История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография - Валерий Черепица

На следующий день, утром, Розенбаум был представлен Корвин-Пиотровским начальнику Белостокской воеводской политполиции полковнику Демб-Бернацкому в качестве своего ближайшего сотрудника. Затем друзья поехали на вокзал, так как поезд шефа Новогрудской воеводской политполиции отходил на Варшаву в 12 часов 45 минут пополудни. 10 ноября Розенбаум получил вечером из столицы от Корвин-Пиотровского телеграмму: «Немедленно приезжай Варшаву. Бристоль 31. Евгений». По приезду Розенбаум остановился у своей двоюродной сестры Марии Змиевской, а затем, не мешкая, направился в гостиницу «Бристоль», в номер шефа. Корвин-Пиотровский встретил его словами: «Я тебя вызвал по приказу начальника Главного управления полиции генерала Розвадовского. Сегодня, как ты знаешь, «День Независимости». Не знаю, примет ли нас генерал сегодня. В два часа он должен быть на Мокотовском поле, где маршал Пилсудский будет производить смотр войск. На всякий случай я позвоню в бюро Главного управления». С этими словами он подошел к аппарату, но оттуда ответили, что «сегодня у генерала приема не будет». Таким образом, друзьям пришлось ждать завтрашнего дня. Чтобы не скучать, условились встретиться вечером на оперетке и разошлись. Этот варшавский вечер прошел достаточно скучно.

12 ноября 1922 года к 10 часам оба прибыли в Главное управление полиции. Генерала еще не было, и они стали ожидать его в приемной. Около 11 часов генерал стремительно прошел в свой кабинет, после чего ожидавших его тотчас же к нему пригласили. Генерал Розвадовский поздоровался за руку с приглашенными, предложил им усаживаться поудобнее, одновременно предлагая портсигар с папиросами. Выслушав краткую и деловую информацию Корвин-Пиотровского, а затем подробный отчет со всеми деталями Розенбаума, генерал, уточнив все моменты их видения состояния дел в Гродно, пришел к заключению: «Господа, с учетом ваших пожеланий, я дам распоряжение о тайной слежке за «Свободным Рабочим» в Гродно как со стороны городской политической полиции, так и воеводской в Белостоке». «А вы, — добавил он, обращаясь к Розенбауму, — действуйте в соответствии с вашими планами и оставайтесь по-прежнему в ведении полковника Корвин-Пиотровского». Поблагодарив обоих пожатием руки, генерал вручил агенту в качестве вознаграждения чек для получения в кассе управления 500 злотых. Из Варшавы домой Корвин-Пиотровский и Розенбаум возвращались вместе, в одном купе. В 4 часа ночи Розенбаум сошел с поезда в Белостоке, а шеф полиции поехал дальше.

В последних числах ноября Розенбаум закончил свою работу в русской драматической труппе А.Н.Горяинова и З.В.Келчевской, а в начале декабря, получив окончательный расчет, выехал в Вильно для встреч и переговоров с руководителями ансамбля русской оперетки и музыкальных эскизов Петром Леонидовичем Зелинским и Ольгой Александровной Строльской. Ансамбль этот в то время успешно работал в Вильно, имея контракт с лучшим в городе театром-кино «Гелиос», владельцами которого были А.Бороздин и Л.Крупич. Старый контракт заканчивался 15 декабря, и с этого времени, как было ранее договорено, Розенбаум должен был вступить в должность импрессарио нового ансамбля.

По дороге в Вильно Розенбаум заехал в Новогрудок к Корвин-Пиотровскому, при этом доложив ему, что за время пребывания в Белостоке им практически ничего не сделано, а также что он оставил русскую драму Горяинова, и сейчас едет принимать русский ансамбль Зелинского и Строльской, рассчитывая в дальнейшем с ними продолжить работу в восточных воеводствах Польши. Выслушав агента, шеф сосредоточил его внимание на том, чтобы разрабатываемый Розенбаумом маршрут гастролей затрагивал именно те города, где у него уже есть контакты с членами организации «Свободный Рабочий», мотивируя это тем, что «птички еще летают, но попасть в клетку они должны до того, как наберутся сил; упустишь момент, и справиться с ними будет сложно». Далее полковник сказал следующее: «Эдвард, в своих расходах, сопряженных с работой, ты сильно не зажимайся. Будут деньги на исходе, телеграфируй мне, и я немедленно переведу тебе нужную сумму. Приготовь мне к вечеру предполагаемый маршрут, мы его вместе обсудим, а завтра с дневным поездом ты сможешь ехать в Вильно. До станции Новоельня я дам тебе свою машину, так как узкоколейка зимой ненадежна. Итак, жду тебя вечером у себя дома с готовым планом маршрута».

