Наши уже не придут (СИ) - RedDetonator

Как для ребёнка, таких вариантов, казалось бы, нет. Но если подумать, то есть. Правда, они очень трудные в осуществлении.

— Изба нужна, чтобы заселиться, — обратился Аркадий к старосте.

— Осесть тут думаете? — спросил Авдей Павлович. — Дело хорошее. У нас вспашка как раз — рабочие руки не помешают.

Немиров не мог этого узнать из Мамоновки, но в Фёдоровку, в прошлом году, как оказалось, тоже пришла холера. Скорее всего, вместе с беженцами. Но тут есть сельский лекарь, который должен был смягчить течение вспышки.

Только вот, раз староста говорит, что рук не хватает…

— Поможем, — кивнул Аркадий.

— Коль так, то занимайте бывшую избу Ивана Курилова, — сказал ему Авдей Павлович. — Они всей семьёй, от мала до велика… Царствие им небесное… Отмучились…

— Насовсем можно или временно? — уточнил Аркадий.

— Да насовсем уж, — махнул рукой сельский староста.

Видимо, изба так себе, раз за неё не возникло никакой конкуренции.

С учётом корректировки планов Немирова, можно было нанять за пару рублей мужиков с подводой, чтобы перенести избу Марфы из Мамоновки, но это следовало обдумать.

— Вон там она, за домом с петухом, — указал староста направление.

Борисов получил не только рабочие руки на вспашку и посевную, но ещё и новую мастерицу в село — платки и иное шитьё Марфы известны во всех окрестных деревнях.

* * *

— О-о-ох… — кое-как встал Аркадий с земли.

Крестьянская стезя — тяжкий труд.

Две недели подряд всем селом они вспахивали поле. Волов хватает, но не хватает водителей — пригодился даже легковесный Аркадий.

Его отрядили к двоим мальцам примерно его возраста и вручили самого спокойного вола, после чего они начали вспашку выделенного участка.

Надо было давить на плуг, что напряжёт даже взрослого мужика, а уж мальчишек…

В итоге пришли к решению — пашут двое одновременно, а третий отдыхает. Два мальчика вполне эквивалентны по весу одному среднестатистическому мужику, поэтому у них начало получаться вспахивать почву ровно. Тем не менее, это всё равно было очень тяжело.

И Аркадий не мог сказать, что его примерные сверстники были в чём-то сильнее или умелее, чем он — плюс-минус такие же по физической кондиции и практическим навыкам.

— Давай-давай, иди на отдых, — сказал он Кириллу, сыну старосты, и взялся за рукоять плуга.

Всё прошедшее время он собирал информацию всё досужее время, коего было немного. Он много общался с сельскими, чем насторожил их — это было очень необычное поведение для подростка.

И Марфа совсем не помогала — она болтала с другими бабами и, как точно знал Аркадий, охотно делилась историей о схватке с волками. Персона Немирова до сих пор живейше обсуждалась в сельском сообществе и выводы, судя по взглядам местных, были неоднозначными.

Зато он выяснил интерес старосты и его радушие в первый день — действительно, его очень интересовали зимние волчьи шкуры, поэтому он хотел выкупить их побыстрее, пока к Аркадию не подошёл местный торговец, Платон Дворянинов.

Торговец, чуть позже, подходил, знакомился и справлялся на предмет волчьих шкур.

Судя по фамилии, торговец родом из крепостных, освобождённых дедушкой действующего царя. Ещё в прошлой жизни Аркадий слышал, что бывшие крепостные брали оригинальные фамилии, вроде Графских, Помещиковых, Князевых и так далее…

— Не филонь, — предупредил он Алексея, сына кузнеца Бориса Дугина.

Мальчик надавил на рукоять плуга и борозда пошла ровнее.

«Две недели всего пашу, а уже интересные мысли в голову закрадываются…» — подумал Немиров. — «Крестьянин вкалывает, как папа Карло, но он всем должен. Царю должен — плати налог, попу должен — жертвуй в приход, помещику должен — плати выкупные платежи, армии должен — отдай детей в рекруты. А с какого рожна-то?»

Вместе с расспросами крестьян он также всё глубже погружался в местную жизнь.

