Заветные желания (СИ) - Ольховский Даниил

— Мне нет дела до твоих сожалений и чувств, прости. Не тебе уж точно прикрываться Богом, отродье Геенны.

— А кто тогда ты? — наперекор возразил Онор. — Разве ты не то самое отродье Геенны? Самого чистого ада, обители демонов и самых грязных дьяволов, для кого все живое — лишь пыль под ногами.

— Да, ты абсолютно прав. Я ничем от тебя не отличаюсь. Ничем… За исключением одного. Я ни разу не поднял руку на живого, Онор. Ни разу.

— Но скольких ты уже изгнал? Вы, изгнанники, лишь на четверть демоны. Лишь на четверть ваша душа дьявольская… Но эта четверть, Иво, она роковая. Вы же не можете существовать без душ, для вас это самый настоящий чертов наркотик. Признайся хотя бы сам себе, что мы ничем друг от друга не отличаемся. Только мы не можем без крови, а вы — без душ. Хотя… Я-то как раз смог отказаться, а вот сможешь ты не изгонять? Что будет с тобой, откажись ты от душ?

Рана Иво ныла. Он сжимал ее все сильнее и сильнее.

— Если я — отродье Геенны, Иво, то ты — самый настоящий дьявол. Этот мальчик не виноват, что уродился таковым. Он не может пойти против своей природы, не может в столь раннем возрасте отказаться от крови. Я нашел его брошенным и диким в окрестностях Сант Калисты — вампирского пристанища в прошлом, а нынче — пристанища призраков и темных сил. Он валялся и не мог пошевелиться — духи терзали его бедного. Я выкормил его. Я спас его. Я спас чертового убийцу, но он такой же, как и я, Иво! Он такой же ребенок для вампира, как и любой человеческий для своей матери! Что мне нужно было сделать? Убить его? Я даже этого, сука, не могу сделать! Ты можешь изгнать нас обоих прямо сейчас и тогда твои раны перестанут быть такими критическими, но, если в тебе осталась хоть капля человека и такое понятие, как «сожаление», я прошу тебя, изгнанник, помилуй хотя бы его. Меня можешь изгнать, мне терять нечего.

Взглядом он указывал на валяющегося и уже корчащегося в агонии Итэра. Мальчик уже даже не вопил, да и боли почти не чувствовал. Иво взглянул на них обоих, выдержал короткую паузу. Рана уже не выла, настоящая каша в голове затмила ее вой. Иво подошел в притык, Онор напротив отошел. Изгнанник схватил юного вампира за окровавленные затвердевшие волосы и приподнял так, чтобы видеть его лицо. Лицо мальчика выглядело уже более живым, чем до этого, а кровь вытекала не так обильно, как прежде. Тем не менее, его яркие глаза сверкали, а на лице красовалась детская наивная улыбка. Иво, собравшись с силами, напоследок взглянул на Онора. Тот наблюдал за изгнанником и все своим взглядом говорил ему: «делай, как считаешь нужным». Иво сжимал волосы Итэра в кулаке, да так, что скрип был слышен на всю округу. Отбросив все лишнее, Иво прикусил губу до крови, тяжело сглотнул слюну, подступившую к горлу, затем, отвернувшись на миг от яркой детской улыбки, замахнулся мечом.

Свист воздуха. Удар пришелся в горло, благодаря вложенной силе, Иво отсек голову от тела. Все в округе обагрилось кровью, тело рухнуло на землю, подобно дохлой кобыле. А в руке изгнанник держал голову, на которой все еще сверкали яркие глаза красного оттенка и та детская улыбка, что терзала похлеще любого клинка. Иво швырнул голову к ногам Онора. Тот улыбнулся. По щеке его потекла слеза.

— Сколько ему потребуется времени для полной регенерации?

Иво очищал меч от многочисленной крови, скопившейся на лезвии.

— Не меньше года. А там как пойдет.

Иво сложил меч в ножны, закрепленные за спины. Незамедлительно он подошел к Онору так, что почти касался своим кончиком носа его лица. Они «скрестились» взглядами, словно те были самыми настоящими мечами. Свои глаза Иво постепенно обратил в человечьи.

— Он должен отречься от крови. Перейти на животную, совсем от нее отказаться — мне это не важно. Ни одна человеческая жизнь больше не должна оборваться в твоем городе. Если я узнаю, что он не смог — я вернусь и заберу его душу.