Приготовив маршрут гастролей на 1923 год и составив объяснительную записку к нему, Розенбаум вечером отправился на квартиру к Корвин-Пиотровскому. Здесь оба пришли к окончательному утверждению плана сотрудничества на перспективу. После этого полковник дал своему агенту-импрессарио следующие указания: «1) в главных направлениях действовать в соответствии со старой инструкцией; 2) по приезде в Вильно откорректировать с Зелинским маршрут гастролей (с указанием сроков пребывания в каждом городе); 3) сообщить в Новогрудок о составе ансамбля Зелинского на фирменном бланке с подписями директора и импрессарио с тем, чтобы оказать содействие агенту при каждой регистрации паспортов артистов в воеводствах (шеф брал на себя улаживание этого вопроса в Главном управлении полиции — В.Ч.). Против фамилии каждого артиста должен быть указан документ, по которому он проживает в Польше (в то время для русских эмигрантов такими видами на жительство могли быть: нансеновский паспорт, 6-месячная карта пребывания и так называемая карта азиля, т. е. гостевая. Последняя, как и нансеновский паспорт, были документами бессрочными); 4) следить за настроениями актеров и публики; 5) наблюдать при заказе афиш и других рекламных материалов, не печатаются ли в этих типографиях антигосударственные издания: 6) отчет о расходовании средств за 1922 год сдать к 5 января 1923 года».

В Вильно Розенбаум сделал в течение двух дней все, что требовалось от него инструкцией. В маршрут гастролей, согласованный и уточненный с директором ансамбля, попали следующие города: Пинск, Несвиж, Новогрудок, Барановичи, Сарны, Костополь, Ровно, Кременец, Дубно, Луцк, Ковель, Брест, Белосток, Волковыск, Слоним, Лида, Гродно. Этот маршрут (вместе со списком состава труппы и уведомлением о выезде в Пинск) был оперативно отправлен шефу.

Устроив в Пинске в течение двух дней предстоящие здесь гастроли, Розенбаум решил навестить места своей былой службы. Тянуло его туда, разумеется, не стремление повидаться с сослуживцами, а прежде всего потребность разузнать, как там обретаются его былые компаньоны и можно ли будет на них в своих делах рассчитывать. На свое счастье, он сразу же встретился в порту с инженером-капитаном Шульцем и от него узнал, что токари Валь-ден и Лясота продолжают работать у него в мастерских, а Шиманский откомандирован в Брест на работы в крепостные артиллерийские мастерские.

Вечером Розенбаум отправился на квартиру к Вальдену и от него узнал следующее: в Пинске после его отъезда были арестованы среди рабочих Пинской флотилии, спичечной и фанерной фабрик около 50 человек[17]. Конечно, отдельные оставшиеся на свободе активисты потихоньку ведут организационную работу, но их раз-два и обчелся. Самый яркий из них — это рабочий со спичечной фабрики Арон Грицмахер. В тот же день увидеть Лясоту Розенбауму не удалось, ибо он после операции слепой кишки лежал в местной больнице.

От Вольдена Розенбаум пошел поужинать в «Клуб охотника», где застал своих старых знакомых: Болеслава Скирмунта, городского старосту Томашевича, судью Фальковского, доктора Рымшевича, коменданта Яцынича и др. Здесь в приятном общении он пробыл около трех часов и когда собрался уже уходить, то Яцынич весьма любезно спросил у него: «Где вы остановились?». И когда Розенбаум ответил, что остановился он на Портовой улице, в доме своего бывшего сослуживца капитана Суходольского, то комендант сказал: «Так значит нам по дороге». Вместе они прошли совсем немного, но этого расстояния вполне хватило, чтобы Розенбауму пришлось принять предложение Яцынича отобедать у него завтра в домашней обстановке.

В назначенное время агент уже был на квартире коменданта пинской полиции. В ожидании обеда в своем домашнем кабинете Яцынич завел разговор с Розенбаумом о необходимости сближения их усилий в деле искоренения «революционной заразы» в городе: «После вашего отъезда нам удалось расширить представления о реальной деятельности местной организации «Свободный Рабочий», были произведены новые аресты, и мы продолжаем работу в заданном направлении, выявляя в среде пропагандистов, преимущественно евреев. По всему видно, что Москва не жалеет средств на пропаганду и посылку сюда своих эмиссаров. Идея о всемирной пролетарской революции витает над нашими заводами и фабриками, а у нас с жидами цацкаются. Последние же массами под видом реэмигрантов, как уроженцы Польши, все прибывают и прибывают к нам; не понимаю, зачем только пускают сюда эту заразу? Когда увидитесь с Корвин-Пиотровским, передавайте ему привет, возможно, я еще обращусь к вам за помощью. А теперь идем обедать». За обедом в присутствии супруги коменданта служебных разговоров не велось. После обеда коллеги расстались. Вечером, уладив все вопросы, связанные с предварительной рекламой и прибытием в Пинск «Русской оперетки и музыкальных эскизов», администратор-импрессарио выехал в Несвиж.