Партнер - Джон Гришэм

Испытанное облегчение оказалось настолько сильным, что он едва не расплакался, успев вовремя сдержать слезы.

В Бразилии мужчины не плачут, тем более в обществе прекрасной женщины.

Ева полюбила его. Она обнимала и целовала Денило и плакала тогда, когда сам он плакать не мог. Она обещала сделать все, чтобы помочь ему. Он поделился с ней самой мрачной своей тайной, и она дала слово хранить ее.

Денило сообщил Еве, где деньги, и научил, как быстро перемещать их по миру.

Когда они встретились впервые, Денило уже находился в Бразилии два года. Жить ему приходилось в Сан-Паулу, Ресифи, Минас-Жересе и десятке других мест. Два месяца прошли в работе на Амазонке, где он спал на барже под толстой москитной сеткой, на которой был такой слой насекомых, что через него не удавалось увидеть луну.

Занимался Денило чисткой дичи, убитой богатыми аргентинцами в Пантанале — заповеднике размером с Великобританию, раскинувшемся на территории штатов Мату-Гроссу и Мату-Гроссу-де-Сол. Страну он знал лучше, чем Ева, он бывал в таких местах, о которых она и не слышала, и выбор Понта-Пору был сделан им совершенно сознательно. Денило решил, что Понта-Пору наиболее безопасен. Находившийся на границе с Парагваем городок имел и тактическое преимущество: при необходимости из него было легче бежать.

Ева не спорила с Денило. Ей хотелось бы, чтобы он оставался ближе к ней, в Рио, но ведь она ничего не знала о жизни в бегах и поэтому согласилась с его мнением. Много раз Денило обещал, что в один прекрасный день они навсегда останутся вместе. Время от времени они виделись на квартире в Куритибе — это были восхитительные дни. Ева стремилась к большему, но Денило отказывался строить какие-либо планы.

Шли месяцы, и Денило — Ева никогда не звала его Патриком — укреплялся в мысли, что рано или поздно его найдут. Она сомневалась в этом, зная, как он осторожен. Но Денило становился заметно беспокойнее, спал все меньше и все чаще говорил о том, что́ она должна делать в том или ином случае. О деньгах больше не упоминалось. Его одолевали дурные предчувствия.

* * *

Ей нужно будет остаться в Эксе на несколько дней, следить за выпусками международных новостей Си-эн-эн и просматривать американские газеты. Вскоре Патрика перевезут домой, посадят за решетку и предъявят множество вздорных обвинений. Он предвидел это, заверяя ее в том, что с ним все будет в полном порядке. Он справится, вынесет предстоящее, поскольку она обещала ждать его.

Теперь Ева была склонна перебраться в Цюрих и заняться своими делами. О том, чтобы поехать домой, не следовало и думать, и это мучило ее. Трижды она разговаривала с отцом, звоня ему из аэропортов, убеждая, что у нее нет никаких проблем, просто сейчас она не может вернуться.

Связь с Патриком она будет поддерживать через Сэнди, но пройдут долгие недели, прежде чем они встретятся.

* * *

Когда он, проснувшись от острой боли, попросил первую таблетку, было около двух ночи. Ощущение такое, будто по ногам вновь бежал безжалостный ток. И голоса, грубые голоса тех, кто его захватил. «Где деньги, Патрик? — дьявольским хором звенело в ушах. — Где деньги?»

Пожилая и сонная медсестра принесла таблетку, но забыла про воду. Он попросил стакан, проглотил таблетку и запил ее теплой содовой.

Прошло десять минут. Тело его покрывал пот, простыня была мокрой, раны саднило. Еще десять минут. Он включил телевизор.

Связавшие и поджаривавшие его электрическим током люди по-прежнему жаждали получить деньги. Несомненно, они хорошо знали, где он сейчас находится. Дневной свет приносил ощущение безопасности, темнота же таила в себе их безликие фигуры. Тридцать минут. Он нажал кнопку вызова сестры, но никто не пришел.

Навалилось тяжелое забытье.

В шесть утра Патрик уже не спал. Пришел неулыбчивый доктор, деловито осмотрел раны и заявил:

— Можно в путь. Там, куда вы едете, вас ждут отличные врачи.

Черкнув что-то в его карточке, доктор вышел.

Через полчаса в палате появился Брент Майерс — с самодовольной улыбкой и блестящим значком.

— Доброе утро.

— А постучать вы не могли? — не глядя на него, спросил Патрик.

— Извините. Вот что, Патрик, я тут перебросился парой слов с вашим врачом. Отличная новость — вас ждут дома. Завтра. У меня приказ сопровождать вас. Мы выезжаем утром. Правительственные чиновники распорядились доставить вас в Билокси спецрейсом военного самолета. Великолепно, не так ли? Я все время буду рядом с вами.

