Без жалости - Лоис Гилберт

Неожиданно мне пришла в голову мысль, что снежная буря никому не позволит уехать или уйти с фермы и мы окажемся запертыми в одном доме вместе с убийцей. Хотя эта мысль показалась мне чудовищной, делать было нечего. С трудом поднявшись по заснеженным, обледенелым ступеням порожка, я толкнула кухонную дверь, вошла в помещение и с силой захлопнула ее за собой.

— Он не может здесь оставаться, — заявила бабушка, устремляя колючий взгляд на Райана.

Это было первое, что я услышала, когда вошла в дом.

Я взяла топорик и, подойдя к печи, принялась колоть сосновые поленца, пирамидкой сложенные у очага. С каждым моим ударом поленца раскалывались на аккуратные белые чурбачки. В эту минуту мне особенно хотелось что-нибудь расколоть или разбить — так, и только так, я могла дать выход своим противоречивым эмоциям.

Бабушка некоторое время пережидала шум, который я подняла, а потом, воспользовавшись мгновением тишины, повторила:

— Этот человек не должен оставаться у нас в доме, Райан.

Тот ткнул пальцем в оконное стекло, за которым бушевала пурга.

— Толщина снежного покрова уже достигла фута, ба. Как он, спрашивается, сдвинет машину с места? Или ты предлагаешь мне выдать ему пару лыж? Или того лучше — просто открыть дверь и сказать: «Проваливай!»

Я собрала чурбачки и стала засовывать их в печь, всякий раз громко хлопая заслонкой. Разговаривать со своими близкими я по-прежнему не хотела, но продемонстрировать им, что я чертовски на них сердита, стремилась изо всех сил.

Они как раз стояли около открытого холодильника. Одного взгляда в мою сторону им было достаточно, чтобы понять, что я еще не созрела для серьезного разговора, и они стали обсуждать проблему обеда. От вчерашней праздничной трапезы в честь Дня благодарения оставался небольшой кусочек индейки, которого было явно недостаточно, чтобы накормить всех нас, включая гостя. Райан закрыл дверцу и вздохнул.

— Матерь Божья, — сказала бабушка, — нам ведь еще и ужином придется его кормить. Нет, мы никогда от него не избавимся.

Подойдя к дверному проему, она глянула в гостиную, где на стуле с высокой спинкой, вытянув ноги, сидел Винсент.

— Ты видел, как он на нас смотрит? — спросила бабка. — Уверена, у него что-то на уме.

— Омлет — вот что, — произнес Райан. — Только не знаю, хватит ли у нас яиц.

— Нечего было являться сюда без приглашения, да еще в такую дурную погоду. Пусть теперь расплачивается за собственную непредусмотрительность, — пробормотала бабушка.

— А не думаешь ли ты, что, если мы выгоним его на улицу в такую погоду, его подозрения на наш счет только усилятся? — спросил Райан.

Бабушка внимательно посмотрела на внука.

— Он не таков, каким кажется, Райан, так что будь с ним поосторожнее. Имей в виду: он опасен.

— Но это же просто смеху подобно, — произнес Райан, но в его голосе не хватало уверенности и убежденности в собственной правоте.

— Он нам доставит немало неприятностей. Я их предчувствую. Уж лучше дать ему лыжи. Пусть добирается до города, как хочет.

— Он слишком убит горем, чтобы доставить неприятности кому-либо.

— Лично у меня нет ни малейшего желания осушать ему слезы, — сказала бабушка.

Я взяла тряпку и принялась оттирать от сажи руки. Если бы я так не злилась на своих домашних, я бы, пожалуй, выступила единым фронтом с бабушкой. У меня тоже не было ни малейшего желания, чтобы Винсент оставался у нас. Против этого восставали все мои инстинкты. Я, как и бабка, предчувствовала беду. Сначала убийство, а потом как снег на голову на нас сваливается этот Винсент. Зачем он приехал? В самом ли деле из-за того, что переживал за Эдварда? Я лично считала, что он явился, чтобы в силу каких-то неизвестных мне причин нарушить покой нашей семьи. В самом деле, стоило только этому типу появиться, как ему удалось в считанные минуты настроить меня против моих домашних и заставить подозревать их во всех смертных грехах. Я ненавидела Винсента: он явно что-то затевал.

Райан молча мыл руки над кухонной раковиной. Видно было, что говорить ему не хотелось, поэтому он уделял повышенное внимание рукам: старательно вычищал грязь из-под ногтей, дважды намыливал ладони, каждый палец и запястья — можно было подумать, что он готовится к хирургической операции.

Покончив с мытьем рук, он открыл холодильник, вынул оттуда картонку с яйцами и протянул ее бабушке.

— Выбей их все в миску. А я пока нарежу лук.

— А как насчет бекона?

— Пожалей свое сердце, бабуля.

— Ерунда, кусочек бекона не помешает. Не так уж много там холестерина.

— Бекон никак нельзя назвать здоровой пищей.

— А мне наплевать. Я хочу яичницу с беконом.

— Ну и пожалуйста. Добивай свои сосуды. Уверен, не было бы этого парня — не было бы и желания поесть бекона. Это ты в знак протеста на беконе настаиваешь.

Закончив приготовления, бабушка вытерла руки кухонным полотенцем.

— Как ты думаешь, мертвец, которого нашла Бретт, и в самом деле Эдвард? — озабоченно спросила она у Райана.

«Вот лгунья, — подумала я. — Ты же отлично знаешь, что это Эдвард. Я любила тебя, а ты мне лгала каждый день на протяжении многих и многих лет». Предательство бабки было столь же непереносимо для души, как воспоминание о голубых остекленевших глазах Эдварда. Я прислонилась к стене, сложила на груди руки и сказала:

— Так как же ты ответишь на этот вопрос, Райан? Тот мертвый человек на носилках — и вправду наш отец? — Голос у меня был неестественно высокий и срывался на фальцет.

Райан вздохнул:

— Да, это был он.

Глаза бабушки воткнулись в него, как две булавки.

— Откуда ты знаешь?

Райан достал луковицу и нож и принялся нарезать лук тонкими кружочками.

Я знала, что настал момент истины. С приездом Винсента необходимость во лжи, ставшей привычной частью нашего домашнего обихода, отпадала. Мной овладело любопытство: я хотела препарировать фантазии, в которые меня приучили верить, и посмотреть, что скрывается за ними. Теперь уже я хотела знать о своем отце всю подноготную.

Райан заговорил, старательно отводя глаза, но голос у него, как ни странно, был ровный и спокойный. Можно было подумать, что он не раз репетировал эту свою маленькую речь, прежде чем произнести ее перед своими домочадцами.

— Когда я учился в седьмом классе, учитель предложил мне выйти из класса, объяснив, что меня ждет посетитель. Был хороший погожий день. Я выбежал из школы и сразу же увидел отца, который, дожидаясь меня, стоял, облокотившись о металлическую ограду бейсбольного поля. Прошло три года с тех пор, как я видел отца в последний раз.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});