Седьмой канал - Вениамин Кисилевский

Глава одиннадцатая

Зачем ломать телевизор?

Следующий день в школе прошел без приключений. Глеб боялся, что Наталья Викторовна будет на него сердиться за вчерашнее. Но она, казалось, обо всем забыла, или только делала вид, чтобы ему стыдно стало. Чтобы, как она любит говорить, задумался.

Но о чем бы Глеб ни думал и что бы ни делал, мысли его все время возвращались к одному — сегодня он наверняка узнает, почему не появился на экране Лог. Сегодня уже никто и ничто ему не помешает — дома никого нет, в школу он шел вместе с Димой. То ли вода холодная помогла, то ли сырая картошка, но рука Диму совсем не беспокоила, даже красноты почти не было. И Олю провожать не нужно — видел, как привела ее бабушка. Подлечила, наверное, ногу.

Глеб так торопился домой, что из класса первым выбежал. Все было, как в тот раз. Схватка с упрямой дверью, Чуня, трущаяся о ноги. Но теперь Глеб терять понапрасну время не стал. Закрыл дверь на ключ (вдруг опять тетя Нила придет!) и побежал включать телевизор.

У Вовки телевизор сразу показывает, как только включишь. А у них почему-то долго разогревается, потом появляется звук — и ждешь, когда будет изображение. Эти секунды Глебу такими долгими сейчас показались, будто целый час длились. Но вот уже все в порядке — и звук есть, и изображение. Глеб переводит рычажок на седьмой канал и… на экране ничего нет. Только белое мелькание и треск.

Сначала он подумал, что попал не на тот канал. Нет, тот, седьмой. Покрутил на всякий случай рычажок сначала в одну сторону, потом в другую — ничего не изменилось. Глеб: почувствовал, как неприятно вспотели у него ладони. Куда же делся Лог? Не мог же он вот так, ни с того ни с сего, даже не попрощавшись, исчезнуть. Разве так друзья поступают? Может, он выходит теперь на связь по другому каналу? Глеб снова схватился за переключатель, сделал полный оборот, затем еще один — нет Лога.

Сказать, что Глеб расстроился, огорчился — это ничего не сказать. И вообще, передать словами, что он сейчас чувствовал, невозможно. Еще раз, неизвестно зачем, пощелкал он переключателем и, оставив его на заветном седьмом канале, отошел от телевизора. Сел в кресло и обреченно уставился в экран. Оставалась еще крошечная надежда, что Лог по какой-то причине задерживается. Но с каждой, минутой Глеб все отчетливее понимал, что никакой задержки нет и ждать уже нечего.

Что же все-таки произошло? Может быть, какие-нибудь космические помехи? Или энергия закончилась? А может, они узнали всё, что хотели, и Глеб им больше не нужен? Или… — от этой мысли стало совсем плохо — Глеб так вел себя, что они решили не связываться с ним больше, посчитали недостойным для контакта? Нет, скорее всего другое: Глеб не сохранил тайну, рассказал о Лабиоли дяде Гарику, нарушил программу Совета Великих Мыслителей. Не выдержал испытания… А что, если, появилась вдруг спасительная мысль, виной всему все-таки телевизор? Так уже однажды было: светится экран, а изображение, пока не стукнешь по крышке кулаком, не появляется. Папа был очень недоволен, особенно когда футбол передавали. Правда, сейчас на первом и двенадцатом каналах изображение хорошее. Но ведь может такая история начаться и с седьмым каналом!..

Ухватившись за эту идею, Глеб подошел к телевизору и так стукнул по нему кулаком, что даже скривился от боли. Экран по-прежнему пустой. Стукнул еще раз, посильнее. Внутри ящика звякнуло. Посмотрел — все то же самое. Тогда он побежал в ванную, сорвал с вешалки полотенце, обмотал им руки и изо всех сил трахнул по крышке. Даже крякнул, как делают, когда дрова рубят. Сомкнул на несколько секунд веки, потому что и полотенце не очень-то помогло, а когда раскрыл глаза, то увидел, что экран теперь вообще не светится. Этого только не хватало!

Глеб бросился на диван и долго лежал неподвижно, уткнувшись лицом в жесткий валик. Не плакал, хотя и мог бы всплакнуть — никто ведь не видит. Даже Лог. И от этой мысли сделалось еще тяжелее и обиднее.

Глеб встал, посмотрел на голубого осьминога в углу дивана и спрашивает вслух:

— Правда, не может такого быть?

И тут почудилось ему, будто осьминог качнул пучеглазой головой. Сразу стало легче. А вдруг в самом деле не сработал телевизор? Только как теперь узнаешь? Придется ждать, пока починят. А это когда еще будет! Хорошо раньше было: произнесешь «Лог» — и, кажется, соображаешь лучше. А что, если попробовать?

— Лог, — нерешительно произносит Глеб и начинает прислушиваться, не зашевелится ли в нем какая-нибудь идея.

