Искушение Модильяни - Ирина Волк

– Конечно.

Она вывела машину со стоянки и покосилась на Владимира.

– А ты как тут оказался?

– По долгу службы, – неопределенно ответил он.

Наталья обиженно отвернулась.

Не очень-то ей и нужны его секреты, хотя, если дело касается рисунков – а ведь ясно, что именно так, – мог бы и рассказать что-нибудь. В конце концов, ведь только благодаря ей он узнал, что существует еще целая серия подделок.

А он молчал вовсе не потому, что сохранял некую служебную тайну. Никакой тайны попросту не было. Был тупик. И оттого, безо всякой надежды, Воронцов заглянул сюда, благо был как раз неподалеку: вдруг хоть что-то всплывет чудесным образом. Не всплыло. Чуда, как и следовало ожидать, не произошло.

Как назло, сейчас все улицы были забиты пробками. Машина двигалась как черепаха. Наталья зевнула и для того, чтобы прервать затянувшуюся паузу, сказала:

– Знаешь, я на кладбище видела очень любопытную могилу Соньки Золотой Ручки. Она действительно так популярна?

– Сонька жила обманом, поэтому спустя сто лет мы почти ничего не знаем о ней достоверно, – ответил Воронцов. – А в тюрьму попала из-за мужчины, взяла на себя вину молодого любовника.

За мостом пробка рассосалась, и Наталья прибавила скорость.

– В общем, мексиканская мелодрама, – подвела итог Наталья.

– Воровской мир любит романтические истории, – согласился Владимир.

– Но эту сентиментальную даму все-таки посадили.

– Да, хотя на самом деле даже начальство Сахалинской каторги не было уверено, что срок там отбывает именно Соня, а не подставное лицо. Во всяком случае, с Сахалина она бежала трижды. В первый раз ее просто вернули и пожурили, после второго – заковали в кандалы, это была первая закованная женщина в истории каторги! На третьей попытке, совершенной то ли в одиночку, то ли с любовником-убийцей, Соня сломалась, смирилась и стала содержательницей квасной, развлекала местных жителей. А последние годы доживала в Москве у дочек, которые успешно выступали в оперетте. И когда чекисты расстреляли ее любовника, ездила по улицам в открытом авто и разбрасывала деньги на поминки мужа. Но это уже легенды чистой воды, такой же чистой, как те бриллианты, которые она воровала.

Упоминание бриллиантов снова вернуло Наталью к событиям на кладбище. Дорога сворачивала влево. Она крутанула руль.

– Знаешь, мне что-то не…

На скорости шестьдесят километров в час машина продолжала двигаться по прямой. Ровнехонько на стоящий у обочины Hummer.

Наталья судорожно вцепилась в руль, пытаясь выровнять машину, из всей силы жала на тормоз, но автомобиль летел вперед. Из крайнего левого ряда по четырехполоске. Справа с визгом затормозил грузовик. Его радиатор промелькнул буквально в метре от лица Владимира.

Еще миг, и они на полном ходу врежутся в трехтонную махину…

Он резко дернул ручной тормоз.

Вззз…

Бум!..

Скрежет, звон разбитых фар…

Шипение подушек безопасности…

Тишина. И тут же обиженный вой хаммеровской сирены…

Бледное, словно восковое, лицо Наташи, капельки пота на ее виске, огромные, полные ужаса глаза.

Спустя полчаса она безропотно села в служебную машину ДПС и дала отвезти себя домой, поднялась в квартиру, легла в постель… И клятвенно пообещала завтра же с утра нанять телохранителя.

Глава 19

Москва.

Корпуса «Винзавода». Дом Натальи.

Наталья вышла из машины возле храма Христа Спасителя – после происшествия ее BMW отправилась в автосервис на специальный, единственный в городе испытательный стенд и вернуться оттуда должна была еще не скоро, поэтому охранник, прибыл со своим транспортом. Они вместе пошли к пешеходному мосту, Наталья впереди, охранник – за спиной. Вчера весь день, пока она пролежала в постели, и сегодня с утра Володя убеждал и уговаривал отказаться от этой поездки, но она настояла на своем. Ну, положим, посидит она дома день-другой, если б этим все и завершилось, тогда – конечно. Но ведь совершенно не ясно, когда следствие закончится! Не год же ей из квартиры не выходить? А телохранитель – из лучшего частного агентства – выглядел так надежно и неустрашимо.

