Мысленные образы. Когнитивный подход - Джон Ричардсон

Инструкции для оценки образности (Paivio, Yulle and Madigan, 1968)

Существительные различаются по своей способности вызывать мысленные образы предметов или событий. Некоторые слова очень быстро и легко рождают чувственные переживания, такие, например, как мысленную картинку или звук, в то время как другие делают это с трудом (т. е. после долгой задержки) или же вообще не вызывают образов. Цель этого эксперимента – оценить список слов по легкости (или трудности), с которой они вызывают мысленные образы. Оценку высокая образность необходимо давать тем словам, которые, с вашей точки зрения, очень быстро и легко вызывают мысленный образ (т. е. картинку, звук или другое сенсорное переживание). Оценку низкая образность должны получить слова, которые почти или совсем не стимулируют появление образа. Возьмем слова «яблоко» и «факт». Вероятно, «яблоко» относительно легко вызовет мысленный образ и должно получить оценку «высокая образность»; слово «факт» скорее всего сделает это с большим трудом и получит оценку «низкая образность». Так как слова имеют свойство ассоциироваться с другими словами, например, нож – вилка, то важно, чтобы вы оценивали легкость появления именно того образа объекта или события, который связан с предъявленным словом.

В главе 2 был сделан вывод о том, что ответы людей по поводу яркости переживаемых ими образов варьируют в очень широком диапазоне, поэтому можно было ожидать наличие подобного рода вариативности и в их оценках образности отдельных слов. Эта идея не привлекла особого внимания, однако в двух исследованиях было сделана попытка показать существование половых различий в распределении оценок образности. Френдли с соавт. (Friendly, Franklin, Hoffman and Rubin, 1982) предъявляли 200 студентам 1080 обиходных английских слов и не обнаружили различий между средними оценками мужчин и женщин. Однако Бенджафилд и Макенхейм (Benjafield and Muckenheim, 1989), опросив 30 студентов по 1046 словам, случайно выбранным из Английского оксфордского словаря, показали, что в целом оценки женщин были значимо выше, чем оценки мужчин.

Величина половых различий, полученная Бенджафилдом и Макенхеймом, была довольно мала (0,20 единицы шкалы), но, рассматривая результаты этих двух исследований вместе, можно предположить, что женщины склонны оценивать редкие слова выше, чем мужчины. Эти различия, по-видимому, специфичны для оценок образности, поскольку Бенджафилд и Макенхейм обнаружили, что мужчины выше, чем женщины, оценивают конкретность тех же слов (см. ниже). Полученные данные хорошо согласуются с отмеченным в главе 2 фактом, что в целом женщины, по сравнению с мужчинами, сообщают о более ярких образах. Не исключено, однако, что установленные Бенджафилдом и Макенхеймом половые различия обусловлены использованием малочисленных и, возможно, нерепрезентативных испытуемых.

Хотя Френдли с соавт. (Friendly et al., 1982) не обнаружили различий в средних оценках образности у мужчин и женщин, они показали, что у женщин дисперсия оценок выше, чем у мужчин: другими словами, женщины чаще пользовались крайними значениями оценочной шкалы. Это касалось не только шкалы образности: сходные результаты были получены и на выборке из 200 других студентов, оценивавших конкретность тех же слов. Можно упомянуть также данные Тоглиа и Баттиг (Toglia and Battig, 1978, р. 7), которые обнаружили сходные закономерности в распределении оценок по шкале «приятность». Таким образом, для самых разных семантических свойств разброс в оценках женщин гораздо шире, чем разброс в оценках мужчин. Эти результаты согласуются с предположением, что половые различия в оценках, полученных с помощью опросников на яркость переживаемых образов, объясняются тем, что женщины просто-напросто используют менее строгие критерии принятия решения, особенно если вспомнить о яркой образности тех объектов и сцен, которые предъявляются в таких опросниках (см. главу 2).

И в том и в другом исследовании авторы идентифицировали те слова, для которых средние оценки мужчин и женщин различались по крайней мере на 0,5 балла. Их доля от всех предъявленных слов превышала уровень случайного распределения: 414 из 1080 в исследовании Френдли с соавт. и 484 из 1046 в исследовании Бенджафилда и Макенхейма. Ни в одном из этих исследований не было сделано попытки соотнести слова, по-разному оцениваемые мужчинами и женщинами, с той или иной категорией, хотя из факта, что ответы женщин имеют более высокий уровень дисперсии по сравнению с мужчинами, следует, что женщины должны давать более высокие оценки высокообразным словам и более низкие оценки – низкообразным словам. Тем не менее, авторы обоих исследований обращали внимание на то, что средние оценки мужчин и женщин в целом достаточно хорошо коррелируют между собой.

