Прочь из моей головы - Софья Валерьевна Ролдугина

меня тут же подскочило куда-то к горлу, вместо выдоха получился невразумительный писк, а колени стали ватными.

А можно как-нибудь обойтись без дружеских объятий с вампирами и поберечь моё тело хоть немного?

«Не трясись так, храбрая куница, – с отчётливой ехидцей протянул Йен. Вернулся к своему прежнему модусу, значит… Быстро. Уже скучаю по его молчаливому варианту. – Во-первых, Хорхе джентльмен, а ты его гостья. Во-вторых, он не станет пить твою кровь хотя бы потому, что я сейчас разделяю все твои ощущения. А он, знаешь ли, не поклонник инцеста».

Я тут же насторожилась, пытаясь сообразить, что вообще это значит. Он же не…

– Мы не родичи, хотя и очень близки друг другу, – развеял Хорхе мои сомнения. – Йен был моим учеником; эта связь была навязана нам, если так можно выразиться, правящей верхушкой Запретного Сада, чтобы уязвить нас обоих.

«Только они просчитались», – оскалился Йен.

От него прямо веяло самодовольством – видимо, объятия любимого учителя оказались целительными для самооценки. Может, вернёмся назад, я тоже кого-нибудь обниму – тётю Гэбриэллу, например, или какую-нибудь заблудшую душу? Души, как выяснилось, очень приятные – тактильно. Мне не повредит, а то стресс на стрессе и стрессом погоняет…

– У меня есть вино, и весьма неплохое, – улыбнулся Хорхе и снова взял меня за руку, увлекая вглубь дома. – Но к нему мы перейдём немного позже, если вы не возражаете, Урсула. Сперва я хотел бы поговорить.

О, да. Я как бы тоже не возражала, ибо вопросов накопилось – с небольшую гору, всего-то до самого неба.

«Я не сумел тебя удовлетворить? Ка-ак неловко…»

Заткнись. Вот просто заткнись хотя бы ненадолго, мне надо определиться с приоритетами… гм… приоритеты…

– Почему Йена преследуют? – прямо спросила я. – Нет, конечно, он конченый нарцисс с болтливым ртом, но за это не убивают.

– В Запретном Саду убивают и из-за меньшего, – возразил Хорхе с несколько мечтательной улыбкой. – Но не давать покоя врагу и после смерти – действительно, дурной тон. Насколько я понимаю, Йен не рассказывал вам вообще ничего?

– Ну, кое-что о маяках и лантернах…

– О, узнаю своего мальчика. Углубиться в академические дебри и начисто упустить из виду основы – очень в его духе.

Хозяин дома посторонился у двери, пропуская меня в комнату, одновременно похожую на винный погреб, гостиную и архив. Здесь было сухо, прохладно, пахло горячим вином и пыльным деревом; полы, выстланные полированными досками, слегка поскрипывали под ногами, древняя каменная кладка стен стыдливо пряталась за гобеленами цвета сепии и стеллажами, доверху заваленными книгами, стопками желтоватой бумаги и прочим живописным старьём. Два медных светильника висели над конторкой, почти невидимой под мелко исписанными листами, и ещё один – над сдвинутыми бочками в углу, заменяющими обеденный стол, вокруг которых сгрудилось несколько кресел. В одно из них, больше похожее на неудобный трон средневековых королей, только устланный шкурами, Хорхе и усадил меня, и как-то так само собой получилось, что тяжеленный рюкзак переместился под ноги, на коленях материализовалась пёстрая шерстяная шаль, а в руках – кружка с дымящимся глинтвейном.

И только тогда я осознала, как чертовски вымоталась.

– Потерпите, Урсула, – мягко попросил всепонимающий Хорхе, устраиваясь в кресле напротив, по-спартански жёстком, без всяких там шкур и подушек. – Разговор нужен и вам, и мне, и вы это знаете.

– Да, – с трудом подавила я зевок. – Основы. Без них никуда.

Он, кажется, задумался; затем пригубил из своей кружки – больше моей вдвое, кстати – и негромко произнёс:

– Что ж, начнём с главного. Как вы думаете, Урсула, каковы три цели, к которым стремится каждый чародей?

– Понятия не имею, – честно призналась я. – Мне до вчерашнего дня и в чародеев-то поверить было сложно.

– Хотя бы предположите, – улыбнулся он искушающе. – Вы ведь наверняка много читали, а сказки не всегда лгут.

– Ну… – я всерьёз задумалась. Йен подозрительно помалкивал, не помогая, но и не сбивая с мысли. – Деньги, власть… не знаю, может, вечная молодость?

Улыбка Хорхе угасла, а взгляд его потемнел.

– Верно – точнее, почти верно. Первая ступень, цель для самых юных и неопытных – богатство. И тысячу лет назад, и сейчас золото означает определённую степень свободы. Можно обустроить лабораторию, обезопасить дом, купить помощников или материалы. Но если достичь процветания несложно любому сколько-нибудь талантливому чародею, то следующий шаг уже гораздо сложнее. И все богатства мира тут не помогут, ибо нельзя купить время.

– Второй этап – бессмертие? – предположила я. – И вы, похоже, благополучно преодолели этот рубеж.

Хорхе покачал головой.

– Разве что в какой-то степени… Но я – исключение. Цветам необходимо солнце, и в Запретном Саду – тоже, а дети ночи обречены на скитания во мраке.

Я наконец пригубила вино; оно было густое, как сироп или кисель, и от него щипало язык.

– Красивая метафора.

– Если её расшифровать, то получится не так уж красиво, – вздохнул он. – Чародеев отличает в первую очередь живой, неутомимый ум – и способность постоянно учиться новому. А вампиры в большинстве своём, увы, звери, подчинённые низменным инстинктам. Вечный голод приводит рассудок в сумрачное состояние, ни о каком учении и речи не идёт – тут бы не позабыть человеческую речь. Грамотность среди вампиров – редкость, – он приласкал взглядом корешки книг на полках. – Если вернуться к языку метафор, то детям ночи столь же сложно овладеть чарами, как безрукому калеке – стать художником.

Немного подумав, я забралась в кресло с ногами; так оказалось даже лучше, сквозняк не доставал. По моим расчётам, вино должно было уже ударить в голову, но разум оставался подозрительно ясным.

– Ну, чудеса случаются. Был же композитор, который продолжил писать музыку, даже когда оглох.

Хорхе опустил глаза.

– Да, чудо… – откликнулся он еле слышно. – Я стал вампиром в восемьсот тридцать четвёртом году. Мне тогда было уже за шестьдесят – глубокая старость по тем временам; моя возлюбленная жена давно скончалась. Мне, впрочем, грех было сетовать на судьбу: феодал, покровитель Лос Кампос, приблизил меня, содержал и оснащал лабораторию всем необходимым, и к тому же позволил перевезти в замок мою вдовую дочь со взрослыми уже детьми. Не по