Настольная книга адвоката: искусство защиты в суде - Джерри Спенс

Очевидно, это не вся история. Большинство людей не могут объяснить весь испытанный ими ужас, а большая часть интервьюеров не способна ни выслушать, ни прочувствовать этот опыт. Давайте попробуем встать на место Дэнни, когда он рассказывает свою историю, и попытаемся почувствовать то, что испытали они с женой.

Адвокат: Дэнни, расскажите мне про то утро, когда вас арестовали. Давайте в действительности перенесемся туда прямо сейчас. Чем вы занимаетесь?

Дэнни: Ну, я только что выпустил собаку погулять.

Адвокат: Нет, вы сейчас только выпускаете ее.

Дэнни: Да. (Он понял мою идею присутствия в прошлом.) Сейчас холодно, на землю лег свежий снег, а собака подняла страшный шум: лает на что-то за углом. Я замечаю следы на снегу, схожу с крыльца, иду по следам и вижу их – пару крутых парней, заглядывающих через окно в спальню.

(По мере того как продолжается рассказ, мы впитываем переживания Дэнни Паттерсона, пытаясь встать на его место. Я часто произношу фразу, которая дает знать герою истории, что я его понимаю и сопереживаю ему: «Вам, наверное, было...» или «Вы, должно быть, испытали...».)

Адвокат: Наверное, вы испугались. Итак, что вы делаете?

(Примечание. Глаголы в настоящем времени заставляют вновь переживать события, а не извлекать их из памяти.)

Дэнни: Я кричу на них: «Какого черта вы здесь делаете?» А они бегут на меня – здоровяк впереди. Он под два метра ростом, в помятом костюме, и его действительно можно испугаться. Другой пониже и потолще, в костюме с галстуком, бежит за ним. Не будь на них костюмов, я бы подумал, что они бомжи.

Адвокат: На вашем месте я побежал бы в дом и захлопнул дверь на замок. (Мы входим в роль Дэнни, стараясь думать и чувствовать, как он в тот момент.)

Дэнни: Я так и делаю.

Адвокат: Что происходит затем?

Дэнни: Я вызываю полицию.

Адвокат: Что вы говорите по телефону?

Дэнни: Я говорю: «Это Дэнни Паттерсон с Мелроуз-лейн, 24. Здесь два бандита пытаются ворваться в дом». И, прежде чем мне отвечают, они начинают ломиться в дверь.

Адвокат: Что вы делаете сейчас?

Дэнни: Пугаюсь так, что роняю телефон. Я не собираюсь открывать дверь. Вбегаю в комнату и достаю ружье. Я охочусь на дичь. Загоняю патрон и ору: «Сейчас приедет полиция! Убирайтесь отсюда!» А парни кричат: «Мы и есть полиция!»

Адвокат: (Я переживаю этот момент вместе с Дэнни. У меня в руках заряженное ружье. В дверь стучатся два бандита, которые утверждают, что они полицейские. Но полицейским здесь нечего делать, я не совершил ничего плохого. Если я их впущу, они могут ограбить и убить нас с женой.) Что вы отвечаете этим людям, Дэнни?

Дэнни: Я их спрашиваю: «У вас есть ордер?» – а они отвечают: «Если впустишь нас по-хорошему, тебе ничего не будет».

Адвокат: Вы, наверное, дрожите от страха и волнения. Должно быть, вам не удается навести ружье. Наверное, вы думаете, что еще никогда ни в кого не стреляли.

Дэнни: Да.

Адвокат: Что происходит дальше?

Дэнни: Решаю впустить их. В этот момент моя жена Джуди выходит из спальни. У нее грипп, и к тому же она страдает астмой. Кашляя, она спрашивает, что происходит. Джуди пугается до смерти, когда видит меня перед дверью с ружьем в руках. Она кричит: «Дэнни, что ты делаешь?!»

Адвокат: Вы, наверное, думаете: «А что еще я могу сделать? Может быть, они действительно полицейские, а может, пришли ограбить нас с Джуди, и мне придется выстрелить в одного из них. Или в обоих?» Вы, должно быть, напуганы?

(Хулиганы оказываются полицейскими и показывают значки. Потом они просят разрешения обыскать дом. Дэнни спрашивает, что они ищут, и те отвечают: «Все, что найдем».)

Адвокат: Что вы делаете сейчас, Дэнни?

Дэнни: Просто стою и молчу. Я так и не дал им разрешения. Они сами начинают переворачивать все вверх дном. Я в ужасе. Они выгребают все из шкафов и скидывают на пол. Вынимают и разбрасывают обувь, выкидывают кастрюли и посуду, разбивают две тарелки и чашку – мою любимую, которую подарил дед. Вычищают полки и разбрасывают по полу муку и крупу. Высыпают мусорное ведро посреди кухни – прямо на муку. Мы с Джуди ошеломленно наблюдаем, боясь произнести хоть слово из страха, что нас изобьют или убьют. Один из полицейских, который потолще, забирает мое ружье – «в качестве улики», по его словам.

Адвокат: Они с вами разговаривают?

