Психология, лингвистика и междисциплинарные связи - Коллектив авторов

Теперь от общих вопросов вернемся, как мы и обещали, к лексико-семантическим процессам.

Итак, первое выбранное слово автоматически вызывает свои ассоциации. Это утверждение следует из экспериментов на прайминг, суть которых в том, что предъявляются один за другим два стимула, и если они связаны, предъявление первого праймирует обработку последующего, т.е. облегчает или – реже – затрудняет ее, что обнаруживается по времени реакции на связанные и не связанные стимулы (Neely, 1991). Исследования прайминга позволили на удобной экспериментальной модели изучать два основных вида лексико-семантических процессов: процесс автоматической активации связанных между собой единиц внутри лексикона и процесс контролируемой «стратегической» активации, т.е.процесс смыслового поиска, идущий сверху вниз. Первый процесс моделируется при интервалах между праймом и последующим словом менее 250 мс, второй – при больших интервалах и ряде других условий (там же). При предъявлении картинки или контекста сенсорные стимулы вызывают автоматическую активацию набора лексических кандидатов, за ней следует контролируемый процесс выбора оптимального кандидата, т.е. оттормаживания менее подходящих кандидатов и, далее, включение в контекст (Marslen-Wilson, 1989; Aydelott et al., 2005). Как показали исследования афазии, контролируемый выбор слов страдает при задних формах афазии и первично сохранен при передних формах (Лурия, 1948; Ахутина, Малаховская, 1985; Goodglass, Baker, 1976;Milberg, Bloomstein, 1981). Исследования семантического прайминга у этих же групп больных показали, что автоматическая активация, наоборот, сохранна у первых и страдает у вторых (Milberg,Bloomstein, 1981; Aydelott et al., 2005). Наличие отчетливого прайминг-эффекта сочетается у больных с афазией Вернике с более медленной реакцией на стимул – как видно из графиков, приведенных в статье Aydelott, они отвечают на 300 мс медленнее, чем больные с афазией Брока. У больных этой группы (в сравнении с другими больными с афазией) мы также обнаружили увеличение латентного периода ответа в ассоциативном эксперименте (Жукова, Каширская, Ахутина, 2006).

Это ставит под сомнение утверждение о сохранности автоматического доступа к слову у больных с афазией Вернике. Искажение звучания слова, уменьшение перцептивного сходства семантического прайма приводит у нормальных испытуемых к градуальному уменьшению прайминг-эффекта, тогда как у больных с афазией Вернике такого уменьшения не было: им праймом для слова «dog» (собака) одинаково служили и «cat» (кошка) и «dat»,и «wat» (близкие по звучанию слова) и c*at (слово с искаженным первым звуком). Эти факты, полученные в работах Milberg и Aydelott, на наш взгляд, требуют уточнения их интерпретации. Снашей точки зрения, автоматические процессы у больных с афазией Вернике испытывают двустороннее воздействие. С одной стороны, нарушение контролируемого выбора ведет к облегчению автоматических процессов, с другой стороны, из-за перцептивных проблем автоматический доступ к слову затрудняется. Эти противоположные влияния суммируются, и потому автоматические эффекты проявляются, но проявляются замедленно. Таким образом, при афазии Вернике, соотносимой с сенсорной и акустико-мнестической афазиями по классификации А.Р. Лурия, страдают и контролируемые и, в меньшей степени, автоматические процессы выбора слова, что и предусмотрено в нашей модели. При этих формах афазии страдает выбор из набора кандидатов, т.е.парадигматический выбор. Наличие нарушений автоматической активации у больных с афазией Брока (эфферентная моторная афазия и «передний аграмматизм», по классификации А.Р. Лурия)объясняет их напряженную отрывистую речь, когда каждое слово приходится искать произвольно, когда слова не всплывают в связи с контекстом. Это и обозначается утверждением о нарушении синтагматических связей у больных с передними формами афазии.