Кроме того, еще не решен вопрос о том, сказываются ли индивидуальные различия в оценках образности на продуктивности выполнения когнитивных заданий. Мною были проведены два эксперимента, в которых испытуемым сначала предлагали оценить образность отдельных слов или пар слов, а затем неожиданно просили воспроизвести эти слова (J.T.E. Richardson,1979a). Коэффициенты корреляции между средними оценками образности для каждого испытуемого и количеством воспроизведенных им слов составили —0.07 в первом эксперименте и +0.12 – во втором, и оба они были незначимыми. Короче говоря, оценки образности могут предсказать различия в результатах деятельности с набором разных стимулов, но не деятельность разных испытуемых. Возможно, это совсем не удивительно, если принять во внимание, что в инструкции крайние значения оценочной шкалы обозначены в терминах индивидуального образного опыта каждого испытуемого (см. текст в рамке на стр. 90). И хотя испытуемые по-разному распределяют свои оценки по всей шкале, диапазон их ответов в большей степени предопределен заранее и поэтому вряд ли имеет какую-либо прогностическую ценность.

Следует заметить, что инструкции, использованные Пэйвио с соавт. (Paivio, et al., 1968), призывали оценивать легкость, с которой слово вызывает мысленный образ. В принципе можно использовать эту инструкцию и для оценки яркости образов, которая может быть сопоставима с данными опросников, описанных во второй главе. Ряд исследователей провели эту работу и получили оценки яркости, которые на достаточно высоком уровне коррелировали с оценками легкости возникновения образов, но сами по себе не были способны предсказать результаты выполнения заданий на запоминание (J.T.E. Richardson, 1980b, р. 85–86).

Найссер и Керр (Neisser and Kerr, 1973) наглядно продемонстрировали это в проведенном ими эксперименте. Они предлагали испытуемым ранжировать яркость образов, вызванных предложениями трех различных типов. Предложения первой группы описывали пары объектов, не соприкасающиеся друг с другом в мысленном пространстве («сепаратная» образность):

Посмотрев в одно окно, вы увидите статую Свободы; посмотрев в другое – желтый нарцисс.

Предложения второй группы описывали пары объектов, взаимодействующие друг с другом в мысленном пространстве («наглядная» интерактивная образность):

Желтый нарцисс расцвел на вершине факела, который держит статуя Свободы.

Наконец, последняя группа предложений описывала пары объектов, взаимодействие между которыми нельзя было представить в плоскости обычного двухмерного изображения («скрытая» интерактивная образность):

Желтый нарцисс спрятан внутри факела, который держит статуя Свободы.

Найссер и Керр установили, что «наглядные» образы были оценены как более яркие по сравнению с «сепаратными» и «скрытыми», получившими одинаковые оценки. Но когда испытуемых уже после ранжирования неожиданно попросили вспомнить предложения, то «скрытые» и «наглядные» предложения вспоминались на одном уровне и лучше, чем «сепаратные». Этот результат подтверждает основной вывод из главы 3 о том, что функциональная ценность мысленных образов не связана с их яркостью.

Рис. 4.1. Упрощенная схема модели двойного кодирования. (По Paivio,1978)

Рассматривая вопрос о роли образности в прогнозировании результатов выполнения заданий на запоминание, Пэйвио (Paivio, 1971) предположил, что люди могут использовать две разные системы кодирования или репрезентации информации: образы и вербальные процессы. Позднее Пэйвио (Paivio, 1978d) сформулировал эту «теорию двойного кодирования» следующим образом (см. рис. 4.1):

Теория исходит из допущения, что когнитивное поведение опосредуется двумя независимыми, но в значительной степени взаимосвязанными символическими системами, предназначенными для кодирования, организации, преобразования, хранения и воспроизведения информации. Первая – образная система – специализирована на работе с перцептивной информацией, относящейся к невербальным объектам и событиям. Вторая – вербальная система – специализирована на работе с лингвистической информацией. Эти системы различаются по природе единиц репрезентации, способам организации этих единиц в структуры высшего порядка и способам реорганизации и трансформации данного типа структур (р. 379).