Тельняшка - моряцкая рубашка - Марк Ефетов

Я пробежал мимо булочной Криади. Огромный деревянный крендель у входа скрипел, раскачивался от ветра. Я слышал, как хлопали булки, которые грузчики перебрасывали, точно мячик, из рук в руки. Это нагружали хлебом фургон: хлоп-хлоп-хлоп-хлоп. А в моей голове одно:

"Возьмёт - не возьмёт! Возьмёт - не возьмёт!"

В окне сидел Птица, поджав под себя ноги. Он крикнул мне:

- Здоровеньки булы! Куда бежишь? Нитки мне в иголку!..

Я не остановился. В голове стучало: "Возьмёт - не возьмёт!"

Отца дома не оказалось. Он был в порту.

- Хорошо, что явился. Вот отнесёшь папе поесть. От него только что прибегали - он уходит в море, - сказала мать.

Через минуту я бежал в порт. Даже здесь, под защитой стены волнолома, море кипело и пенилось, как крутой кипяток. Волны захлёстывали набережную, растекались по камням, шурша, убегали обратно, оставляя на берегу пену, похожую на лишай.

Красноклювые птицы тревожно кричали своими скрипучими голосами, поднимаясь над волнами. А вообще шум стоял такой, будто стреляли из пушек, будто грохотали танки, будто рвались снаряды. Девять баллов! Я вспомнил слова отца о том, что все люди делятся на живых и мёртвых и тех, кто плавает в море. Да, это правда: кто сейчас в море, находится где-то между жизнью и смертью. А всё-таки как только на меня задуло запахом горькой соли, йодистых водорослей и свежей рыбы - запахом моря, - мне с ещё большей силой захотелось на корабль. И снова в голове начался перестук: "Возьмёт - не возьмёт! Возьмёт - не возьмёт!" Нет, должно быть, не возьмёт. Отца не было на месте. Его бледнолицый желтоволосый помощник прокричал мне:

- Подожди. Скоро придёт!

Я ждал и смотрел, как, покачивая седой головой, мчался к берегу огромный вал-великан.

- Отойди! Окатит! - крикнул мне кто-то в самое ухо.

Я вошёл в будку, где стояли весы. Отец называл эту будку "Клуб моряка". Бывало, придёт домой и говорит: "У нас сегодня в клубе моряка спор был". Мать возмущалась: "Клубы только купеческие бывают, как был у Ежина. Выдумаешь тоже: "Клуб моряка". А отец не сердился, а только смеялся.

Так вот: вошёл я в эту самую будку - клуб. Тут было чуть тише. Грузчики в мешках, накинутых на голову, как капюшоны, сидя на корточках, курили в углу. Какой-то высоченный человек стоял голый до пояса и выжимал воду из своей тельняшки.

Хлопала дверь. Люди входили и выходили, и со всех сторон слышались разговоры о "Карелии".

СИГНАЛ БЕДСТВИЯ

Первое несчастье, которое постигло "Карелию", случилось с приводом рулевого управления. Во время сильного шторма туго натянутый привод рулевого управления лопнул, как струна балалайки. Корабль потерял управление. Его бросало по ухабам огромных волн. "Карелия" проваливалась в морское ущелье между зыбкими горами шквала. Палубу заливало водой. Груз, сорвавшийся с привязи, разбросало по бортам. И, в довершение всех бед, "Карелия" заблудилась.

Да, такое может произойти не только с человеком, но и с кораблём.

А случилось всё вот как.

На вторые сутки страшного шторма в темноте непроглядной ночи перед "Карелией" показался вспыхивающий огонёк, будто закурил кто-то недалеко от носа корабля.

- Прямо на борту маяк-плавучка! - крикнул вперёдсмотрящий.

И все, кто услышал эти слова, обрадовались.

Уж такая счастливая судьба у вперёдсмотрящего - человека, который первым видит долгожданную землю, или спасательное судно, или маяк! На старых парусниках вперёдсмотрящий сидел в бочке, привязанной к верхушке самой большой мачты. И я всегда мечтал: "Вот бы мне стать вперёдсмотрящим".

Но вернёмся к "Карелии", где вперёдсмотрящий увидел плавучку. А по этой плавучке можно взять правильный курс и затем зайти в тихую воду, спастись от шторма.

Можно? Да, можно, если, конечно, плавучий маяк не сорвало с положенного места и не отнесло в противоположную сторону.

А если отнесло...

Тогда и происходит то, что произошло с "Карелией". Маяк-проводник оказывается маяком-обманщиком. Вместо тихой воды "Карелия" попала на острые подводные рифы, да так прочно, будто корабль прирос всем своим корпусом к этим камням. И в эфир полетели позывные:

SOS! SOS! SOS!

"Всем! Всем! Всем!"

"Всем, кто меня слышит! Спасите нас!"

Когда в радионаушниках и в приёмниках раздаются эти позывные, все радиоаппараты настраиваются на одну эту волну, по которой над всем миром летит призыв к помощи - сигнал бедствия: "Спасите наши души".