В вышеупомянутом эксперименте на ассоциативные реакции было обнаружено, что больные с эфферентной моторной афазией в ответ на слово практически не дают синтагматических реакций. В отличие от них больные с акустико-мнестической афазией разделились: половина предпочитает синтагматические ответы, вторая половина (возможно, с вовлечением в патологический процесс глубинных отделов) не обнаружила такого предпочтения (Жукова, Каширская, Ахутина, 2006).

Чтобы конкретизировать сказанное о лексико-семантическом выборе, вернемся к приведенному выше примеру с параграмматизмом. Фраза «Галка переоделась белым цветом» возникла в связи с автоматической активацией семантического поля (semantic network), т.е. набора лексических кандидатов, которые должны содержать сведения о значении слова (и адресе поиска его формы) и его грамматических атрибутах (лемма, по: Levelt, 1989).Однако автоматическая активация могла быть задержана во времени, а актуализированные единицы могли быть нестойкими и диффузными (как диффузно звучание слова cat в примерах выше),и это могло усугубить трудности контролируемого выбора, что привело к появлению «кентавра» – лексической формы от одного слова, а грамматического управления от другого. При этом процессы грамматического структурирования первично не страдали.

Подведем итоги.

Модель порождения речи А.А. Леонтьева – Т.В. Рябовой построена на теоретических основаниях школы Л.С. Выготского. Они включают, во-первых, связь культурно-исторического и естественнонаучного подходов в изучении психики, необходимость и возможность которой была показана Л.С. Выготским (обзор истории вопроса см.: Ахутина, 1996, 2004). Во-вторых, в них входит понимание онто- и актуалгенеза речи, пути от мысли к слову, предложенное Л.С. Выготским. В-третьих, они предполагают деятельностный подход Л.С. Выготского – А.Н. Леонтьева к речевому общению в соответствии с которым оно рассматривается как речевая деятельность со всеми вытекающими из этого последствиями. В-четвертых, для естественнонаучного подхода к механизмам речи важными оказываются принципы системного и динамического строения психических процессов, разработанные Л.С.Выготским и А.Р. Лурией, и понимание механизмов афазий, предложенное А.Р. Лурией и включающее идеи Н.А. Бернштейна. В-пятых, в теоретическую основу модели входят идеи структурно-функционального направления в лингвистике, в частности, Пражской школы, именно этот подход Л.С. Выготский считал близким к его методологии (обзор см. в разделе «Нейролингвистика и лингвистика» в: Ахутина, 1989, с.19 – 29)

Конец ознакомительного фрагмента.

1

Ср. также (со ссылкой на Л.В. Щербу): «Процесс порождения предложения <…> является реальным процессом, как он протекает в голове говорящего» (Кацнельсон, 1986, с. 150).

2

Оба автора высказываются в тех же работах и таким образом, что из соответствующих высказываний вытекает представление о языке как средстве построения речи, существующем и вне речевого процесса, но это приходится относить уже на счет противоречий теории, которые требуют отдельного обстоятельного анализа. Здесь уместно упомянуть и утверждение о «языке, реально существующем только в процессе коммуникации» (Колшанский, 1975, с.51).

3

Заслуживает внимания, что у Л.В. Щербы речь идет о «говоримом и понимаемом», а не о «сказанном и понятом», т.е. не о «текстах» («на языке лингвистов»), которые здесь же характеризуются – вне процессов говорения и понимания – как нечто «мертвое».

4

С этим распределением терминов плохо стыкуется дефиниция психолингвистики как общей «теории речевой деятельности», но терминологические вопросы – сфера условностей, и в нее не стоит здесь углубляться.

5

Грамматики немецкого языка дружно игнорируют это разнообразие.

6

Иллокутивному потенциалу повествовательного предложения как элементарного случая повествования в лингвистической прагматике уделялось и уделяется особое внимание (обзор работ см.: там же; Богданов, 1996; Николаева, 1996), что предопределено многозначностью повествовательной интонации и амбивалентностью выражения отношения говорящего к смыслу повествовательного сообщения.

7

В определении рассказа как подтипа повествования в спонтанной речи слово «событие» употребляют не в терминологическом значении «когнитивная единица фоновых знаний».