Игра в имитацию - Мила Гусева

проливаешь на себя газировку, чтобы оказаться полуголой в моей ванной, — после длинной разоблачительной тирады чертов профессор кривовато усмехается, скрестив руки на груди. Невыносимо самодовольное выражение на лице Торпа вызывает настойчивое желание вогнать парочку иголок ему под ногти. — Да, я заметил, что это была никакая не случайность. Если таким образом ты надеешься привлечь моё внимание, то ничего не выйдет. Я не ищу отношений. А если бы и искал, точно не стал бы встречаться со студенткой.

Уэнсдэй чувствует, как её губы против воли слегка приоткрываются в немом удивлении.

Oh merda, он действительно считает, будто она испытывает к нему какие-то… чувства?

Худшего сценария и вообразить нельзя.

Она невольно замирает на месте, лихорадочно обдумывая, как прокомментировать столь неожиданную речь. Но в голову упорно ничего не идёт. Сказать правду нельзя. Но солгать и подтвердить его догадки — ещё хуже.

Молчание затягивается, становясь гнетущим.

Проклятье, нужно что-то ответить.

И желательно как можно скорее.

— Ты ошибаешься. Меня не интересуют серьёзные отношения, — наконец выдаёт Аддамс, чувствуя, как ледяная броня самообладания предательски трещит по швам. Невыносимо пристальный взгляд его насыщенно-зелёных глаз вкручивается в мозг, словно кюретка для лоботомии. Титаническим усилием воли она заставляет себя продолжить. — Только секс… без обязательств.

Oh merda, что она несёт?

Разумеется, она сказала правду, но… спать с возможным преступником на постоянной основе явно не лучшая затея.

С другой стороны, Макиавелли однажды сказал, что друзей нужно держать близко, а врагов — ещё ближе. Если отбросить вопросы морали — которым она никогда и не уделяла особого внимания — перспектива вырисовывается весьма неплохая. Можно совместить приятное с полезным. Втереться в доверие, иметь возможность следить за Торпом, не вызывая подозрений. В конце концов, можно будет тщательно осмотреть его квартиру, не прибегая к незаконным способам проникновения.

Вот только есть одна загвоздка. Ксавье молчит с совершенно равнодушным выражением лица, словно внезапное предложение его абсолютно не заинтересовало. Словно это не он выпрашивал её номер телефона меньше недели назад.

Это даже немного оскорбительно.

Совсем немного.

По большей части, ей наплевать.

— Ничего не скажешь? — Уэнсдэй вопросительно изгибает смоляную бровь.

— Ты чертовски странная, Аддамс, — его цепкий взгляд скользит чуть ниже и замирает где-то в районе её груди, скрытой тонкой кружевной паутинкой белья и водопадом иссиня-чёрных локонов. На губах Торпа медленно расцветает раздражающая снисходительная усмешка. — Но… Как я могу отказаться, когда ты стоишь передо мной в таком виде?

Как будто он делает ей одолжение.

Как же унизительно. Как же бесит.

Аддамс с трудом подавляет жгучее желание вогнать нож ему под рёбра. Но вместо этого она делает глубокий вдох, словно перед прыжком в ледяную воду — и заводит руку за спину, нащупывая застёжку бюстгальтера.

— Не здесь, — Ксавье отрицательно качает головой. — Пойдём со мной.

Ей ничего не остаётся, кроме как подчиниться и последовать за ним. Недлинный путь приводит в полутёмную спальню — остановившись возле широкой кровати спиной к Уэнсдэй, чертов профессор принимается неторопливо развязывать галстук.

— Обсудим детали? — предлагает он таким тоном, словно они заключают деловой контракт. Впрочем, в большей степени так оно и есть. Вот только конечные цели у них явно разные. — Думаю, ты прекрасно понимаешь, что никто в университете не должен знать.