Вообще говоря, этот самый SOS существовал и до изобретения радио. Только в те времена его передавали пушечной пальбой. На всех почти кораблях - и в том числе на торговых - была тогда хотя бы одна пушка. Сигнал бедствия подавался флажными сигналами на мачте, красными ракетами, тревожными гудками или сиреной.

А с "Карелией" случилось бедствие. Можно сказать, катастрофа. Острые рифы распороли днище корабля, разбили ящики с грузом. И в пробоины хлынула вода.

Заработали помпы, но тут-то и произошло то, о чём говорили парикмахер Канаревский и булочник Криади: помпы засорились грузом - перестали работать.

АРТЕЛЬ НАПРАСНЫЙ ТРУД

Наскочив на подводные камни, "Карелия" сильно повредила руль и винт. Весь корпус изрешетило пробоинами. Вода хлынула в корабль со всех сторон. Вода проникла в трюм и в кочегарку, в помещение для команды и в салон, который был столовой, кинотеатром и залом для собраний. Чтобы не допустить взрыва, на "Карелии" были погашены все котлы.

Да, казалось, что спасти "Карелию", вырвать её у неизбежной гибели нельзя.

Весь огромный пароход освещался теперь тремя ручными масляными фонарями, да кое-где вспыхивали, как светлячки, карманные фонарики. Но их берегли - батареи этих фонариков не так-то живучи. Эти фонарики и так давали жёлтый тусклый свет, в котором виднелись пробитые иллюминаторы. В эти пробоины вкатывались обжигающе-холодные потоки морской воды. Вода чернела на полу кают, по ней хлюпали моряки, не снимавшие вот уже несколько дней высоченных сапог и тяжёлых мокрых бушлатов.

Я слушал, о чём переговаривались грузчики в мешках-капюшонах.

Из этих разговоров мне становилось ясным, что "Карелию" не спасти.

Один грузчик сказал:

- Спасать "Карелию" - артель напрасный труд. Людей поснимать надо. Вот что.

Другой добавил:

- Летом водолазы поднимут. А теперь и гадать нечего.

А третий произнёс короткое, но грустное слово:

- Амба!

Что оно значит в точности, я определить не мог. Но знал, что так говорят в порту, когда умер человек, утонул, или ещё в тех случаях, когда что-либо сгорело, пропало, погибло. Слово это означало что-то вроде: конец, крышка, всё.

Из разговоров этих же грузчиков я понял, что моряки с "Карелии" не повесили нос, не сдались. По пояс в ледяной воде они кладут заплаты и пластыри на израненное тело корабля, цементируют трещины, качают воду, проникающую во все щели. А вот в насосы и помпы вода идёт не всегда. Вся она, вода эта, засорена чаем. Миллиарды чаинок высыпались из разбитых ящиков в трюм, где плескалась морская вода, набухли в ней, превратив воду в эту кашу.

Вот в какое время на сигнал SOS к "Карелии" подошёл иностранный спасатель - пароход "Лавалет".

Пароход-спасатель! Сколько раз отец рассказывал мне о людях таких кораблей! Спасатель - это профессия, которая требует от человека всех его сил, опыта и самой жизни. Как мне хотелось быть спасателем!

МЕЧТЫ

Особенно мне хотелось спасти Виктора или Серафиму Петровну. А ещё лучше - их двоих. И ещё Муську мне хотелось спасти. Я представлял себе, как в порт приходит новый спасательный катер - быстроходный, с острым носом, чуть наклонённой назад тупой трубой, с блестящими водомётными пушками (это на случай пожара). В порту вывешивается объявление, что для нового спасательного корабля требуется опытный капитан. Что делаю я? Иду к Канаревскому и говорю:

- Мне сегодня играть в театре.

Он спросит:

- Тебя берут статистом за полтинник?

А нас, мальчишек, правда брали играть толпу и во всякие там массовые сцены.

Я скажу:

- Берут. Только там пьеса из заграничной жизни. Забастовка капитанов. Дайте-ка мне парик и приклейте бороду, чтобы я был похож на настоящего морского волка.

- Деньги вперёд! - скажет Канаревский.

И я выложу деньги, а он в полчаса сделает из меня самого настоящего морского волка. Такого возьмут без звука. Только посмотрят - и сразу же на корабль. И вот я на мостике спасателя.

- Полный вперёд!

- Есть полный вперёд!

Ветер рвёт мою приклеенную бороду, но я придерживаю её рукой, а в другой держу рупор, в который отдаю команду. И в это самое время терпит бедствие шаланда, нет - пароход, на котором гибнут Серафима Петровна, Муська и Виктор. Витя, конечно, сделал всё, чтобы спасти их, но выбился из сил. Он теряет сознание. А я в рупор кричу Виктору:

- Крепись!

А своему боцману командую:

- Свистать всех наверх!

Потом я перепрыгиваю с борта на борт и выношу на руках: сначала Серафиму Петровну, потом Муську, а затем перебирается на мой спасательный корабль Виктор. Он опирается на моё плечо...