РЯВанш! - Дмитрий Никитин

           Впечатляющая картина последних мгновений жизни корабля осталась в памяти у многих очевидцев. Расстояние между противниками в этот момент не превышало двух миль, поэтому конец "Сацумы" можно было наблюдать во всех подробностях. Очевидно, бушующие в недрах "Аки" пожары добрались до одного из боевых погребов. В какой-то момент порыв ветра снёс в сторону поглотивший броненосец дымную тучу, и "Сацума" стал хорошо виден. Из-под его передней 10-дюймовой башни вдруг вырвался длинный завиток огня и рыжего дыма - сравнительно маленький на фоне бронированной громады. Несколько секунд после этого огромный 20 000-тонный корабль шел прежним курсом, потом, не теряя скорости, стал плавно наклоняться вправо, садясь всё глубже и глубже на бок и черпая уже бортом воду, потом перевернулся через борт и на всем ходу стремительно ушел в глубину. Через несколько минут над местом гибели "Сацумы" прошел, не останавливаясь, броненосец "Аки", подмяв под киль немногих уцелевших. Среди погибших на "Сацуме" девятисот человек был и контр-адмирал Косабуро Учидо - первый японский адмирал, нашедший смерть в морском сражении.

       

           Русские корабли переключились на обстрел новой цели, но "Аки" уже удалялся, скрытый дымовой завесой японских миноносцев. Адмирал Колчак немедленно передал приказ бригаде линейных крейсеров разворачиваться и продолжать преследовать противника. Контр-адмирал Веселкин подкорректировал указание командующего, подняв сигнал к повороту все вдруг. При таком маневре, более сложном, чем последовательный поворот колонны, сберегалось время. Но для Веселкина важное было то, что при одновременном повороте всех кораблей менялось их место в строю. "Бородино" теперь шел последним, следом за "Наварином" и "Кинбурном", и соответственно подвергался меньшей вероятности обстрела со стороны японцев. Веселкин также передал на ставший головным "Наварин" приказ обходить японцев по их левому борту, где вражеские орудия ранее уже были почти все выбиты. Фактически противника можно было добивать без какой-либо угрозы для себя

           Японские корабли двигались уже без всякого строя. "Наварин" вел огонь по идущему впереди остальных "Аки", "Кинбурн" стрелял по идущим в кильватере большого броненосца "Катори" и "Касиме". "Бородино" избрал целью наиболее отставший из вражеских кораблей "Сетцу". Выставленная японскими миноносцами дымовая завеса и дым передних русских мателотов настолько затрудняли прицеливание, что командир "Бородино" капитан 1-го ранга Иванов-Тринадцатый по просьбе старшего артиллерийского офицера попросил у контр-адмирала Веселкина сделать поворот на 16 румбов, чтобы выйти из дымного шлейфа "Кинбурна" и "Наварина", либо задробить бесполезную стрельбу. Однако Веселкин запретил покидать линию и прекращать огонь. В целом стрельба "Бородино" была малорезультативной, что нельзя сказать о результатах огня двух передовых русских дредноутов.

           Особенно успешно вел огонь "Наварин", быстро пристрелявшийся по "Аки" и больше не выпускавший его из-под накрытий. Прямое попадание пробило японскому линкору кормовую башню. Взрыв сорвал ей броневую крышу, вывернул из станин орудия. Новый залп снес броненосцу последнюю дымовую трубу, разбил кормовой мостик. Сквозь застилающий накренившийся дым было видно, как корабль пытается развернуться, чтобы ввести в действия уцелевшие орудия правого борта. В этот момент русский снаряд, упав с небольшим недолетом, прошел под водой и ударил "Аки" ниже ватерлинии, под бронепояс. В обшивке образовалась огромная пробоина, через которую тут же хлынула бушующим потоком забортная вода, затапливая машинное отделение. Не завершив поворота, "Аки" потерял ход и стал быстро валиться на бок. На кренящуюся искореженную палубу спешили выбраться японцы из затопляемых нижних отсеков. Через минуту корабль перевернулся. Море вокруг кипело от голов плавающих людей, было видно, как некоторые вскарабкиваются на обросшее ракушками дно поверженного левиафана. Потом "Аки" стал погружаться кормой. Над водой задрался нос с типичным для японских кораблей клиперским "клювом" и быстро пошел вниз, вызвав на поверхности моря огромный водоворот, затягивающий многочисленные жертвы. Только немногие обломки указывали место, где только что был огромный броненосец.

