Гибель «Курска». Неизвестные страницы трагедии - Владимир Шигин

Мы сидим с Наташей на кухне ее маленькой видяевской квартирки. Рядом крутится маленькая Кристинка. Наташин папа, боевой офицер, полковник, приехавший поддержать дочь в трудную минуту, стирает в ванной внучкины пеленки.

– У нас была настоящая удивительная любовь! – говорит мне Наташа. – Сережка был как вихрь! Мы оба были заядлые романтики. Он так гордился мной и нисколечки не стеснялся, что я плохо слышу! Я была самая-самая счастливая. Когда мы гуляли, он ходил со мной под руку с гордо поднятой головой. Я его называла «мои ушки». Очень ухаживал за Кристиной. Когда ночевал дома, всегда вставал к дочке ночью, когда я спала и не слышала ее плача.

Сережа был потомственным моряком. Его отец мичманом прослужил много лет в Видяево. До этого прошел Германию и Чернобыль. Здесь, в Видяево, остался жить и после выхода в отставку. С детства Сергей увлекался электроникой. Именно она была главным смыслом его жизни. Судьба порой преподносит столь невероятные повороты, что их неспособны придумать самые изощренные писательские умы. Так получилось и у Сергея. Дело в том, что информатику ему в видяевской школе преподавала Ирина Лячина, супруга его будущего командира. Именно она и вложила в душу мальчишки любовь к компьютерам, помогла найти свой путь в жизни. А потому, когда стал вопрос о выборе места службы, для Сергея и Наташи вариантов не было: только в Видяево!

Они жили друг другом и вместе стойко переносили все невзгоды. Когда не выплачивали деньги и они голодали, Сергей все равно умудрялся радовать Наташу то кем-то подаренным ему яблоком, то конфетой. С получки (большая часть которой сразу же уходила на долги) он обязательно покупал ей большую шоколадку с орехами. Это было для обоих неслыханным мотовством, а потому шоколад они ели по кусочку за чаем, растягивая удовольствие на два-три вечера.

Сейчас кухня и коридор квартиры Ерахтиных чуть ли не до потолка завалены мешками и ящиками с гуманитарной помощью.

– Вот сколько теперь попривозили, – говорит Наташа, показывая рукой на продуктовые завалы. – А я даже есть не могу, как подумаю, что все это плата за его жизнь. Зачем нам все это сейчас, когда его нет! Раньше надо было!

В выпускном курсантском альбоме Сергея Ерахтина записано: «Серега! Ты классный парень, таким и оставайся!» Жене и друзьям он всегда говорил, что мечтает стать адмиралом. Что ж, если каждый солдат носит в ранце маршальский жезл, то почему старшему лейтенанту не носить адмиральский?

Один из лучших друзей Сергея по училищу был Андрей Гречиха. По окончании училища он попал на Камчатку. Будучи в отпуске в Петербурге, друзья встретились. У Сергея отпуск только начинался, а у Андрея уже кончался. И тогда он, плюнув на все, остался еще на несколько дней, чтобы побыть с другом. Как знать, может, было у него какое-то предчувствие, что эта их встреча последняя? Потом Андрей писал Ерахтиным, что за опоздание из отпуска его строго наказали. Что ж, если эти строки прочитают командиры старшего лейтенанта Андрея Гречихи, пусть простят они ему тот невольный грех. Ведь тогда он просто исполнил свой долг друга.

Двухлетняя Кристина, кокетничая, крутится перед нами, затем одевает себе на голову мою фуражку. Говорит нам:

– Папа! Папа!

В горле сразу ком. Мы разом замолкаем. Наташин папа закрывает лицо рукой и быстро уходит на балкон. Наташа, сдерживая слезы, забирает у дочери фуражку.

– Это не папина! Это дядина! – говорит она.

В то их последнее утро Сергей выглядел как-то странно. Он долго стоял у кроватки спящей дочери, словно стараясь навеки запомнить ее черты. А выйдя из квартиры, снова вдруг постучал в дверь. Наташа открыла.

– Ты что-нибудь забыл? – спросила она.

– Нет, просто хотел посмотреть на тебя еще раз! – ответил он.

– Двенадцатого августа мы пошли с девочками за грибами. Я ничего не чувствовала. Вернулись. Вижу, к нам идет свекровь и лицо какое-то, как маска, – рассказывает Наташа. – Она-то мне и сказала, что наша лодка затонула. Мы все плакали. Сережина младшая сестра повторяла: «Как же я теперь жить буду без своего братика?» Она его тоже очень любила. Мы все дни так ждали, так надеялись на чудо. Сердце отказывалось верить в плохое. Я уверена, что Сережа был в кормовом отсеке. Приехала моя мама и говорит, что одна гадалка ей сказала, будто Сережа жив. Ей показали фотографию. Она на нее посмотрела и говорит: «Не могу понять, где этот человек! На земле его нет, в воздухе его нет и под землей тоже! Но он жив!» Я и сейчас верю, что он жив. Но у него так мало кислорода и ему так тяжело!

