Целительство - Мэнли Палмер Холл

приема больных всегда был одним и тем же. Страдающие той или иной болезнью и пришедшие в храм за помощью проходили особый период подготовки, а затем их одевали в новую белую одежду, отводили в помещение, где стояла статуя Эскулапа, укладывали на кушетки и оставляли там на всю ночь. Больные засыпали и видели во сне ожившего бога, который, прохаживаясь по залу, беседовал с ними и предписывал каждому нужное лечебное средство. Утром пациенты рассказывали свои сны врачам-жрецам, которые затем приготавливали лекарства или составляли магические прописи.

Современный врач-практик, получивший солидную научную подготовку, может назвать все это отвратительным примером примитивного суеверия. Однако больные тем не менее выздоравливали. Ослабевших от болезни, их вносили в храм, а через три дня они уходили оттуда под громкие рукоплескания восторженной толпы. А разве не Парацельс сказал, что истинная цель медицины заключается в излечении больного? Согласно этому определению древние целители были хорошими врачами, хотя д-р Хаггард и приравнивает их к знахарям.

Истории выздоровлений

Рассказы о выдающихся случаях исцеления после прорицаний Эскулапа были записаны на хранящихся в храмах дощечках, выставлявшихся для обозрения восхищенных посетителей и для укрепления доверия пациентов. Эдгар Джеймс Свифт цитирует в своей книге несколько сообщений об этих метафизических выздоровлениях, содержащихся в древнегреческих трудах IV–III вв. до н. э. О мнении д-ра Свифта по поводу таких методов лечения можно судить по названию его книги «В дебрях сознания». Для тех, кто интересуется такого рода фактами, а не их толкованиями, ниже приводятся фрагменты из книги в кратком их изложении.

Однажды, когда немой мальчик возлагал на алтарь принесенную им жертву, факельщик бога потребовал от юноши дать обещание, что тот, исцелившись, будет и впредь приносить благодарственную жертву.

«Обещаю», — произнес мальчик, приведя окружающих в глубокое изумление, ибо оказалось, что немота его вдруг прошла.

Фессалиец Пандар молил бога, чтобы тот избавил его от шрамов на лбу. И вот однажды Пандару во сне явился бог и перевязал ему лоб длинной лентой. Проснувшись, Пандар обнаружил у себя на лбу узкую повязку, а когда он ее снял, то увидел, что лоб его абсолютно чист.

Некий мужчина, слепой на один глаз (у него остались одни веки без глазного яблока), увидел во сне, как бог сварил какое-то снадобье и вложил это варево ему в глаза. На следующий день он уже видел обоими глазами. (Самый трудный случай, по мнению д-ра Свифта.)

Слепому Алкету из Аликоса приснилось, что бог своими пальцами открыл ему глаза и он увидел деревья вокруг храма. На следующий день Алкет проснулся полностью исцеленным.

Бог вылечил от слепоты Гермона из Фасы (Thasa). Однако он не принес обещанной им жертвы и снова ослеп. Но когда он во второй раз дал обещание принести жертву, к нему сразу же вернулось зрение.

Далее в этой главе приводятся и другие примеры излечиваний по прорицаниям из вещих снов в святилищах Эскулапа. Один европейский врач как-то заявил мне, что не любит слушать рассказы о подобных чудесах, поскольку в них нет ни слова правды. Современный доктор знает намного больше древних жрецов, но, разумеется, не в состоянии состязаться со сверхъестественным!

Гиппократ. Отец медицины

Историки врачебного искусства придерживаются мнения, что Гиппократ с острова Кос был Моисеем от медицины, который вел врачей своего времени из мрака магии и суеверий Египта в обетованную землю рациональной терапии. Здесь самое время более подробно рассказать о жизни и учении этого великого человека с точки зрения метафизики.

Гиппократ, называемый Отцом медицины, родился на греческом острове Кос в 460 г. до н. э. Его отец принадлежал к династии Асклепидов, гильдии жрецов-целителей, ведущих свое происхождение от обожествленного Эскулапа. Древние авторы немало писали о том, что Гиппократ был седьмым потомком «божественного врача» по прямой линии. Род его матери, Фенареты, восходил к самому Геркулесу, сильнейшему из смертных. От слияния двух таких выдающихся родов вполне можно было ожидать рождения гения.

Гиппократ учился искусству врачевания у своего отца, знаменитого целителя Гереклида, а позднее в Афинах благоговейно внимал речам врача Геродика. Знания по философии он приобрел, будучи учеником Горгия из Леонтин[23], блестящего софиста. Немало наставлений он выслушал из уст Демокрита из Абдер[24], человека огромнейшей эрудиции и одного из основателей теории атомизма. Итак, не вызывает сомнений, что Гиппократ в совершенстве изучил те развивающие ум дисциплины, которые и составляют необходимую основу интеллектуального величия.

Закончив курс наук, Гиппократ по обычаю того времени вернулся на Кос, принес клятву перед алтарем Эскулапа и стал, как когда-то и его отец, врачом-жрецом. Неизвестно, сколько времени он проводил в храме бога целительства, ибо большую часть своей жизни он, переезжая с места на место, потратил на оказание помощи больным, а его ценные наблюдения за ходом их болезней дошли до нас благодаря его многочисленным трудам. Гиппократ несомненно был величайшим из Асклепидов, и материалистически мыслящий врач должен помнить, что Отец медицины до конца своих дней оставался жрецом.

Как вообще могло случиться, что Гиппократ заслужил восторженные отзывы историков медицины, а великий орден врачей-жрецов, который его породил, обойден молчанием, едва удостоившись нескольких небрежно брошенных слов похвалы? Но ведь если бы не было мистерий Эскулапа, не мог бы появиться и Гиппократ. Если величие достойно почитания, то разве не достоин такого же уважения и источник этого величия? И, разумеется, совсем уж неразумно признать достижения какого-то человека и при этом отрицать или игнорировать все то, что сделало его таким, какой он есть. Определенное затруднение у материалиста вызывает вопрос, как может он позволить себе почитать учителей своего героя, если это вынуждает его признать, сколь многим он обязан мистическим и метафизическим наукам.

Благодарный мир окружил память о Гиппократе всевозможными почестями, его знания были для того времени выдающимися, а личные качества — безупречными, его клинические методы явились прецедентом, неизбежно изменившим сложившийся в медицинских кругах образ мышления. Все это хотя и заслуживает безоговорочного признания, но далеко не исчерпывает тему, ибо имеются некоторые основания для возмущения, вызванного чем-то вроде заявления, которое в той или иной форме встречается почти во всех современных текстах по древней истории медицины. Суть этого заявления сводится к следующему: «Гиппократ был первым, кто отделил медицину от суеверия и искусства жрецов, положил в основу практической медицины принципы индуктивной философии[25] и уделил особое внимание естественному ходу развития болезни».

В доме бога-исцелителя

Нельзя не считаться с тем, что Гиппократ родился под сенью святилища Эскулапа, что его отец был врачом-жрецом и что юный Гиппократ впервые соприкоснулся с