— Поздно, — бесстрастно констатирует Аддамс, расстёгивая молнию на джинсах и до сих пор не веря, что добровольно ввязывается в настолько сомнительную авантюру. — Моя соседка уже в курсе. А она что-то вроде самопровозглашенной королевы сплетен.

— Значит, ты поговоришь с ней и убедишь держать язык за зубами, — Торп остаётся тотально невозмутимым и, отбросив в сторону галстук, принимается за пуговицы тёмной рубашки. — Никаких свиданий, согласна?

— Ненавижу свидания, — по крайней мере, хоть в чём-то они солидарны. — И никаких поцелуев.

— Да, я помню, — в его ровном тоне смутно угадываются ироничные нотки. — Не расскажешь, кстати, откуда у тебя такая неприязнь к поцелуям?

— Нет, — категорично отрезает Уэнсдэй, избавляясь от джинсов и аккуратно набросив их на спинку одинокого мягкого стула. — И никаких идиотских вопросов о детстве, планах на жизнь или что там обычно полагается спрашивать.

— Без проблем. Можем вообще не разговаривать, — полушутливо-полусерьёзно отзывается Торп, снимая рубашку и оборачиваясь к ней.

— И больше никаких сцен на семинарах, — она честно старается смотреть ему в глаза, но немигающий взгляд против воли падает на выступающие вены на руках и контуры мышц пресса.

Аддамс никогда не пыталась классифицировать мужчин подобным образом, но чертов профессор довольно… хорош собой.

Внизу живота сиюминутно возникает приятное тянущее чувство. Заметив пристальное внимание к собственной персоне, Торп снова самодовольно усмехается — но теперь его кривоватая улыбка вызывает гораздо меньше раздражения, нежели десять минут назад.

— Если только ты не забудешь про эссе, — он подходит ближе, медленно сокращая расстояние между ними до минимального.

И наконец оказывается совсем близко — длинные пальцы невесомо очерчивают контур приоткрытых губ, касаются хрупких ключиц, плавно опускаются ниже, вскользь задевая затвердевший сосок сквозь тонкую преграду из чёрного кружева. Даже такие едва ощутимые, почти невинные прикосновения вызывают неожиданно острую реакцию. Сердечный ритм резко подскакивает до критических значений, по спине бегут колючие мурашки, а дыхание мгновенно учащается, становясь сбивчивым и прерывистым.

Oh merda. Уэнсдэй чувствует, как теряет контроль над ситуацией — медленно, но верно.

Жгучая волна возбуждения прокатывается по всему телу, концентрируясь где-то глубоко между бёдер. Все мысли о расследовании — о том, что он всё ещё подозреваемый, а она должна незаметно обыскать квартиру — неизбежно отходят на задний план, уступая место порочному желанию.

Широкие ладони Ксавье ложатся ей на плечи, нарочито неспешно стягивая вниз бретельки бюстгальтера и медленно обнажая грудь. Она отбрасывает за спину водопад густых смоляных локонов, ощущая предательскую дрожь во всём теле. А секундой позже Торп властно надавливает на её хрупкие плечи, принуждая Аддамс опуститься на колени. Она тут же награждает его тяжёлым надменным взглядом, но… неожиданно даже для себя подчиняется.

Подползает ближе, пристально глядя снизу вверх и машинально облизывая губы — рациональное мышление приходит в ужас от её действий, но сокрушительный пожар возбуждения испепеляет сомнения в правильности происходящего.

Бледные пальцы с чёрным маникюром быстро расстёгивают металлическую пряжку ремня и дёргают язычок молнии. Уэнсдэй торопливо стягивает вниз его брюки вместе с боксерами, высвобождая твёрдый член. Требовательная пульсация между ног мгновенно возрастает, и она рефлекторно сводит бёдра вместе, чтобы хоть немного ослабить тянущее напряжение. Но это почти не помогает — мышцы внутри сжимаются вокруг пустоты, а тонкое кружево нижнего белья намокает всё сильнее с каждой секундой.

Сердце гулко стучит в груди, когда Аддамс