Изгнанник дерзко схватил барона за свисающий на шее крест и сорвал его, отшвырнув куда-то в сторону.

— Не смей носить подобное на своей шее. Мы не святые и никогда ими не станем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Иво развернулся и ушел. Оставил Онора наедине с расчлененным телом мальчика, оставил его наедине с самим собой, в первую очередь. Он стоял неподвижно, ноги слегка подкашивались и тряслись. Легкий тремор в руках, с которым барон отчего-то не мог совладать. В спину уже скрывшемуся изгнаннику он смог сказать лишь одно.

— Спасибо.

VIII. Сказочник

Все было, словно в тумане. Все размыто, тускло. Был еще какой-то свет, но он был настолько жалок и ничтожен, что, считай, его и не было.

Дыхание тяжелое. Дышать было очень тяжело. Проще было вырвать себе легкие. А ниже груди вообще ничего не чувствовалось.

— Бравому воину полагается сказка на ночь… — прозвучало откуда-то.

Иво повертел головой. В глазах все также было блекло, абсолютно все было одинаково. Откуда же доносился этот голос… Да и чей он был?

— Однажды, в одном чудном царстве, появился загадочный малыш… Глаза его были голубы, как ясно небо, но волосы черны, как ночное небо. Малыш не знал, для чего был рожден.

Постепенно все стало проясняться: тело Иво вновь начал чувствовать, глаза стали четче видеть, уши стали лучше слышать — Иво теперь понимал, откуда доносился голос. Он звучал прямо перед ним.

— Малыш возмужал, стал настоящим мужчиной. Борцом со злом, хотя все недолюбливали его, видели в нем такое же зло. Поэтому мужчина этот сражался в тени. Как его черные волосы, он сам был во всем черном.

Кончики пальцем теперь ощущали землю, которую Иво сгребал под себя. Спиной чувствовалась поверхность, на которой он лежал.

— «Глаза коего окаянные черным цветом заливаются… Тот, что в плаще цветом ночного неба и с мечом черней сажи в печи» — именно так про него все говорили.

Иво резко вскочил. Сразу же схватился за меч и оглянусь по сторонам. Все тот же сраный Блакарский лес. Механически он встал в боевую стойку и обратил глаза черным пламенем. Осмотревшись, не нашел никого. Лишь все было в тумане. И слегка моросил дождь, причем уже давно. Весь плащ Иво насквозь промок. Впопыхах он нащупал свою рану — та зажила, что было удивительно.

Из теней лесов, где очнулся изгнанник, повеяло холодом. Листья зашуршали, холодный воздух немного покусывал кожу мечника. Туман в некоторых местах стал развеиваться. Одной небольшой тропинкой он совсем пропал и к Иво пробивалась чистая дорога. Мечник совершенно спокойно смотрел на все происходящее. Затем, в этом водовороте непонятных событий, из — за прогнившего полностью дерева, что было рядом, появился некто, схожий с духом, да не бестелесный. Существо было одето в темную ризу, похожее на накидку священника, ростом свыше двух метров, сутулое и худощавое, с яркими глазами фиолетового оттенка. Оно парило над землей и как будто подчиняло себе само пространство. Спустя время, таинственное создание приблизилось совсем близко к мечнику. За крупным капюшоном было трудно разглядеть лицо. Дыша, создание выдыхало пар, как будто на улице стоял январь месяц, а также от него всего несло прохладой и смертью.

Оно опустилось на землю. Иво разглядел эту отвратительную улыбку — длинную и всю темную, с неровными и преимущественно тупыми зубами.

Изгнанник сразу же убрал меч. Облегченно выдохнул.

— Ты меня подлатал, Сказочник?

— Ну а кто еще? Ты теперь мой должник.

— Никогда в жизни, демон.

Сказочник — высший демон, что отрекся от своих братьев и обитает в мире живых. Могущественный и коварный, такое прозвище он приобрел из-за любви к вещаниям сказок из тени всем, кого заметит на своем пути. Изгнанники же чаще звали его «исполнителем желаний» — демон мог выполнить все, что только вздумается, разумеется за определенную плату душами, без которых его существование попросту невозможно. Даже так, сам Сказочник называл себя торговцем, что в прочем и является чистой правдой.

— Давно не виделись, Иво.

— Да, давно. Тебя, как я вижу, еще не изгнали?

— Кто бы? Я не приношу никаких бед, а напротив — дарую все, что пожелается, за ненужные изгнанникам в большом объеме души.