Вовка-центровой 4 - Андрей Готлибович Шопперт

хуже, да просто в разы хуже. «Но» называлось – спина. Нет, болела уже не как вчера, но вот в машине, при перелазе эпическом через борт и потом, прыгая на ухабах вместе с ГАЗ-АА, (то ли дороги плохие, то ли шофёры дураки, извечный русский вопрос) спину опять растревожил. Ныла и предупреждала, что кувыркания на кровати она не выдержит и откажет в самый интересный момент. То есть «НО» были весомыми, но пошёл. Если язык до Киева доведёт, то …

Крались, в общем. Повезло, возле дома, где тётя Света проживала, бабушек на скамейке не наблюдалось. Хотя, если по чесноку, то и скамейки не наблюдалось. Домик – барак двухэтажный на четыре семьи был окружён небольшим жухлым и жёлтым сейчас палисадником, в котором только оранжевые бархатцы напоминали о лете. Рядом со входной дверью, сейчас открытой стоял табурет самодельный и на нём сидел здоровый рыжий котяра, который подозрительно посмотрел на Вовку и сказал ему: «Мяв».

- И тебе не хворать, приятель, - решил Фомин проявить вежливость.

- Мяуа.

- Нет, брат. Так себе здоровье, упал позавчера и спину повредил. Болит, - ну, раз спрашивает, чего не ответить-то.

- То-то я смотрю, ты скрючившись идёшь и в машину залезал не как спортсмен, а как дед старый, - подтолкнула Вовку к двери тамбура тётя Света. Хорошо не в спину толкнула, а по … По заднице, чего уж скрывать.

В квартире, Света первым делом сняла с Вовки плащ и в тазу замыла рукав, повесила сушиться, а потом повела к рукомойнику и кавалера. Умыла, осмотрела и стала пиджак расстёгивать. Вовка думал, что уже началось, но обломался. Швея вывернула его новый лапсердак на изнанку и хмыкнула.

- Хороший мастер делал. О, и рубаха не моя, хотя и похоже. Кто это шил? – и металл ревности в голосе.

- Исаак Яковлевич Розенфельд - старший закройщик ателье «Радуга». – Нужно говорить правду. Когда это выгодно.

- Исаак?! - и как давай на нём рубашку р… рассссстёгивать. А потом с себя платье через голову сдёргивать. Запуталась, косами застряла. Пришлось помогать, но сначала от бюстгальтера освободил. Чего женщину мучиться с его сниманием заставлять.

Не до спины. Через некоторое время, отдышавшись, повторили марафон. И тут в дверь затарабанили.

- Светка, шалава, прекрати визжать! Дети же дома! - И Вовку скрючило от неожиданности. Так в согнутом состоянии и завис над спиной, на самом деле, не визжащей, а, скорее, рычащей тёти Светы.

- Ох, - еле выпрямился. Да и то не до конца.

Просто Света бить морду соседке не пошла, засмеялась, весёлыми колокольчиками заливаясь. Потом потрогала аккуратно пальчиками спину стоящего знаком вопроса Фомина.

- Ай. – Нажала чуть сильнее, около позвоночника.

- Так, кавалер, давай одевайся, потом чай попьём. Завтра. У меня отпуск ещё четыре дня. Сейчас к бабке Фросе тебя отведу.

- А бабка Фрося это кто - мануальный терапевт? – на автомате выдал Вовка.

- Терапевт? Какой ещё коммунальный? А это - который по домам ходит. Нет, она просто бабка Фрося, бабка мужа моего погибшего. Она травками всякими народ лечит потихоньку, ну и иногда вывихи вправляет, да зубы заговаривает.

- Меня тут мазью из Германии лечили, сам Василий Сталин дал, ничего не помогает, - пожаловался Фомин.

- Сам Сталин. Ох, высоко ты Вовочка взлетел, больно падать будет. Ну, да я за тебя свечку поставлю. Одевай штаны, пошли.

У самого не получилось. Пришлось женские руки привлекать. И заблудились они. Но через десять минут, всё же штаны были натянуты, как и рубаха с пиджаком и даже ботинки с трудом надели. Вовка вышел из подъезда походкой робота из плохих фильмов американских категории «Б». Далеко бы не дошёл, каждый шаг давался с трудом. К счастью, бабка Фрося жила всего в нескольких сотнях шагов в таком же точно двухэтажном деревянном домике. Жила не одна. С ней жила ещё и дочь с мужем и двое детей, для двух небольших комнаток, наверное, тесновато, но сейчас дома был только один мальчик лет десяти, делал уроки. Остальные, кто на работе, кто в садике.

Мануальщица помогла сама Вовку раздеть тёте Свете, а потом выгнала ту на кухню, чайник ставить. Бабка ничего особенного из себя не представляла, ни бородавки на носу, ни косм седых, да даже бельма на глазу не было. Опрятная невысокая женщина лет шестидесяти, такие в будущем будут на скамейках вечером у подъездов сидеть в больших городах. Она погладила больную спину, потрогала сухими холодными пальцами позвоночник и ушла. Вернулась с зелёной мазью.

- Ложись, голубь. Сейчас намажу, а потом вправлю тебе хрящ. Когда подействует мазь.

От банки воняла точно так, как и от мази Вишневского, касторкой, то есть, состав был схожий, так и действовал, стало припекать, после того, как Вовке спину намазала бабка Фрося. А зелёного цвета? Так травками полезными разбодяжена касторка. Потом неправильная ведьма без бородавки на носу похимичила чего-то с позвонками, и вдруг с силой нажала на один из них. Вовка от боли чуть не намочил штаны. И отрубился на несколько мгновений.

- Всё, голубь, одевайся. Поболит ещё пару дней, потом пройдёт. Ну и береги теперь спину. Светка сказала спортсмен, футболист. Недельку вообще не бегай. И это дело бабе поручи, пусть сама на тебе прыгает, а ты лежи на спине и потолок разглядывай.

Вот, старая школа. Современный врач бы запретил. Так - страховая медицина. Перестраховываются.

Событие восемнадцатое

Дожили: орденоносцу кроме ордена и надеть нечего…

Михаил Мамчич

Иногда, только не получив то, чего достоин, начинаешь понимать, что получил по заслугам.

Аврелий Марков

Людмила Николаевна Фомина по дороге домой зашла в магазин и, отстояв приличную очередь, купила слив. Продавщица просто высыпала их из ящика, даже попадающиеся листочки и начинающие загнивать сливки не убирала. Покупательницы, женщины в основном, ругались и пытались перебрать продукцию агропрома, извлекая совсем уж гнилые, продавщица начинала кричать,