Дэнни: Высокий спрашивает: «Где ты прячешь метадон, проклятый наркоман?» Я пытаюсь сказать, что даже не знаю, что это такое, а они продолжают угрожать, что разнесут весь дом, если не скажу, куда его спрятал.

Адвокат: Дэнни, что делает высокий полицейский?

Дэнни: Он подходит ко мне, закуривает и бросает спичку на пол. Мы никому не разрешаем курить в доме. Он кричит прямо мне в лицо.

Адвокат: Но как этот полицейский выглядит вблизи?

Дэнни: У него плохие зубы и двухдневная щетина.

Адвокат: Что вы еще замечаете?

Дэнни: У него изо рта пахнет табаком, а когда он говорит, уголки губ опускаются вниз. Высоковатый голос, как у Майка Тайсона, странный для такого здорового мужика. А когда он шагает, его руки болтаются в плечах, словно на шарнирах.

Адвокат: Что этот парень говорит сейчас?

Дэнни: Он говорит: «Может, нужно оторвать доски на полу? Может, ты прячешь метадон там? Лучше признайся, или мы разнесем твой проклятый дом по досочкам. Дейв, неси лом». Джуди плачет и кашляет. Я прошу их: «Ради Бога, офицер. Я не употребляю наркотики. Я вожатый бойскаутов».

Тогда полицейский говорит: «Ты слышал, Дейв? Этот наркоман, оказывается, вожатый бойскаутов». Они оба смеются и вываливают все ящики, чтобы посмотреть, нет ли чего за ними. Фотографии детей падают на пол, в нескольких бьются стекла.

Адвокат: Что дальше?

Дэнни: Полицейский по имени Дейв вдруг орет: «Есть!» Он выхватывает из ящика пластиковый пакет с зелеными листьями, запихивает его в карман, надевает на меня наручники и приказывает второму полицейскому сковать Джуди. Они тащат нас в тюрьму. Джуди одета в ночную рубашку и домашний халат. Они позволяют ей надеть лишь тапочки.

(Мы продолжаем слушать историю Дэнни в настоящем времени. Если он употребляет прошедшее время, мы его поправляем. Нам нужно, чтобы он вновь пережил то, что с ним произошло, потому что хотим пережить это вместе с ним.)

Дэнни: Когда нас привозят в тюрьму, то сажают в камеру для пьяных. Но мы не пьяные. Мы вообще не пьем. В камере холодно. Джуди больна, она задыхается и едва может разговаривать. Она ложится на скамейку и дрожит от холода. Я боюсь, что ей станет совсем плохо, и накрываю ее своей курткой. Она может умереть здесь. Потом в камеру заглядывает тюремщик. Я прошу его принести одеяло, но он отвечает: «Пьяницам не положены одеяла. На холоде быстрее протрезвеешь». Я пытаюсь сказать, что мы не пьяные, но он лишь отмахивается: «Все так говорят».

Адвокат: Какая там обстановка? Что вы чувствуете?

Дэнни: В камере воняет.

Адвокат: Чем?

(Взгляд Дэнни становится отсутствующим, будто он старается увидеть и ощутить то место.).

Дэнни: Пахнет рвотой. В дальнем углу шумно ссорится пара пьяниц, двое лежат на полу, словно мертвые, а один визжит, как будто видит что-то ужасное, – он кричит и кричит: «Это двухголовые собаки! Они бегут к нам!» Мы оба окаменели от страха.

Я умоляю тюремщика, чтобы он послал кого-нибудь за лекарством для жены, но он даже не отвечает. Я сажусь рядом с Джуди на скамейку, кладу ее голову к себе на колени, пытаюсь закрыть телом и все время проверяю, дышит ли она.

(Я вижу, как в его глазах на мгновение появляются слезы.)

(Через пять дней полицейские пришли к заключению, что листья в пакете не марихуана, и окружной прокурор снял основное обвинение, оставив нападение на полицейского со смертоносным оружием и пообещав понизить его до простого нападения, если Дэнни признает себя виновным.)

История Дэнни стала яркой и запоминающейся, потому что адвокат влез в его шкуру и постарался ощутить все, что чувствовал его подзащитный, а кроме того, настоял на том, чтобы Дэнни передал свои переживания в настоящем времени.

Мы можем рассказать нашу историю коллеге или жене, чтобы она добавила переживаний Джуди. Что может чувствовать больная, беззащитная женщина в одной камере с пьяными? Мы можем рассказать эту историю другу за чашкой кофе, и на этот раз с точки зрения самой Джуди. Когда я становлюсь Джуди и стараюсь почувствовать, что ей пришлось пережить, то почти слышу, как она говорит: «Я думала, что умру, мне было так стыдно, когда меня арестовали! Меня никогда не сажали в тюрьму. Никогда не возили в полицейском автомобиле. На улице было холодно, в машине тоже, а я была больна и могла думать лишь о том, что скажут об этом папа, мама и соседи. Что я скажу на работе? Нас обоих могут уволить. Я была слишком испугана и больна, я не знала, что нужно говорить или делать».