня, что огораживали это место, защищая его, как ее собственные защищали стены Палмогрина.

Поляна, которую она искала сегодня ночью, была в полумиле от лагеря бандитов и долго ею изучалась. На ней стояло обожженное дерево, развалившееся от старости, единственное, уцелевшее от какого-то давнего пожара. Скала, на которой оно росло, казалась естественной, до тех пор, пока не глянешь на нее под определенным углом и осознаешь, что она высечена в форме припавшей к земле свиньи. На вершине было углубление, в котором скапливалась роса. Вокруг этого углубления Дженни пальцами начертила круг, а ее глаза, скользнувшие по нему, были полузакрыты.

Она воссоздала в сердце энергию луны, когда та приблизится к своей смерти на день ближе, чем сейчас. Вращение звезд, белых, равнодушных и древних. Пальцами она сплетала лунный свет, скользяще-холодный, как тяжелый шелк, и с помощью маленькой ложки из хрусталя и серебра, которую вытащила из кармана, зачерпнула с травы росу. Паутиной и молочаем она связала заклинания и снова смахнула их с ложки в воздух: шепот тоски и боли. Тенями волос она рисовала руны во мраке, а из тусклых вспышек звезд создавала бледные сиглы света.

Ее колени упирались в скалу и она высвободила из футляра арфу: баюкая в руке, как баюкала детей, когда те были младенцами. Для двух рук едва хватало струн. Заклинания, которые она плела, она изучила у дракона Злого Хребта, и едва ли знала, какие эмоции вплела в свет завтрашней луны, завтрашних звезд, когда вплетала их прошлой ночью в косые лучи молочных теней нынешнего вечера.

Страстное желание того, что ушло навсегда. Разрывающая сердце сладость, пылающая в сердцевине горького плода. Рука, изогнутая вокруг иллюзии огня или драгоценного камня; книги, укрытые глубоко в земле.

В течение двух недель она приходила сюда, пока серебряная монетка луны разрасталась до максимума, а затем постепенно сжималась: говорили, что это Сумрачный Бог накрывал рукавом чистый лист, на котором писал то, что человек не может прочитать, ибо это приведет к его гибели. В течение двух недель она создавала эту песнь мечты о тоске. Теперь, в тишине, что наступила за этой песней, она ожидала.

Вдалеке, справа от нее один из следящих за поместьем прихлопнул комара и выругался.

Звезды перемещались. Высоко поднялась луна, возглашая свой триумф. Болели кости и тело. Сверх того, тоска этого заклинания — одного из видов заклинаний без слов, — была ее собственной. Среди деревьев шевельнулись легкие туманы, не выше коленей Дженни, и в это время она почувствовала в воздухе перемену, которая напомнила ей о рассвете.

Она подтянула к себе туман и неустойчивую иллюзию снов. Похожая на оленя из стекла, она искала обратную дорогу сквозь чащи и мокрые от росы папоротники, сквозь лощину, где среди грибов и каменных кругов танцевали сказочные огоньки. Те две скотины в пикете, которые косились на новые каменные стены на другой стороне открытого пространства, на заполненный хламом ров с водой и разрушенные флигели, не заметили ее, когда она задержалась между ними, глядя на Пелланор Холд.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});