Бакалавр (СИ) - Волошина Анна

И, не тратя времени на пустяки:

— У нас там, внизу, будет свет? Или пойдем с фонарями?

Разумеется, инфравизоры входили в стандартный комплект снаряжения тех, у кого не было соответствующим образом модифицированных офтальмологических имплантов. Но толку от них среди холодных каменных стен? Только друг на друга не натыкаться…

Ответ не заставил себя ждать. Высокий, темноволосый, весь какой-то гладкий — тоже кот, только сытый и довольный жизнью — Иннокентий Альтшуллер, представившийся ей как специалист по экстренному инжинирингу («позывной — Альт!»), отрапортовал:

— Удалось частично запустить только аварийное освещение на первом уровне, мэм. Не совсем то, что хотелось бы получить…

— … но лучше, чем ничего, — закончила за него первый лейтенант Дитц. — Отлично.

Ничего отличного она, правду сказать, не видела. Аварийное освещение имело спектр, крайне неприятный для кошачьих глаз, но выбирать не приходилось. Не из чего было выбирать.

— Сапёры, что насчёт сюрпризов?

— Первые тридцать метров — чисто, — Таня, поймавшая взгляд своего командира, говорила отрывисто и резко. — Дальше пока не совались. Разрешите продолжить разведку?

— Господин майор? — повернулась Лана к Солдатову. Конкретно здесь и сейчас для «без чинов» было не время и не место.

— Продолжайте.

— Ципрас! На подхвате! — бросила она, и тот, ни слова не говоря, вслед за Татьяной скользнул к пролому в полу.

Впрочем, он не был ни первым, ни даже вторым: сначала спустились бойцы: «кузен» Сергей и ставший собранным и максимально серьезным Озеров. Вслед за ними на предельно мягких лапах перетёк Альтшуллер. И ведь чистокровный человек! Вероятно.

Потом вниз спрыгнул Радар, крикнул: «Тина, ловлю!», но Клементине Танк помощь при спуске не требовалась. Махров оставался здесь, дабы обеспечить бесперебойность связи и, заодно, продолжить разбираться с «лишними» погибшими. Рядом с ним, повинуясь кивку Солдатова, расположился Лавров, одинаково способный и прикрыть, и залатать.

Здесь же, несмотря на отчаянные протесты и кучу аргументов, отметенных нетерпеливым жестом Ланы, предстояло сидеть (стоять; бегать по стенам; выпрыгивать из штанов… на выбор) Хосе Моралесу. У которого без долгих разговоров отобрали все средства связи ещё до проникновения внутрь зенитного поста. Ибо нехрен.

Наконец в проломе исчез по-прежнему излучавший настороженность затылок Тима, и только тогда к дыре в полу двинулись командиры. Лане этот вариант расстановки сил и приоритетов показался несколько странным, но спорить она не стала. Так — значит, так.

Внизу пованивало. Да попросту воняло. Сгоревшей изоляцией, плесенью, не первой свежести покойниками. Мрины, входящие в команду Стефанидеса, даже не морщились; и ради сохранности собственных нервов Лана не хотела знать, чего им это стоило. Сама она держалась исключительно на нежелании — и недопустимости! — демонстрации русским своей слабости. Морщиться было никак нельзя. А вот принюхиваться — можно и нужно. Хотя в коротком коридоре, один конец которого упирался в скрученный и порванный взрывом трап, а другой терялся за левым поворотом, принюхиваться было особо не к чему. Тот запах, который искала Лана, отсутствовал.

Зато присутствовало много чего ещё, по большей части — неприятного. К примеру, коридор назвать таковым можно было только весьма условно. Тридцать метров? Они проверили тридцать метров? ЭТОГО?!

— Господин майор, слово за вами. Пойдём последовательно или сразу вниз? Что скажете?

Лана нарывалась. Так, самую малость, позволительную в — пока ещё — не боевой обстановке. Формальным обращением, почти оскорбительной вежливостью, старательно демонстрируемым подчинением. «Будь моя воля… радуйся, что не моя!»

— Пойдём… было б где… — проворчал Солдатов, не то, чтобы одёргивая её… скорее, слегка сбивая накал. До извинений было далеко, да они и не требовались. — Как ты тут собралась идти, хотел бы я знать?!