Как и все остальные жены ребят с «Курска», Наташа так и не переодела обручальное кольцо на другую руку.

– Я никуда не уеду из Видяево, пока не поднимут Сережу! – делится она своими сокровенными мыслями. – Что у меня теперь осталось в жизни – Кристина да еще, может быть, Сережина могилка!

* * *

Как и Сергей Ерахтин, капитан-лейтенант Алексей Шевчук из коренных северян. Родился в Западной Лице, где в то время служил отец. В первый класс пошел уже в Видяево. После школы поступил в Каспийское военно-морское училище. После распада Советского Союза и закрытия училища перевелся в училище подводного плавания. После окончания вернулся в родное Видяево на атомоходы. Жениться Алексей так и не успел. Все некогда было…

Из служебной характеристики на командира группы управления ракетной боевой частью капитан-лейтенанта А.В. Шевчука: «По характеру уравновешен и спокоен. Специальность освоил хорошо. На замечания старших реагирует правильно. В коллективе пользуется заслуженным авторитетом».

Отец Алексея, капитан 2-го ранга в запасе Владимир Николаевич, после окончания службы остался в Видяево. Любовь к морю оказалась сильнее привязанности к земле, а потому стал бывший подводник капитаном портового буксира. Одного из тех, что помогают подходить и отходить от причалов неповоротливым огромным атомоходам. В тот недобрый день 10 августа Владимир Николаевич на своем буксире, как всегда, выводил в море очередную подводную лодку. На этот раз это был «Курск», на борту которого находился его сын. О чем думал тогда отец? О чем думал сын? Знал бы Владимир Николаевич, в какую безвозвратную даль провожает он своего Алешу. Увы, никому из нас не дано предугадать свое будущее…

* * *

Родители Дениса Пшеничникова живут в Камышевой бухте, в Севастополе. Коренные севастопольцы. Дед Дениса воевал на торпедных катерах Черноморского флота. Прошел, как говорится, огонь и воду. Отец Станислав Михайлович тоже всю жизнь в море. Уже не один десяток лет плавает на рыболовецких судах старшим электромехаником. Мы сидим дома у родителей Дениса, и из окна виден кусочек моря. Рассказывает мама Дениса Наталья Ивановна: «Своим сыном я всегда гордилась. Учился хорошо. Серьезно занимался в спортивной школе дзюдо, много читал. Особенно любил клеить из пластмассы модели кораблей. Это увлечение у него осталось на всю жизнь. Даже в Видяево осталось много его моделей. Одно время, когда долго не платили зарплаты и нечем было кормить семью, хотел было увольняться, но куда с его специальностью пойдешь? Разве что только мотористом. Потом все образовалось. Вошел во вкус службы и уже ничего не хотел, кроме нее».

Как и многие его сверстники, Денис прошел свою первую проверку на зрелость еще в училище во время дележа Черноморского флота. Отказавшись изменять раз и навсегда данной на верность Отечеству присяге, он был вынужден доучиваться уже в Петербурге. По окончании училища попал на Северный флот и получил назначение на строящийся АПРК «Белгород». Год отучился в учебном центре в Обнинске. Но «Белгород» так и не достроили. Экипаж расформировали, и Денис попал в Видяево, вначале в 150-й экипаж, а затем его друг и товарищ Андрей Силогава помог в январе 2000 года перевестись на «Курск». Готовился к своей первой в жизни автономке. 9 августа позвонил домой. Сказал, что «сбегает» на три дня в море на отработку, просил, чтобы не волновались, так как у него все нормально.

О трагедии Наталья Ивановна узнала 14 августа из телевизионных новостей. При первой же возможности вылетела на север. Уже в Видяево, вспоминает, боялась включать телевизор, ведь прошло слишком много времени, чтобы можно было на что-то надеяться. Станислав Михайлович в это время ловил рыбу на зафрахтованном траулере «Намибийская звезда» неподалеку от Кейптауна. Об аварии лодки сына узнал из новостей Би-би-си.

– Как услышал название «Курск», так сразу же во мне все опустилось. Позвонил домой. Все подтвердилось, – рассказывает Станислав Михайлович. – Предлагали отправить, но когда прикинули время и расстояние, то понял, что никак не успею. Моряки есть моряки, где бы они ни служили, поэтому ребята мне каждый день доставали интернетовские распечатки по «Курску». Я их раз по десять перечитывал, тем и жил…

В квартире Пшеничниковых сейчас прочно обосновалась тишина – это давит тяжесть невосполнимой утраты. На стене комнаты, где мы сидим, портрет Дениса. На полке – фуражка, кортик и капсула с водой Баренцева моря, взятой на месте гибели «Курска». Но когда в гости приходит трехлетний сын Дениса, как две капли воды похожий на своего отца, одевая отцовскую фуражку, он беззаботно бегает по комнатам, думая, что папа просто ушел в долгий-долгий поход.