— А теперь вы не могли бы уйти?

— Безусловно. До завтра.

Выйдя из палаты, Майерс прикрыл дверь. Следующим посетителем был Луис, внесший поднос с кофе, апельсиновым соком и нарезанным плодом манго. Сунув под матрас Патрика какой-то пакет, он спросил не нужно ли ему еще чего-нибудь.

— Нет, — поблагодарил он фельдшера.

Появившийся часом позже Сэнди думал, что этот день пройдет в поисках ответов на накопившиеся за четыре года вопросы. Экран телевизора погас, раздвинулись шторы, в комнату хлынули потоки света.

— Я хочу, чтобы ты немедленно отправился домой, — сказал Патрик. — Прихватишь с собой вот это. — Он передал Сэнди пакет.

Усевшись на единственный стул, Макдермотт принялся неторопливо просматривать снимки своего обнаженного друга.

— Когда они были сделаны?

— Вчера.

Сэнди что-то записал в блокноте.

— Кем?

— Луисом, фельдшером.

— Кто над тобой поработал?

— В чьих руках я сейчас нахожусь, Сэнди?

— ФБР.

— Думаю, что это они. Мое собственное правительство выследило меня, захватило, пытало, а теперь отправляет домой. Правительство, Сэнди. ФБР, министерство юстиции и власти штата в лице окружного прокурора и его людей. Все это сделали со мной они.

— За это ты должен предъявить им иск.

— На миллионы. И чем быстрее, тем лучше. Вот тебе план: утром я вылетаю на военном самолете в Билокси. Можешь представить себе прием, который меня там ждет. Этим необходимо воспользоваться.

— Воспользоваться?

— Совершенно верно. Сегодня после обеда составим иск, а завтра он уже будет в газетах — это организуешь ты. Дашь им пару снимков, я пометил на обороте, какие именно.

Сэнди нашел в пачке две фотографии. На одной крупным планом сняты ожоги на груди Патрика, причем можно было различить и его лицо. Другая засвидетельствовала ожог третьей степени на бедре.

— Ты хочешь, чтобы я передал это прессе?

— Какой-нибудь газете на побережье. Это важно. Ее прочтут восемьдесят процентов жителей округа Гаррисон, а из них, я убежден, и будут набираться присяжные.

Сэнди улыбнулся:

— Похоже, ночью тебе было не до сна.

— Мне было не до сна на протяжении последних четырех лет.

— Просто великолепно.

— Нет, это лишь одна из немногих тактических уловок, которыми мы можем воспользоваться в борьбе с этими гиенами. Пусть присяжные подумают, Сэнди. ФБР применило пытки по отношению к подозреваемому гражданину США.

— Блестяще, Патрик, просто блестяще! Иск только к ФБР?

— Да, не будем распыляться. Я — против ФБР и правительства США. Предмет — физическое и психологическое давление в процессе бесчеловечной пытки и допроса, проводившихся где-то в джунглях.

— Звучит впечатляюще.

— А будет звучать еще лучше, когда поднимет шум пресса.

— На какую сумму иск?

— Все равно. Фактический ущерб я оценил бы в десять миллионов, но, чтобы им было неповадно, пусть будет сто.

Записав и это, Сэнди перевернул страницу и бросил взгляд на Патрика.

— Но ведь это было не ФБР, не так ли?

— Нет, не ФБР. Федам меня доставили какие-то подонки, долгое время охотившиеся за мной. Они и сейчас продолжают где-то рыскать.

— И в ФБР знают о них?

— Да.

В палате воцарилась тишина: Сэнди ждал продолжения, Патрик молчал. Слышно было, как в коридоре переговариваются сестры.

— Тебе нужно как можно скорее попасть домой, Сэнди, — наконец сказал Патрик. — У нас еще будет достаточно возможностей, чтобы поговорить. Я знаю, у тебя много вопросов. Дай мне время.

— Не беспокойся об этом.

— Займись иском, и пусть будет побольше шума. В качестве ответчиков мы сможем повлиять на ход процесса позже.

— Нет проблем. Подобный опыт у меня уже был. — Вместе с блокнотом Сэнди положил в кейс и фотографии.

— Будь осторожен, — предупредил его Патрик. — Как только они поймут, что ты представляешь мои интересы, к тебе тут же потянутся сомнительные и наглые личности.

— Пресса?

— Да, но я имел в виду и нечто другое. Я ведь спрятал изрядную сумму, Сэнди. Есть люди, которые не остановятся ни перед чем, чтобы их найти.

— Сколько у тебя осталось?

— Все. Плюс кое-что еще.

— Эти деньги могут уйти на то, чтобы спасти тебя, дружище.

— У меня есть план.