Когда-то ажурный мост от подножия храма упирался в древнемосковские трущобы, старые бараки и гаражи, заросшие зеленью. Несколько лет назад в этих гаражах открыли галереи, показывающие все – от одежды до фото, от современной живописи до мебели и светильников. В окрестных постройках скрывается еще полтора десятка галерей и лавочек с современным искусством. Этот Московский Сохо – бывший винзавод, на котором разливали известнейший на весь Советский союз портвейн «777». А сегодня это многоликий выставочный комплекс, где можно смотреть кино или слушать музыку, участвовать в перформансах или покупать платья от мировых кутюрье, слушать лекции сэра Нормана Фостера[29].

Наталья любила использовать в своем гардеробе стильные ретро-аксессуары – перчатки, легкие платочки, сумочки, украшения, которые прекрасно дополняли ее современный образ.

На нынешней выставке она выбрала себе очаровательную театральную сумочку, расшитую французским стеклярусом, и пелерину из ирландского кружева и уже направлялась к выходу, когда ее внимание привлек почти незаметный прилавок со старинными украшениями. Изящные броши, бусы, браслеты, заколки, серьги, подвески – они манили своим тусклым блеском, завораживали патиной времени. Вспомнилось, как одна знакомая рассказывала про старинное колечко, которое ее бабушка выменяла во время эвакуации за две пачки сигарет. Сначала думала, что это обыкновенная стекляшка, а оказалось, что кольцо с настоящим бриллиантом…

Бриллиантом. Да! Вот об этом она вчера не успела сказать Володе, а после аварии позабыла. Вряд ли это так уж важно, но все же…

Рядом мелькнуло знакомое лицо. Касимов? Здесь? Впрочем, выставка – событие, конечно, не скандальное, но вполне заметное.

Она поторопилась быстро проскочить мимо, но не успела. Журналист заметил ее и преградил дорогу. Охранник мгновенно оказался впереди нее, но Наталья жестом остановила его – не хватало еще, чтобы Касимова поколотили.

– Многия лета, – поприветствовал Петр, опасливо косясь на охранника. – Не такие, как вашей подруге Визировой. Это правда, что вы присутствовали при ее безвременной кончине?

– Я видела, как машина упала в пропасть, – вынуждена была ответить Наталья.

– Извините, а правда, что вы по незнанию передали Аренскому какую-то сомнительную картину Модильяни?

– Откуда вы зн… – Наталья вовремя спохватилась. – Откуда вы выдумали такую глупость?

– Люди разное говорят, – многозначительно посмотрел он на нее.

– Выкиньте это из головы!

Она резко развернулась и быстро зашагала к выходу.

Не решившись преследовать Наталью, защищенную могучей спиной охранника, журналист прокричал ей вслед:

– Уже выкинул!

* * *

В комнате был полумрак. Со свечей медленно стекали капельки воска, музыка Вивальди тихо лилась из динамиков, аромат свежих роз на столе одновременно дурманил и возбуждал. Наташа уже успела соскучиться по Володе, ведь и дня не провели вместе после долгой разлуки. И вот он перед ней – собранный, подтянутый, серьезный. Но вместо того, чтобы ласково прикасаться к нему, шептать нежные слова, приходится говорить совсем о другом:

– Я встретила Касимова, он расспрашивал меня о Модильяни, об Аренском, но я поспешила уйти! – сообщила она, разливая по чашкам кофе.

– Плевать на него, – ответил Воронцов. – Дело-то совсем не в нем. Касимов – пешка или даже меньше. Но если про рисунки знает он, то знают и другие. И это уже не игрушки, ты же чудом избежала встречи с ними.

– Какие другие?

Он ждал и боялся этого вопроса. Но в конце концов, она должна знать правду, иначе ни за что не станет заботиться о своей безопасности.

– Как ты думаешь, каким образом рисунки оказались в банке? – ответил он вопросом на вопрос.

Наталья пожала плечами.

– Вот видишь, – назидательно сказал Владимир. – А ведь это очень важно! Судя по имеющимся данным, дело выглядело примерно так. К Аренскому пришел человек, назовем его Нефедов. Почему только назовем? Потому что предъявленные фотографии Александров и Алексеев Нефедовых, не говоря уж непосредственно об Алексах соответствующего возраста, Вика не опознала. Итак, этот господин пришел к Аренскому и попросил дать ему кредит. А в обеспечение этого кредита предложил рисунки Модильяни. И Аренский решил заработать на этом сам. Когда ему в очередной раз в банк привезли наличные деньги, он отдал их как краткосрочный кредит в залог рисунков.

– Но ведь рисунки были подделками!

– Это мы знаем, а он – нет. В том, что рисунки подлинные, сомнений у него быть просто не могло – к ним приложена атрибуция уважаемого эксперта Ипатовой. Ты же не думаешь, что он такой большой специалист по живописи?

– Конечно, нет. И даже больше скажу. Не всякий эксперт с первого раза отличит. Тут кроме знаний нужна еще и художественная интуиция.