Фёдоровка известна в губернии тем, что тут уже есть индивидуалисты, вышедшие из общины — реформа Столыпина в действии. В Астрахани они взяли в Крестьянском банке деньги под нечеловеческий процент, с залогом в виде присвоенной в частную собственность земли. В Фёдоровке никогда не было переделов, поэтому единоличник мог получить в собственность ровно тот надел, который и обрабатывал все эти годы.

Логичный вопрос: а зачем ему тогда деньги?

А затем, что он теперь один, община не поможет. Более того, единоличников не любят, поэтому надо сказать спасибо, что красного петуха ночью не запускают.

Раз он теперь один, то нужно купить инструмент, надо купить посевной материал, если нет, надо купить скот, который община больше не даст — на всё это нужны невероятные для крестьянина деньги.

И тут Крестьянский банк предлагает свои людоедские условия кредитования. Не можешь платить — землю отнимают в пользу банка.

«Это не по-человечески как-то», — подумал Аркадий. — «Даже в худшие годы мирового кризиса с кредитами не было так паршиво, как тут».

Наверное, Столыпин видел в этом способ вроде «шоковой терапии», будто бы слабые вымрут, а выживут самые хваткие и приспособленные. Но Немиров уже прекрасно знал, к чему это всё приведёт…

Крестьяне закредитуются, будут честно обрабатывать землю, честно платить налоги и выплаты по кредитам, но лишь до первого неурожая. Сельское хозяйство в России — это очень рискованный бизнес. Даже в XXI веке.

Кто поможет крестьянину? Кто заступится за него перед банком? Царь? Поп? Помещик?

Нет.

«Поможет» крестьянину возникший по такому случаю кулак. Он и деньги ссудит, и зерном подсобит… А когда случится ещё один неурожай или ещё какая-нибудь напасть, заберёт себе землю со всех сторон должного крестьянина. И не останется крестьянину другого выхода, кроме как идти к кулаку в батраки.

А ещё кулаки будут давить преуспевающих честных крестьян — им тут такие не нужны. Кулаки видят свой идеальный мир: все вокруг батраки, а он один — преуспевающий фермер.

Будет крестьянин артачиться, не захочет землю отдавать — есть этически неразборчивые ребята, которые «восстановят справедливость» методами физического убеждения. Таких зовут подкулачниками.

Но это лишь пища для отвлечённых размышлений.

У Немирова есть свой план, практически никак не касающийся крестьянства.

Здесь всё идёт точно так же, как в его… мире? В будущем?

В физической возможности перемещения во времени он сильно сомневался, хоть и слышал как-то, что там всё не так однозначно. Ему более вероятной казалась версия с параллельным миром.

Раз здесь всё идёт точно так же — крестьяне пашут, а Столыпин фестивалит и дарит направо и налево галстуки своего имени, то у Аркадия нет оснований считать, что не будет Первой мировой и последовавшей за этим революции.

А если будет революция, то надо оказаться на правильной стороне.

Во Временное правительство он не верил, в эсеров и прочих тоже, в Белом движении он даже не сомневался, он точно знал, что дело это заведомо гиблое и обречённое. Остаются только большевики.

Даже пожелай он, даже положи жизнь на это, он не сможет остановить большевиков. Объективные обстоятельства сложились именно так — они должны были победить. И главный вопрос — а зачем их останавливать?

Немирову было плевать на идеологию, его не волновал ни хруст французской булки, ни реяние красных знамён — он просто не хотел, чтобы повторилось то, что он был вынужден переживать.

Он даже не пожил толком нормально — вечно возникали какие-то неразрешимые проблемы глобального уровня, из-за которых нужно было «временно затянуть пояса» и «немножко потерпеть» — цитаты президента Петрова, который далеко не первый президент, использовавший эти формулировки.

— Поворачиваем, — скомандовал Аркадий. — Бери вола за поводья.

И причины Третьей мировой Немиров прекрасно понимал — система сначала упёрлась в клин, а затем пошла вразнос. Он даже понимал мотивацию стран-участниц — хочется жить. Национальные интересы, что бы под этим ни понималось, превыше всего — объяснимо, что правительства заботились об интересах своих стран.