Вопрос, прямо скажем, не из простых. На том сравнительно целом пятачке, где сейчас толпились временные союзники, ловить было нечего. Двигаться дальше по тому, что осталось от коридора — как минимум, затруднительно и очень затратно по времени. Прыгать в очередной пролом без серьезной разведки — неразумно. Производить разведку и ждать результатов — долго. И что выбрать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кстати, если судить по картинке, которую гнал на командирский браслет умница Радар, запустивший пару пусть маломощных, но годных для оценки обстановки сканеров, внизу было немногим лучше. Разница с верхним уровнем состояла лишь в том, что пол по большей части уцелел. Но наверху саперы успели проверить хоть что-то, а внизу… внизу не имелось даже пресловутого аварийного освещения. Что, кстати, Лана была склонна считать скорее плюсом, чем минусом.

— Предлагаю разделиться, — несколько исподлобья посмотрела она на Солдатова. — Я со Стефанидесом и Ордоньесом… хорошо, Тина, не сверкай глазами, ты тоже… — прыгаем прямо здесь. А вы…

— Почему? — Солджер ограничился одним словом, но Лана его поняла.

— Потому, что если там какая-то хрень, кошки имеют хоть какой-то шанс увернуться. Что касается людей, то я…

— А первый лейтенант Стефанидес — тоже кот? — словно невзначай перебил её Солдатов.

— Кот. Просто поздний Зов не всегда дает визуальные… а это что ещё за?!..

Последний возглас относился к появлению среди присутствующих Хосе Моралеса, изрядно ощипанного, но не побеждённого.

— Сеньора Дитц! — возопил сей колоритный персонаж, безуспешно пытаясь привести в порядок ворот комбинезона, за которой его явно хватали столь решительно, что пара застежек не выдержала. — Сеньора Дитц, пожалуйста! Я… я ждал этого дня всю свою жизнь! Я не буду обузой, обещаю, но позвольте мне… хоть глазком… умоляю вас, сеньора Дитц!

По всему выходило, что ещё пара секунд, и он бухнется на колени.

Солдатов, явно выслушивающий сейчас через кольцо коммуникатора покаянную скороговорку не уследивших подчинённых, картинно закатил глаза. Принятие решения — и ответственность за него — он очевидно и неприкрыто свалил на Лану. Ему не было стыдно. Лане — было.

— Сеньор Моралес… — осторожно начала она. — Вы отдаете себе отчёт в том, что…

Произошедшая метаморфоза её почти напугала. Исчез классический до карикатурности «сумасшедший ученый». Исчез настырный старикашка. Моралес словно подрос дюймов на пять. Только сейчас, когда лицо его стало почти скульптурным, Лана поняла, насколько жёстко оно очерчено.

— Я отдаю себе отчёт в том, что прожил неплохую жизнь. И если она завершится прямо здесь и прямо сейчас, пусть так. Завещание написано, отказ от любых претензий я оформил у этой канцелярской крысы, как его там?.. Шмидта, да?.. В общем, о формальностях можно не беспокоиться. Но я хочу увидеть. Я должен увидеть. И я увижу. Если вы мне позволите.

Что ж. Эта конкретная аргументация «тайнолову» была абсолютно понятна и не вызывала никакого отторжения. Позволить? Почему бы и нет, собственно. Живыми тут не пахло, разного рода закладки одинаково череповаты для всех, а если дедок сумел удрать от двоих бойцов, то, вполне возможно, не такой уж он олух… тем и опасен. Крысий хвост!

— Пойдёте со мной или останетесь наверху?

— С вами, сеньора Дитц. С вами я увижу больше, пусть даже это будет последнее, что я увижу.

Лана подумала ещё немного, и всё-таки решилась:

— Хорошо. Вперёд не лезете, под ногами не путаетесь, под руку не говорите, дышите по команде. Условия понятны?

— Так точно, офицер, мэм! — чуть насмешливо приосанился Моралес.

Глаза его горели торжеством и предвкушением. Вот же ещё одержимый на её голову, как будто в этой команде хоть один нормальный есть… да какое там. Не годятся нормальные для их работы. Критериям профпригодности не соответствуют.

— Господин майор? — с тщательно подавленным вздохом повернулась она к Солдатову.

— Я отправлю с вами Альтшуллера. У него хороший нюх на… эээ… всякое, а по части увернуться — сама увидишь, если что.