       

           Броненосец "Катори" получил попадания в носовое котельное отделение и румпельный отсек и вывалился в сторону. Потом броненосец всё же вернул себе управление и встал в кильватер за бредущим кое-как "Сетцу". Сильно пострадавший японский дредноут держался за оказавшимся головным "Касимой". Поскольку ранее попадание в боевую рубку выбило на броненосце всех старших офицеров, "Касиму" и всю следующую теперь за ним эскадру продолжал вести лейтенант-коммандер Минэити Кога. В 18.00 с тремя уцелевшими японскими линкорами поравнялись три броненосных крейсера контр-адмирала Сиранэ и два бронепалубных крейсера контр-адмирала Кабаямы. Крейсера попытались пристроиться в кильватерную колонну линкоров, но в этот момент стоявший без хода "Курама" оказался как на ладони перед вышедшим из стелящегося над водой дыма "Бородино". Обнаружив в перископах большой японский корабль, старший артиллерийский офицер русского дредноута не медлил ни минуты, тут же ввел в автоматику управления главным калибром новые целеуказания и нажал педаль открытия огня. Через считанные секунды на полузатопленный "Кураму" обрушилась лавина убийственных залпов. На силуэте броненосного корабля расцвели яркие вспышки прямых попаданий.

           В бой вступали всё новые корабли, подходившие к месту боя. "Сетцу" и "Ибуки", прикрываемые пятью миноносцами, отогнали огнем главного калибра наседавших с разных сторон русские эсминцы-черноморцы. Поддерживавшие их издалека 130-мм орудиями легкие крейсера Порембского активно перестреливались с переходившими в контратаки японскими "Тоне" и "Хирадо". В бой ввязались и подоспевшие "Трапезунд" со "Спиридовым" и дивизионом балтийских "орфеев". Контр-адмирал Веселкин, который мало что видел с идущего в хвосте колонны "Бородино", никак не решался вмешаться со своими сверхлинкорами в эту смертельную круговерть, боясь поразить 14-дюймовыми снарядами "измаилов" собственные эсминцы. Наконец, русские сверхдредноуты стали выпускать залп за залпом по вражеским линкорам. На их силуэтах расцветали огненные точки прямых попаданий. 356-мм русский снаряд пробил борт, скос бронепалубы и взорвался в полупустом погребе кормовой башни. Взрыв не показался особенно сильным; башня, подпрыгнув, даже устояла на месте, лишь поползли из амбразур и вентиляционных отверстий бурые струйки дыма. Но когда в башню, отдраив двери, вбежали матросы из пожарных расчетов, они увидели, как по податочной трубе из артиллерийских погребов быстро поднимается вода. Это говорило о фатальном повреждении днища. Командир. Узнав о случившимся, отдал приказ покинуть судно. Матросы стали бросаться за борт и плыть к подошедшим миноносцам. Через пять минут "Курама" затонул с креном на корму. Остававшиеся на судне японцы собрались на баке и кричали "банзай!"

       

           Адмирал Колчак посмотрел на часы, щелкнул крышкой и сунул обратно в карман тужурки, накинутой поверх мундира от зябкой свежести на продуваемом ветром фор-марсе "Афона". Седьмой час пополудни... А ведь Япония никогда еще не несла таких боевых потерь! Уже сейчас потоплены "Аки", "Сацума", "Курама", "Читозе", а за всю германскую войну японцы потеряли у Циндао лишь старый крейсер да пару миноносцев... Перед этой победой меркнет памятный подрыв двух японских броненосцев на минах у Порт-Артура, считавшееся величайшим деянием русского флота в прошлую японскую войну. Да и вообще, разве не превзошел Колчак Синопскую победу? Нахимов ведь там топил с большими стопушечными кораблями куда менее сильные турецкие фрегаты. Да и потом что с нахимовской эскадрой случилось в Севастополе.

           Тихоходные линкоры Развозова и Кедрова не поспеют даже к окончанию сражения... Наверное, действительно не следовали их брать в поход. Но, ничего... Вполне обошлись "измаилами". Причем тремя из четырех. Бахирева надо будет при возвращении списать для лечения. Веселкин пусть сам едет в Питер за наградами. И останется тогда на эскадре лишь один авторитетный командующий. Можно будет тогда и порядок навести железной рукой, а то Бахирев слишком добродушен, Кедров теориями любит заниматься, Развозов либерал, болтун и демагог... Но теперь всё изменится!

           Однако, бой надо завершать. Молотить тяжелой артиллерией по полузатонувшим вражеским судам можно еще долго, пока снаряды в погребах не кончатся, только правильнее было бы добить японцев торпедами. Первый наскок эсминцев, японцы, правда, отбили. Значит, какие-то орудия у них еще остались, против легких "новиков" и этого достаточно. А что если бить торпедами с "измаилов"? Уцелевший у японцев средний калибр "измаиловской" броне не страшен, на каждом дредноуте на борт по три торпедных аппарата... Нет, не пойдет. Для гиганта "измаила" тремя 18-дюймовыми торпедами пальнуть - как горе мышь родить. Маленький "новик" таких дюжину выпустить может. Да и рискованно дредноутам так близко к врагу подходить. Вдруг у японцев и торпедные аппараты уцелели. Вот радиостанции до сих пор действуют, глушат всякую связь уже два часа. А любой подрыв "измаила" недопустим, до Владивостока шестьсот миль по неспокойному морю. Нет, надо бить торпедами всё же с "новиков". Но только с тех двух дивизионов, на которые поставили тяжелые 21-дюймовые трубы. Они и залп могут дать со вдвое большей дистанции, да и заряд у их торпед вдвое больше, чем у 18-дюймовых.