Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941 - Бернгард Рогге

Авиатехникам после четырех с половиной дней каторжного труда удалось собрать самолет из имевшихся на борту запасных частей. Хотя у них не было технических инструкций и описаний, они смогли построить машину, которая летала. В первом своем полете, имея на борту 45 галлонов бензина и никакого вооружения, самолет сделал пару кругов над кораблем и благополучно приземлился. Днем он вновь стартовал, но теперь на борту было меньше горючего, зато имелись пулеметы и две 50-килограммовые бомбы.

Ремонт машин «Атлантиса» шел успешно, и я мог посвятить все свое внимание переброске пленных, в первую очередь женщин, детей и пассажиров-индийцев, затем англичан и норвежцев. Кроме того, я снарядил партию матросов под командой лейтенанта Фехлера и отправил на борт «Тираны» для производства ремонтных работ. Оба корабля обновили свою окраску, загрузились, очистили ржавчину, посмотрели и подремонтировали оборудование. Работа проходила нормально, в спокойную погоду; в пятницу, 2 августа, к полудню, в судовом журнале должна была появиться очередная запись: «Без изменений», и в тот момент внезапно из дымки выплыло судно.

На «Тиране» его заметили первыми и сразу включили сирену, чтобы привлечь наше внимание. «Атлантис» моментально превратился в гудящий улей. Матросы бегали, натыкаясь друг на друга, гремели колокола громкого боя, приказы отдавались в полной суматохе, звякал телеграф, передавая сигналы из машинного отделения, – мы все из кожи вон лезли, чтобы обеспечить себе пространство для маневра. Вражеский корабль приближался на большой скорости. Позже мы узнали, что причина такого подозрительного поведения была вполне человеческой – простое любопытство со стороны второго помощника, который в этот момент стоял на вахте. Он решил, что прибыл на рандеву двух однотипных судов, позже, заметив снующие между ними лодки, предположил, что у одного из кораблей барахлит машина.

По мере того как «Атлантис» набирал ход, матросы, висящие в люльках за бортами, торопливо карабкались обратно на борт со своими кистями и ведерками с краской и мчались к боевым постам; одинокий моряк в крошечном ялике отчаянно греб за нами, боясь оказаться брошенным в Индийском океане. «Тирана» с частью экипажа «Атлантиса» на борту тоже двинулась в путь и последовала за нами. На борту противника имелось орудие, и, наблюдая, как возле него суетятся артиллеристы, мы открыли огонь без промедления.

Первый залп угодил на добрых 400 метров мимо цели – мой офицер-артиллерист по-прежнему оставался на борту «Тираны», – но второй накрыл цель, а после третьего появилось пламя, означавшее, что мы не промазали. Вражеские артиллеристы бросали свое орудие, и мы соответственно прекратили огонь; но затем орудие снова направили на нас, нам пришлось ответить огнем. Этого было достаточно. После четвертого залпа мы смогли прекратить огонь. В этот момент враг исчез в пелене дождя, и мы устремились за ним. Видимость снизилась до 200 метров, и в течение десяти минут наши поиски были напрасны. Вдруг завеса дождя внезапно поднялась, и мы увидели лежавшее в дрейфе вражеское судно, не имевшее никакого желания оказывать сопротивление. Несколько минут кряду оба судна неподвижно стояли рядом. Мы не могли двигаться, ожидая, когда абордажная команда на моторном катере причалит к борту вражеского судна. Когда наконец они поднялись на борт, то обнаружили, что это судно под названием «Талейран» плавает под норвежским флагом, имеет водоизмещение 6731 тонна, шкипер капитан Фойн, приписан к пароходной линии Вильгельмсена, зарегистрированного в Осло и построено на верфи в Киле в 1927 году. Из пяти кораблей, что мы захватили, это был третий, построенный в Германии.

«Талейран» направлялся из Фримантла в Кейптаун, где должен был дозаправиться и проследовать дальше в Англию. Груз судна состоял из шерсти, пшеницы, стальных болванок и древесины тикового дерева. Вооружение судна – одно-единственное орудие, и размагничено оно было в Сиднее; это был его первый выход в качестве вооруженного судна. В его цистернах оставалось всего 400 тонн топлива – слишком мало, чтобы доставить его на нашу родину без дозаправки. Экипаж корабля состоял из 36 норвежцев-мужчин и одной женщины, но при этом не испытывал недостатка в рабочих руках. Внешний вид корабля был довольно необычен: корпус окрашен в черный цвет, на носу и корме четко выписано название судна, надстройки и мачты выкрашены в серый цвет. Шкипер сказал, что это сделали для того, чтобы судно не походило на британский корабль. При этом он добавил, что намеревался идти прямым ходом в Норвегию без захода в Англию, о чем экипаж был поставлен в известность. Он рассказал нам о том, как трудно было набирать команду в Австралии, потому что все, кто служил на нейтральных судах, не хотели наниматься на суда, идущие в Англию. Сам он не испытывал подобных трудностей, поскольку экипаж его поддержал.

Капитан Фойн узнал в Австралии об исчезновении «Тираны» и «Багдада». Он утверждал, что, по предположениям австралийцев, «Тирана» скрылась в водах Итальянского Сомали или Мадагаскара, а германский рейдер находился где-то в районе экватора. Когда Фойн ступил на борт «Атлантиса», его тепло приветствовал коллега с «Тираны».

– Что, Гундерсен, – закричал Фойн, хлопнув товарища по спине, – ты по-прежнему боишься пересекать Индийский океан? Ты ведь так говорил в Мельбурне.

– Разве я это говорил?

– Да, говорил, и я это слышал.

Капитан Гундерсен некоторое время помолчал, потом прямо посмотрел Фойну в глаза, и оба расхохотались.

– Похоже, – выдохнул Фойн, – что шкиперы компании Вильгельмсена в Мельбурне наслаждаются обществом одних и тех же дам.

Из этих и других реплик я уяснил, что фирма «Тонсберг и Вильгельмсен», должно быть, семейное предприятие. Так что мы наблюдали встречу двух друзей, служащих в одной пароходной компании, включая друзей и родственников, двух братьев, которые не видели друг друга много лет, и даже отца и сына – рулевого и корабельного плотника.

Какое-то время я колебался относительно принятия решения об отправке «Талейрана» на нашу родину в качестве приза; судно повреждений не имело, если не считать пробоины в носу, и на борту имелся ценный груз. На мое окончательное решение повлияло то, что, отправив на борт «Талейрана» часть своего экипажа, чтобы было кому управлять призовым судном, мы тем самым ослабляли свою боевую мощь. Более важным обстоятельством являлось то, что на борту «Талейрана» оставалось всего 400 тонн топлива, и если заправлять его с «Атлантиса», то мы сами могли остаться на голодном пайке. В конце концов участь «Талейрана» решил именно топливный фактор. Прежде чем потопить это судно, мы уклонились на юг с тем, чтобы снять с корабля все и чтобы нам при этом не мешали. Наши припасы плюс припасы «Талейрана» означали лишних два месяца спокойного существования.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});