И, представьте себе, идея появилась. Это ведь не единственный в мире телевизор! У Вовки, например, тоже есть, еще и цветной, а в нем такой же седьмой канал. Вот только как включить его, чтобы Вовка не знал? Не выгонять же его из собственной квартиры! И бабушка у него еще. Ладно, там видно будет, сначала нужно связаться с Вовкой. Глеб набирает номер его телефона и, услышав Вовкин голос, спрашивает:

— Ты уже дома? (Совсем как тетя Нила! Зачем спрашивать, если и так ясно, что дома?)

— Дома, — отвечает Вовка.

— А чем занимаешься?

— Да ничем пока. (Тетя Нила была бы очень недовольна таким ответом.)

— Я сейчас к тебе зайду, — говорит Глеб и сразу кладет трубку — вдруг Вовка скажет, что к нему сейчас нельзя?

Не бывает так, чтобы, все время не везло. Не везет, не везет, а потом смотришь — и удача выглянет, как солнышко из-за тучи. Только Глеб к Вовке зашел — сразу, и повезло. Бабушка, оказывается, собирается уходить, уже платочек повязывает.

— Смотрите, — говорит, — не шкодьте тут без меня! Вы как вдвоем соберетесь — так и жди конфуза какого!

Смешно говорит Вовкина бабушка — «конфуза».

— Не волнуйся, бабуля, — говорит Вовка, — никакого конфуза не будет.

— Ну-ну, — недоверчиво бурчит бабушка. — Двери на цепочку закройте, чтобы не вошел кто. — И наконец-то уходит.

— Пластинки послушаем? — спрашивает Вовка.

Нет, пластинки Глеб слушать не будет. Пока послушаешь — уже и бабушка вернется. Надо что-то такое придумать, чтобы хоть ненадолго остаться одному в комнате, где телевизор стоит. И всего-то несколько минут Глебу нужно. Он с Логом и разговаривать не будет, только посмотрит, есть тот на седьмом канале или нет.

— Давай в прятки играть!

— Где, в квартире? — удивляется Вовка.

— А что? В квартире даже интересней, чем на улице!

— Где ж тут прятаться? — улыбается Вовка — думает, наверное, что Глеб его разыгрывает.

— Спорим, так спрячусь — целый час искать будешь?

— Ну да! — не верит Вовка.

— Только чур, не подсматривать и не подслушивать! Мне много времени надо, чтобы спрятаться.

— Хорошо, — пожимает плечами Вовка, и видно, что очень любопытно ему — где можно в двух комнатах так спрятаться, что целый час искать нужно. — Я на кухне посижу.

— Лучше я тебя в туалете закрою, — говорит Глеб. — Чтобы наверняка.

— Как же я выйду, если ты меня закроешь? Да и не надо меня закрывать — я и так подсматривать не буду.

— Честное слово?

— Ну конечно! — совсем ничего уже не понимает Вовка.

— Тогда сиди и не выходи, пока не досчитаешь до ста. Нет, до двести. И вслух считай, громко, чтобы никакие звуки к тебе не долетели. Договорились?

Вовка закрывается в туалете, а Глеб бежит в комнату и включает телевизор. На экране появились девчонки с большими бантами в горох из какой-то детсадовской самодеятельности. Красиво все-таки по цветному! Совсем другое впечатление. Но сейчас не время на всякие банты глазеть. Где тут каналы переключаются? Ага, вот! Щелк-щелк-щелк — Глеб ставит переключатель на седьмой канал и… в отчаянии садится на пол. Значит, дело не в телевизоре. У Вовки Лог тоже не появляется…

Посидев немного на полу, Глеб тяжело встает, делает рычажком на всякий случай полный оборот, чтобы (проверить остальные каналы, но результат тот же. По крышке телевизора колотить нет смысла. Даже если он испортит и Вовкин телевизор, все равно ничего не изменится. Глеб вынимает вилку из розетки и понуро плетется к туалету, откуда доносится бубнящий Вовкин голос:

— Девяносто два, девяносто три, девяносто четыре…

Нехорошо получается. Хоть и очень расстроился Глеб, но все равно не мог не подумать, в какое глупое положение поставил Вовку. Обидится, когда узнает, что Глеб его разыграл, и будет прав. Глеб на его месте тоже обиделся бы. Может быть, спрятаться все-таки где-нибудь? Время еще есть.

Глеб возвращается в комнату с телевизором, потом заглядывает в другую. Не зря Вовка удивлялся. Где тут, в самом-то деле, спрячешься? Не в платяном же шкафу!.. А что, если на лоджии? Там Вовкины родители виноград посадили. Чтобы, когда он хорошо разрастется, тень была. Уже, вообще-то, здорово разросся. Только ведь за листиком не спрячешься. За ящик с землей, откуда виноград растет, тоже не забраться; он одной стороной к стене прижат, а другой — к железной лестнице, ведущей в лоджию сверху. Глеб знает, для чего эта лестница. И у них в лоджии такая есть, с люками сверху и снизу, и во всех остальных. Если, например, пожар случится, можно к соседям перебраться.